Планета Эстей - StEll Ir

Leaves Eyes (композиция «Tale Of The Sea Maid», Lovelorn, 2004)

Mercenary (композиция «Sharpen The Edges», 11 Dreams, 2004)

Trail Of Tears (композиция «The Architect Of My Downfall», Free Fall Into Fear, 2005)

& all others…

Планета Эстей. Али-Баба и 40 разбойницов

Жил на свете культурный турист Али-Баба и было у него восемь минус семь в первой степени жён, которую звали Зейнаб, что в переводе с тенгизского означает «умница-благоразумница, всему ведающая меру и счёт». Ещё у него были брат Касим со своей Фатимой, собственный домик-дувал, немного богацтва, да кроме того одна тайная страсть к офигенному многожёнству. Про страсть свою Али-Баба никому, кроме Зейнаб, не рассказывал, а про остальное и так знали все, что он – Али-Баба – самый бедняцкий бедняк, хоть и культурный турист.

И вот однажды богацтва совсем позакончилась у него почти – пока он ходил по горам в поисках приключений, жена его родная Зейнаб посчитала, сколько осталось зёрен в мешке, капель в море и звёзд на небе, и предоставила полный годичный отчёт ему с прогнозом на три дня вперёд: «еда кончилась!..».

Опечалился вернувшийся с горных походов культурный турист Али-Баба, взял верёвку, топор и последнего ешака, и пошёл в сад за дувалом очистить сознание от излишне-набравшихся мыслей…

День трансцендентально мыслил Али-Баба, два дня трансцендентально мыслил Али-Баба, три… к вечеру третьего дня снизошло лёгкое просветление на его голодную голову, и решился Али-Баба на деяние: утром следующего же дня повёл последнего ешака на базар и обменял там на предпоследнего.

Вот повёл он предпоследнего в горы, обучил там страховке и иноходи, да и нагрузил на него много дров. Ешак сразу пошёл на базар, всё продал, купил много мяса и хлеба себе, и немного хлеба с вином и семечками волшебного растения тка для Али-Бабы с его супругой-женой. Отведал Али-Баба семечек волшебного растения тка, совокупился с женой, да и, духом воспряв, решил: пусть будет так!.. Стали жить-поживать…

Ешак хворост таскает себе на восточный базар, цену ломит, да с купцами пренакрепко материцца-торгуется как если что. Али-Баба в скалы лазиит, как какой козодой. А Зейнаб себе сидит дома на выпечке блинов с мёдом и радостей, да обоих их дожидается, потому что в доме всё равно уже считать было нечего…

И вот как-то раз лезит это в гору культурный турист Али сын Баба, клинья вбивает, где страхуется, где просто на пальце висит, когда смотрит-глядь, а навстречу ему его верный ешак ему сверху на горке глядит. Дров ещё не набрал, а так мимо пришёл – на хозяина посмотреть и посмеяться чтоб над. Ну долез Али-Баба до вершины пригорка, с ослом повстречалися, расцеловались смущённо и полезли на дерево – прятаться. Потому как завидели пыль на дороге, а мало ли что – разный люд где шатается, а им на все их здравствуйте, да за все их дела потом отвечай!

Вот сидят на дереве плотно так и видят – а точно ведь: скачет отважный отряд на конях, ровно четыре по сорок копыт!.. И один ещё впереди – не считаецца, потому что наверно за главного… И у всех кольчуги сверкают – понятно разбойничьи. Тут тогда Али-Баба с ешаком стали и вовсе смотреть.

Подъезжает отряд к тому дереву, на котором Али-Баба свил гнездо сотоварищи, и самый главный у них говорит зычным голосом:

- Вашу, девки, и мать!! Ещё один такой переезд к долботрясам тем и моя задница разломицца надвое со всех этих рехнуто-арабских их скакунов!!! Летим уже скипиться поскорей, да уматываем на запасной наш родной полигон!..

