Династия - Синтия Харрод-Иглз

Элеонора никогда не отрекалась от сына Ричарда Плантагенета, посылала ему деньги и людей и даже помогала ему бежать в Бургундию, подвернув опасности свою семью. Однако, по счастливому стечению обстоятельств, они почти не пострадали. Почти, потому что одна жертва все-таки была. Погибла бедная Изабелла. Она утратила всякую связь с реальностью, и все больше погружалась в кошмар, заново переживая смерть Люка и ужас супружеского рабства, через который ей довелось пройти в браке с Эзрой Брэйзеном. Крики, громкие шаги и общая суматоха сражения окончательно расстроили ее рассудок. Прежде чем кто-то успел заподозрить неладное, случилось самое худшее, и однажды утром Джо нашел ее лежавшей мертвой у болота. Ее наполовину засосала трясина.

Трудно было представить, как она могла очутиться там, потому что Изабелла едва могла пройти несколько шагов. Рассказывая об этом позже, Джо признался Элеоноре, что Изабелла ходила на свои тайные ночные встречи с Люком именно к тому месту, где была обнаружена мертвой. По иронии судьбы, она спустилась туда из той самой спальни и покинув ту самую кровать.

— Возможно, бедняжка вообразила, что она вернулась в свою юность, поэтому должна спуститься вниз на встречу со своим возлюбленным. Шум, который был слышен повсюду в ту беспокойную ночь, мог показаться ей обычным условным сигналом Люка. Она неуверенно держалась на ногах, поэтому легко могла поскользнуться и провалиться в трясину. Когда же она оказалась в ней, у нее уже не хватило сил выбраться.

Элеонора дернулась всем телом, представив столь ужасную картину.

— Может быть, так и было. Теперь мы этого не узнаем наверняка. Но я готова взять всю вину на себя. Если бы я не принуждала ее к этому браку, она осталась бы жива, проводила бы время в каком-нибудь монастыре, здоровая и невредимая. Кто знает, возможно, она была бы даже счастлива там.

Джо прикоснулся к ее руке.

— Все в руках Божьих, и ее судьба тоже.

Элеонора покачала головой, сохраняя трагическое выражение лица:

— Не может быть, чтобы она заслуживала такую судьбу, бедное дитя. Мне никогда не удастся забыть об этом.

Хелен была глубоко потрясена смертью сестры, так как должна была присматривать за Изабеллой. Она чувствовала, что не справилась со своими обязанностями. Именно в ту злосчастную ночь Хелен пришлось отлучиться в Микл Лит, чтобы присматривать за ранеными солдатами. Она не предполагала, что нечто подобное могло произойти в доме, полном людей — и членов семьи, и слуг. Хелен видела теперь для себя только один способ исправить случившееся — взять на себя заботу о сыне Изабеллы Эдмунде и попробовать заменить ему мать. Она отдалась своей новой роли со всем жаром души. Эдмунд почти не знал матери. В его памяти она осталась бесплотной тенью, так как либо была прикована к постели, либо вела себя очень странно. К Хелен он быстро привязался, и результаты вскоре дали о себе знать: Эдмунд стал более живым и вышел из душевного заточения, в котором находился первые четыре года своей жизни.

Смерть Изабеллы отозвалась болью в сердцах всех обитателей Морланд-Плэйса. Об этом несчастном случае почти не говорили, но ее печальная судьба волновала всех. После ее похорон в часовне появилась бронзовая табличка, установленная рядом с мемориалом в честь Томаса и Гарри. Надпись на ней гласила: «Изабелла Морланд. 1437–1469. Теперь в руках Господа».

В Морланд-Плэйсе снова готовились к встрече Ричарда Плантагенета. В прошлый раз, в тот далекий день, они ожидали Ричарда Плантагенета, герцога Йорка, и его герцогиню Сесилию, которая тогда только приходила в себя после рождения последнего ребенка. В этот раз им предстояло встретить того самого ребенка, который вырос и превратился в молодого красавца двадцати лет от роду. Они ожидали приезда Ричарда Плантагенета, герцога Глостера, младшего брата короля, главного претендента на королевский трон, с его герцогиней, новобрачной Анной Невилл, младшей дочерью Уорвика.

Элеонора испытала большую симпатию к молодому Ричарду, еще когда встретила его на ежемесячных поминаниях герцога Йорка, в 1461 году, почти одиннадцать лет назад. Он единственный из всех герцогских детей напомнил ей тогда Ричарда-отца. Его лицо хранило торжественное выражение. Тогда он носил символ графа Уорвика — медведя — и производил впечатление слабого юноши. Но теперь он вырос, повзрослел, в чертах его угадывалась зрелость очень способного мужчины, умного и серьезного. Он по-прежнему был изящного телосложения из-за своего невысокого роста и худобы, но благодаря постоянным упражнениям он имел очень развитую мускулатуру. Держался он прекрасно, так что даже самый большой его недоброжелатель вынужден был бы признать, что герцог обладал достоинством особы королевской крови.

Он женился на любви своего детства, так же как и его отец. Молодожены как раз совершали путешествие в Мидлхем — замок, где Ричард провел большую часть своего детства. После бесславной смерти Уорвика замок передали Ричарду, и они, направляясь туда, решили сделать остановку в Морланд-Плэйсе.

— Двор, я полагаю, не пришелся по вкусу вашей светлости, — сказала Элеонора за столом.

Ричард Глостер небрежно пожал плечами:

— Я никогда не был слишком привязан к роскоши. Его жена добавила мягким голосом:

— Милорд мечтает вдохнуть свежий воздух здешних мест. Только здесь мы чувствуем себя по-настоящему счастливыми.

— Легко могу понять вас. С тех пор как я попала в Йоркшир, у меня такие же ощущения.

Элеоноре понравилась Анна Невилл: в ее лице было что-то неуловимое, напоминающее ей Изабеллу. Анна, так же как и несчастная дочь Элеоноры, не могла называться красавицей: ее волосы не отливали золотым блеском, лицо покрывала россыпь веснушек, и рот ее был велик. Но когда она смотрела на Ричарда, ее озарял некий внутренний свет, который изменял ее внешность, добавляя красок и привлекательности. Даже стороннему наблюдателю было ясно, что она обожает своего мужа, а он отвечает ей полной взаимностью.

— Только недавно мне пришлось пережить время, когда казалось, что я уже не вдохну больше свежего воздуха, — сказала она. — Не найди меня Ричард… хотя теперь я знаю, что в случае необходимости смогу найти себе применение в качестве кухарки.

Они с мужем обменялись улыбками, в которых смешались любовь и печаль.

Из-за холодной погоды они обедали в зимней гостиной. Да и молодая чета настаивала на том, чтобы не устраивать в их честь пышного приема. Зимняя гостиная была недавно пристроена к большому холлу по приказу Эдуарда. Светские люди все больше усваивали привычку обедать в уединенных комнатах, а большие залы предназначались для особо торжественных случаев. Считалось, что время трапез в огромных помещениях постепенно уходит в прошлое. Однако Элеонора, хотя и чуткая ко всему новому настолько, что в свое время приказала построить дымоходы в доме, осталась в этом случае верна старой традиции и настаивала на том, чтобы большой холл использовался как и прежде, делая исключение для именитых гостей. Она чувствовала, что речь идет не о простом вкушении пищи, а о важной части их жизни, в которой должны присутствовать и слуги, и ее работники. Она все еще ощущала себя хозяйкой дома, и посему заставила всех подчиниться своему решению.