Ïðîñòî ëþáîâü - Òàììàðà Âåááåð

Он снова поцеловал меня, затем осторожно отстранил. Я надулась, едва он начал

совать мне одежду. Когда я отказалась пошевелить и пальцем, он стал, качая головой,

одевать меня сам. Покончив с этим, он усадил меня, затем поставил на ноги.

– Кира… – Келлан погладил меня по щеке. – Тебе нужно идти, пока не поздно. Нам

повезло, не перегибай палку.

Он чмокнул меня в нос, и я со вздохом сдалась, проигнорировав эту двусмысленность.

– Ладно, договорились. Увидимся через час.

Я не могла отказаться от последнего цепкого взгляда на его обнаженное тело и, снова

вздохнув, вышла из комнаты.

Воровато прокравшись к себе, я притворила за собой дверь. Денни и ухом не повел:

он все еще крепко спал в обычной позе – на боку, повернувшись ко мне спиной.

Понаблюдав, как он спит в мирном забвении, я забралась в постель. Повернувшись на бок к

нему лицом, я смотрела, как вздымается и опадает с каждым ровным вдохом его футболка.

Вопреки прежнему, мне не хотелось плакать. Вина еще ощущалась, но далеко не так остро.

Все упрощалось… и мне было тошно от этого. Я чуть коснулась пальцами волосков на его

шее, и Денни довольно вздохнул. Проглотив внезапно образовавшийся в горле комок, я

обвила его руками и плотно уткнулась ему в спину. Он шевельнулся, переплел наши пальцы

и снова заснул. Я поцеловала его в шею и устроила голову у него на плече. И вот слезы все-

таки хлынули.

Так стало легче, но не легко.

Глава 22

Выбор

Когда я спустилась в кухню, Келлан успел измениться. Не в физическом смысле.

Физически он оставался до боли безукоризненным. Разве что его глубокие синие глаза были

чуть более усталыми, чем обычно, но мы оба не спали всю ночь. Нет, он изменился

эмоционально. Когда я вошла, он не взглянул на меня. Не поприветствовал бодро – лишь

тупо пялился в кофейную кружку, как будто пребывая в тяжелой задумчивости.

Я подошла к нему, забрала у него непочатую чашку, поставила ее на стойку и тем

нарушила его фокус. Он повернул голову и тоскливо посмотрел на меня. Затем легко

поцеловал и обнял за талию. Я обвила его шею руками, прижала к себе и положила голову

ему на плечо.

– Не могу поверить, что говорю это, – прошептал Келлан, и я невольно напряглась. –

Эта ночь не может повториться, Кира.

Я отпрянула – уязвленно, сконфуженно и немного испуганно.

Он глянул на выражение моего лица и вздохнул.

– Я люблю тебя, а ты понимаешь, что для меня значат эти слова. Я не произношу их

ни для кого никогда. – Аккуратно сняв мою руку с шеи, он сплел наши пальцы. – Было

время, когда я не стал бы париться насчет этого. Забрал бы все, что ты пожелала бы мне дать,

и придумал, как справиться с остальным…

Он провел нашими сцепленными пальцами по моей щеке. Мое выражение смягчилось

от его слов, но испуг и непонимание остались. Келлан издал очередной вздох:

– Я хочу быть достойным тебя.

Я дернулась было прервать его, но Келлан приложил наши пальцы к моим губам.

– Я хочу заслужить…

– Но так и есть, – вмешалась я, отстраняя наши руки. – Ты хороший человек, Келлан.

– Кира, я хочу быть лучше, но не выходит. – Он зыркнул наверх, где спал Денни, и

вернулся взглядом ко мне. – Ночью, Кира, я повел себя недостойно… Нельзя так поступать

под носом у Денни.

Я насупилась, и на мои глаза навернулись слезы стыда и вины. Келлан мгновенно

смекнул, в чем дело.

– Нет… Я не это хотел сказать, ты не… Я и не думал тебя оскорбить, Кира. – Он

прижал меня к груди, и я уронила пару слезинок.

– Тогда о чем же ты говоришь, Келлан?

Он прикрыл веки и сделал глубокий вдох.

– Я хочу, чтобы ты ушла от него и была со мной.

Он медленно открыл глаза. В них неожиданно объявился страх.

Я разинула рот, лишившись дара речи. Он выдвигал мне ультиматум? Хотел заставить

меня принять окончательное решение?

– Прости. Я собирался держаться и ничего не говорить, пока ты будешь хотеть меня,

но вот возникла любовь… А у меня никогда, ни разу не было ничего подобного, и я попросту

не могу вернуться в прошлое и стать тем, кем был. Я хочу тебя, и только тебя, и мне

невыносима мысль о том, чтобы с кем-нибудь тобою делиться. Извини. – Келлан печально

потупился. – Я хочу быть с тобой как положено – в открытую. Хочу приходить к «Питу» с

тобой под руку. Целовать тебя когда вздумается и не думать о том, кто увидит. Я хочу

любить тебя и не бояться, что это вскроется. Засыпать с тобой в объятиях каждую ночь. Я не

хочу мучиться угрызениями совести из-за вещей, которые делают меня таким цельным.

