Волкодав - Мария Васильевна Семенова

продолжало трясти. Волкодав, подумав, снял кожаную куртку и заставил Ане в неё облачиться. Она подняла глаза и робко спросила:

– Мы теперь куда? К Кетарну?..

– Нет, не к Кетарну, – сказал Волкодав и увидел, что она снова приготовилась испугаться. Делать нечего, пришлось объяснять, что к чему. – Ты хоть знаешь, кто тебя тащил? – спросил он для начала.

Ане ответила:

– Л-люди… вельможи, который бан-риону везёт…

Вельможе этому, по мнению Волкодава, следовало бы выпустить кишки. И заставить измерять их шагами, пока не иссякнет в нём жизнь. Поступить так с Лучезаром было не в его власти. К великому сожалению.

– Если я отведу тебя домой или к жениху, будет переполох. А то вовсе драка, – сказал он Ане. – Здешнее племя галирадского рига руку двести лет держит… что ж, насмерть ссориться из-за одного говнюка? Так ведь и не вышло у него ничего… А за твою обиду я с ними довольно, кажется, поквитался…

Вельхинка посмотрела на него, явно вспоминая мгновенную и весьма жестокую расправу, которую он только что учинил у неё на глазах. Быть может, наказанные снова начнут задирать парней и пугать девок. Но будет это ещё очень нескоро.

– Куда же? – шёпотом спросила Ане, робея и боясь думать, не потребует ли заступник награды. Мало с веннами зналась, хмыкнул в бороду Волкодав. Потом вспомнил, что Волк тоже был венном.

– Во двор бан-рионы, – сказал он вслух. – Нам, телохранителям, там амбар отвели… Поспишь до утра, никто близко не подойдёт. Свои спросят, где была, скажешь, вернулась государыне послужить. Поняла?

Они возвратились в Ключинку уже знакомым Волкодаву путём: через заливной луг, вверх по откосу, потом через тын. Молодая вельхинка оказалась невеликой мастерицей лазить по заборам. Пришлось венну подсаживать её наверх, потом ловить на руки. Прикосновение тёплого девичьего тела и смущало, и радовало его. Ане зацепилась подолом за острую верхушку обтёсанного бревна и, соскакивая вниз, доконала без того изодранную рубашку. Волкодав даже в темноте разглядел, как она покраснела, пряча от него оголившиеся коленки.

Когда они добрались до двора, выяснилось, что он успел-таки кое-чему научить своих подопечных. Стороннему взгляду могло показаться, будто двор был вовсе безлюден, только возле амбара теплился кем-то оставленный костерок. Но стоило подойти поближе, и у ворот неслышно сгустились две рослые тени.

При виде спутницы Волкодава, выглядевшей так, словно её дикие звери кусали, у братьев округлились глаза. Они, конечно, сразу признали в ней рыжеволосую невесту Кетарна и загорелись разузнать, что же случилось. Но венн, не вдаваясь в объяснения, повёл девушку к амбару, и близнецы остереглись расспрашивать.

Волкодав притворил дверь и зажёг в углу светец. Лучина разгорелась, озарив чистые мазаные стены, опрятный берестяной пол и три разложенные меховые постели. Ане выйдет замуж за Кетарна и много лет будет входить сюда как хозяйка, и всякий раз ей будет вспоминаться самая, самая первая ночь, проведённая в этих стенах.

Волкодав без большого восторга оглядел своё ложе, нашёл его не вполне подходящим для молодой девушки и, дотянувшись, снял с деревянного гвоздика свой серый, на мягком меху, дарёный замшевый плащ.

– На, устраивайся, – сказал он вельхинке, протягивая ей плащ. – Сейчас одеться принесу.

Ане, достаточно успокоившаяся, чтобы начать думать на сей счёт, встрепенулась и хотела поблагодарить. Но венн уже закрыл за собой дверь.

