Когда-нибудь мы будем улыбаться - Мария Франк

в сторону, и комнату заполняет звук разбившегося фарфора. До адской боли, Сотников сжимает мое горло. Мой крик, больше смахивает на шипение. Слезы продолжают литься, и я всхлипываю.

Когда этот дьявол убирает руку от моей шеи, я жадно хватаю ртом воздух, пытаясь восстановить дыхание. Ян лишь смотрит на меня и ухмыляется.

Снова делаю попытку вырваться от него, но парень буквально «впечатывает» мою голову в стену. Перед глазами все расплывается.

Где те люди, которые должны мне помочь? Где, черт возьми, мой спаситель?

В один миг, Ян просто срывает с меня остатки нижнего белья. Я остаюсь совершенно голой. Только от этого осознания, мне уже становится тошно.

– Сотников, – пытаюсь заговорить сквозь истерику. – Ты ведь не сделаешь этого, правда?

На лице Яна, появляется мерзкая ухмылка.

– Я напишу на тебя заявление. Слышишь? Напишу.

Парень опускается ближе ко мне и шепчет на ухо:

– Ты? Ты напишешь на меня заяву? Не смеши. У тебя кишка слишком тонка, чтобы сделать это. Если бы ты хотела это сделать, то написала после первого дня учебы.

Меня начинает дико трясти от его слов. Он говорит правду, и мы это знаем.

Когда Ян отодвигается от моего лица, я смотрю ему прямо в глаза. Либо его глаза стали черными, либо у него расширены зрачки.

– Ты… Ты принимал наркотики? – нерешительно спрашиваю, пытаясь его отвлечь, чтобы сбежать.

Сотников начинает смеяться. Пытаюсь ударить его ногой, но он успевает ее перехватить, и удар получаю я.

– За… зачем ты… это делаешь?

Самодовольная ухмылка отражается на лице Яна.

– Я обещал тебя сломать. Но куколка оказалась стойкой. Я обещал, и я сделаю. Ты сама выбрала это.

– Что?

– Когда я был готов все изменить, ты опять поступила как сука.

Он совсем больной? Хотя каким он может быть, если он собрается меня изнасиловать?!

ЧТО? Изнасиловать? Он собрается меня изнасиловать? Мне кажется, что только сейчас я это понимаю. Нет. Он не сделает этого.

Рука Сотникова снова опускается мне на шею, больно ее сжимая. Жадно хватаю воздух, но мне его все равно катастрофически не хватает. Парень отпускает мое горло и со всей силы бьет пощечину. Я кричу, но мой голос пропадает. С ехидством на лице, Ян сжимает мои руки. Он понимает, что я обессилена. Понимает, что я не могу дать ему отпор.

Чертов алкоголь. Если бы я была сейчас трезвой, тогда бы смогла отбиться от него, и всего этого не было. Хотя как можно дать отпор человеку, который в разы сильнее меня?!

Никогда в жизни, я не чувствовала себя более мерзко.

– Помогите! – неистово кричу.

Сотников снова бьет мне пощечину. Вторую. Третью. Я уже сбиваюсь со счета. Боль пронзает голову, когда он бьет мне кулаком в глаз.

Почему я не теряю сознание? Почему я все это чувствую?

Снова дикая боль. Металлический привкус во рту заставляет меня поморщиться.

Ян продолжает бить меня, не останавливаясь ни на секунду, но я практически не чувствую боли.

– Пожалуйста, – шепчу в пустоту.

Мое тело мне не поддается. Лицо онемело. Чувствуется кровь во рту и в носу. Я ощущаю, как она стекает вниз. Я обессилена настолько, что не могу сказать ни слова.

Пожалуйста, убейте меня!

Это настолько гадко и противно, наблюдать за тем, как Ян зажимает мои руки, бьет меня, и я никак не могу этому противостоять. Совсем никак.

Я чувствую резкую боль внизу живота. Боль настолько сильная, что у меня полностью немеет тело. Я просто не могу ничем пошевелить, и это меня пугает.

Почему же настолько больно? Да потому что я больше не девственница с этого момента. Никогда не могла бы подумать, что потеряю ее именно так.

Боль не исчезает, а лишь сильнее проявляет себя из-за действий Сотникова.

Когда Ян разбил мне голову и нос, я кричала, что это самая сильная физическая боль. Как же я ошибалась. Самый ужас – это когда ты девственница и тебя насилуют, и все что тебе остается – просто лежать под парнем и рыдать от безысходности, потому что этот парень сильнее тебя, и тебе никак не вырваться от него. Выхода нет. И это именно такая ситуация.

Как же больно смотреть, что Ян со мной делает. Я никак не могу помочь сама себе, и это разрывает изнутри.

Новая порция дикой боли проходится по всему телу, и все вокруг затихает и расплывается.

* * *

Когда я открываю глаза, прихожу в ужас. Хочется верить, что все это мне приснилось. Просто вот такой вот ужасный сон. Но я смотрю в потолок и понимаю, что это не моя комната.

Все тело по-прежнему дико болит. Низ живота нереально ноет. Меня трясет от осознания того, что произошло.

Услышав какой-то шум возле окна, с огромным трудом поднимаю голову. Черт, мне даже больно поднять голову. Вижу Яна, который курит возле окна абсолютно голый.

Нет. Нет. Пожалуйста, нет.

Если раньше я и надеялась на чудо, то теперь нет сомнений, что… он действительно это сделал

Я отбрасываю от себя все мысли и переживания. Мне не нужно, чтобы Ян увидел, что я очнулась. Я боюсь этого. Пытаюсь закрыть глаза и не издавать никаких звуков, хоть мне и хочется сбежать отсюда как можно скорее.

Громкая музыка по-прежнему играет в гостиной, и я морщусь от этого звука.

Слышу, как Сотников закрывает окно, и на еле передвигающихся ногах, ложится рядом. Мне хочется отодвинуться от него подальше, но он еще ближе продвигается ко мне.

Почему он здесь? Почему не уходит?

Сердце вырывается из груди, а глаза уже просто болят от слез. Никогда в жизни я так не плакала, если не считать похорон Тоши…

Мне кажется, я перестаю дышать, от страха, что Сотников узнает, что я очнулась. От страха, что он все снова повторит. Из-за сумасшедшего страха, что ему все это понравилось.

Минут десять я просто лежу и смотрю в потолок, пытаясь понять, уснул ли Ян. Мне удается за все это время не издать ни звука, хоть и хочется кричать. Удается не шелохнуться, хоть меня съедает желание одеться, прикрыться. Но вместо всего этого, я просто смотрю в потолок, понимая, какая же я жалкая и ущербная.

Ну, неужели никто не мог мне помочь? Неужели никто не слышал моих криков и просьб о помощи? Людям плевать. Плевать на то, что шестнадцатилетнюю девочку сломали.

Я полностью уверена, что кто-то, да слышал мои крики. Но никто не помог. Никто.

Краем уха слышу тихий храп и радуюсь