Прости, Кира, но я прошу тебя сделать выбор.

Я продолжала стоять с разинутым ртом, а по щекам текли слезы. Он нарисовал

замечательную картину, и я могла это увидеть – будущее с ним, жизнь с ним. Часть меня –

значительная часть – хотела этого. Однако перед другой предстали теплые, лучистые карие

глаза и дурацкая улыбка.

– Келлан, ты просишь меня уничтожить его.

Он закрыл глаза и сглотнул.

– Знаю, – прошептал он, и, когда поднял веки, его глаза заблестели. – Я знаю.

Просто… Я не могу тобой делиться. Мысль о том, что ты с ним, убивает меня теперь

сильнее, чем когда-либо прежде. Ты нужна мне вся целиком.

Меня охватила паника, едва я представила, что лишусь одного из них.

– Келлан, а что, если я выберу не тебя? Что ты сделаешь?

Он отвернулся, уронив слезу.

– Уеду, Кира. Я уеду, и вы с Денни заживете припеваючи. Тебе даже не придется

рассказывать ему обо мне. В итоге вы… – Его голос надломился, и по щеке скатилась новая

слеза. – Вы поженитесь, нарожаете детей и будете счастливы.

Я подавила всхлип:

– А ты? Что делаешь ты в этом сценарии?

– Я худо-бедно перебиваюсь. И каждый день тоскую по тебе, – прошептал Келлан.

Рыдания все же прорвались, и я, желая удостовериться, что он еще здесь и ужас, им

нарисованный, пока не воплотился в реальность, схватила его лицо и принялась исступленно

целовать его. Он ответил с тем же пылом, и его слезы капнули мне на кожу. Мы

расцепились, задохнувшись, и сдвинули лбы, продолжая плакать.

– Кира… Из нас получится потрясающая пара, – шепнул он.

– Мне нужно еще время, Келлан… Пожалуйста, – прошептала я в ответ.

– Хорошо, – нежно поцеловал он меня. – Я дам тебе время, но это не может длиться

бесконечно.

Когда он повторил поцелуй, я наконец ощутила, что сердцебиение улеглось, а холод в

животе начал рассеиваться.

– Сегодня я не хочу оставаться с ним под одной крышей. Отправлюсь к Эвану.

Я приникла к нему, снова не находя себе места. Уловив мою панику, Келлан

успокаивающе сказал:

– Увидимся в «Пите». Я буду там.

Поцеловав меня, он стал отступать.

– Постой… Сейчас? Ты уходишь прямо сейчас? – Я чуть не взвыла.

Он пригладил мне волосы и заключил мое лицо в ладони.

– Побудь с Денни. Подумай над тем, что я сказал. Может быть, ты сумеешь…

Решить? Решить, чье сердце я разобью? Я не представляла, как это сделать.

Келлан не закончил мысль. Он просто придвинулся губами и целовал меня, как мне

казалось, на протяжении многих часов, которые обратились в секунды, когда он отступил.

Тоскливо улыбнувшись, он вышел из кухни, а вскоре и вовсе из дома. Я уставилась на его

нетронутую кружку с кофе, оставшуюся на стойке, и гадала, что делать дальше.

В конце концов я улеглась на диван и всхлипывала, пока меня не одолел сон.

* * *

Спустя несколько часов я проснулась вконец разбитая. Слова Келлана вертелись в

голове, пока я разогревала кофе, который он приготовил перед поспешным уходом.

Переливая кофе в свою кружку, я услышала шаги Денни. При виде его лица мое

сердце забилось вдвое чаще. Такого выражения я никогда у него не наблюдала. Он был убит:

измучен и сломлен. Карие глаза, обычно лучистые, померкли и омертвели. Он полностью

оделся, принял душ, но не выглядел ни здоровым, ни отдохнувшим. Могло показаться, что

он не спал несколько недель. Но вот Денни прикрыл глаза, сделал глубокий вдох и с

сердечной улыбкой шагнул в кухню.

Я замерла у стойки, следя за ним. Что его так расстроило? Знал ли он, что меня не

было с ним этой ночью? Может быть, мы с Келланом вели себя не так тихо, как я надеялась?

В комнате воцарилась странная атмосфера. Он подошел ко мне и уже было потянулся, но

замер. Я совсем извелась, и мое дыхание начало учащаться. Мне было ясно, что покажется

странным, если я не спрошу Денни, в чем дело: его сокрушенный вид никогда не оставался

без вопросов, но мне не хватало воздуха, чтобы заговорить. И я боялась спросить.