* * *

Вельхи не устраивали в своих домах внутренних перегородок, предпочитая плотные тканые занавеси, которые они искусно и с большой выдумкой расшивали. При этом особенно ценились те, что не имели ни лица, ни изнанки: вышивка получалась двусторонней. Такие-то занавеси, изделие лучших мастериц, разгораживали хоромину кнесинки на две половины. Главную, где помещалась сама госпожа, и прихожую, где ночевали служанки. Ни одна из девушек не проснулась, когда тихо отворилась дверь и вошёл Волкодав. Только старая нянька, у изголовья которой не погасал масляный светильничек, сразу открыла глаза, а потом встревоженно приподнялась на локте. До сих пор у телохранителя не было привычки врываться в покои кнесинки по ночам. Значит, что-то случилось. Потоп, пожар, враги!..

Волкодав приложил палец к губам и успокаивающе кивнул старухе, потом подошёл к ней, перешагивая через мирно посапывающих служанок, и опустился рядом на корточки.

– Бабушка, – сказал он ей шёпотом, – не найдётся ли запасной рубахи, которая не особенно нужна госпоже?

– Тебе-то зачем? – тоже шёпотом подозрительно осведомилась Хайгал.

Волкодав пояснил:

– Тут хорошей девушке одёжку порвали, одарить надо бы.

Старуха проворно выбралась из-под одеяла, явив неизменные чёрные шаровары, и прошуршала босыми пятками к большому лубяному коробу, поставленному возле стены.

– Что за девушка? – деловито спросила она Волкодава.

– Рыженькая… невесткой будет старейшине. Ане зовут.

Бабка что-то проворчала себе под нос, порылась в глубине короба и спустя некоторое время развернула перед ним нарядную новенькую рубаху, шёлковую, ярко-зелёную, на сольвеннский лад вышитую по рукавам и вороту бледно-голубой ниткой:

– Довольно ли хороша?

Может, кнесинка надевала её один раз, а может, вовсе не знала, что у неё есть ещё и такая.

– Спасибо, бабушка, вот уж выручила, – поблагодарил Волкодав, забирая рубаху.

Нянька вдруг хитровато повела на него блестящими, как уголь, глазами:

– Тем, кто на девку зарился, небось головы поотрывал?

Волкодав усмехнулся:

– Головы не головы, но поотрывал. Не то, правда, что надо бы.

Старуха хихикнула, но убоялась разбудить служанок и замахала на него рукой:

– Ступай, ну тебя!..

Волкодав принёс вельхинке рубашку и дал переодеться, потом отобрал порванную и унёс во двор. Там он сел возле костерка, оживил его парой поленьев и стал бросать в огонь кусочки измызганной ткани. Он подумал о том, что трое увечных, скорее всего, только-только выбирались из лесу, скрежеща от боли зубами и предчувствуя, как ещё наградит их Лучезар. Волкодав улыбнулся. Чужая невеста, целая и невредимая, лежала, свернувшись калачиком, в амбаре у него за спиной. Он пообещал ей, что будет недалеко. И, кажется, беспокоиться пока было не о чем.

Его улыбка не ускользнула от внимания близнецов. Скоро они присели рядом с ним у огня, и Лихобор спросил:

– Кто же это её так, Волкодав?

– Лучезаровичи, – ответил наставник.

– И много их… было? – спросил Лихослав.

Венн пожал плечами:

– Да не особенно. Трое.

У парней разгорелись глаза:

– И ты их… один? Всех?

– Если бы не всех, здесь бы не сидел, – сказал Волкодав. И спохватился: – Ни полслова чтоб мне никому!

Близнецы обиженно переглянулись: наставник всё ещё держал их за несмышлёных юнцов, которым надо напоминать самые простые истины. И разом кивнули льняными лохматыми головами.

Позже выяснилось, что один шестилетний мальчишка всё-таки видел, как телохранитель бан-рионы («тот страшный, с косами, у