Мало-мало понял совсем в том лихом ихнем поветрии-языке Али-Баба со своим ешаком, одно понял – понятное дело, разбойники! А приглядевшись ещё один только раз, да поверив наконец-то своим ушам, понял и вовсе такое, что чуть не заставило его расстаться со всей десятиметровой высотой обнятого дерева: кольчуги сверкали у всех лишь в районе пупа, вынажая наверх что почти перси девичьи от нежно-кремовых до излюблен им смугл-загар! И сам атаман тех разбойницов вовсе был и не сам, а сама – дева статная, вьюноволосая, смоль вплетён в злата-цвет…

Такого не видел ещё Али-Баба в свете белом… Ну и пока он на дереве молча отмекивался, собирая в единое целое ум до разума, а ешак его ржал при этом, стараясь не спугивать с веток птиц и прикрывшись для это ладошкою, временем тем статнодевы в количестве ровно сорок одной отдалились чуть до скалы, на которую только что Али-Баба нечайно вскарабкался, да и выявили там неприметную только для близорукого дверь.

- Симсим!.. – сказала громко-прегромко, как выкрикнула самая главная дева со статью-грацией пери воздушной неболикой и звёздоподобной; и добавила что-то ещё на совсем уже непонятном Али-Бабе языке, наверное умоляла открыцца ту дверь…

Дверь тихонько скрипнула, вся засияла и скрылась в ей уготованной нише. Побыли там девы чуть-чуть, посимсимались с дверью заново и ускакали совсем.

…Как зыбкое марево пустынного миража нереальности рассеивалось чудное видение оседающей на их следы пыли вдали пред глазами поражённого видением тем Али-Бабы. Ешак пасся уже под кустом и привязывался к какой-то траве, а досточтенный культурный турист Али-Баба сидел всё на ветке пригревшего его грёзы дерева и молчал, и молчал, и молчал…

- Чево они делали-т там? Пойдёшь поглядеть? – напомнил о реалиях жизни ешак ему снизу. – Может там дров немерено!? Сгодились бы нам…

«Пойду!», решил про себя мудрый Али-Баба, «Погляжу…».

Вот слезает он с дерева весь такой мудрый-премудрый, подходит к двери, которую не узрят лишь очи совсем близорукого – а там тивисет: гляди не гляди, а показывают только закрытую дверь и ничего больше в кустах!.. Стал премудрый Али-Баба гадать: «Как говорила она, что всё получалось у той девы статной с предлинной косой, да искряцца глаза её дивные в свете звёзд? Вроде говорила "сим-сим"… Точно! Ведь это трава такая маленькая, вроде простой конопли! Сразу двери откроются!..».

И только подумал так Али-Баба, да крикнул так, что ешак чуть присел над любимой травою: «Сим-сим!»; как дверь тут же засветилась вся светом причудливым, даже волшебным, и ушла в уготованную для неё нишу…

Смотрит Али-Баба – ешак привязанный уже к своей любимой траве по самые длинные уши, что не оторвать, и решился на одинокое приключение без него: сам ступил за волшебный порог! А за ним дверь взяла и задвинулась…

Сначала Али-Баба испугался очень и хотел попросицца обратно и срочно сказать, что он точно же больше не будет так. Но увидел себя среди комнаты, подобной покоям дворца, которая в пригорок тот никак не умещивалась ни по каким его соображениям и пространственное любопытство взяло верх.

Ступил Али-Баба в пределы такой пещеры-чертога, а там – чего только нет!.. Какие-то столики дивные светяцца, какие-то разноцветные звёзды кругом мелькают в глазах, под ногами циновки чудные вокруг… И почувствовал вдруг Али-Баба чарующий запах любимого им пилава из жемчужноподобного риса с нажаренной курицей, и не смог устоять…

Кинулся он к ближайшему столику, что стоял у стены, приподнял накрытый салфет и увидел как сладко дымит в пиалах жемчужноподобный пилав с нажаренной курицей, как переливается отборный иззюм-виноград горкороссыпями, да снедаецца счастьем халва… Сразу обрадовался голодный с позавчерашнего ужина Али-Баба, почерпнул в пригоршню пилав, да приблизился к курице; пил вино, заедал виноград, а как место внутри позакончилось, так ещё запустил свою руку в халву – отведать хотел, но совсем уже было некуда, потому что устал… Разбросал тогда куриные косточки веером вокруг столика Али-Баба, вытер пальцы о ворот халата, решив, что вдруг стал богачом, сдвинул тюбетейку со лба наоборот и отправился дальше пойти-посмотреть – может что тут ещё интересного где валяецца…

И вот входит он в другую комнату, а там… лучше бы и не заходил! Так дух у него весь свело-захватило от виденья богацтвов таких, какие в страшном сне не привидывались!.. Золото всякое – россыпями! И в шкатулках и так где накидано… Камни прозрачно-призрачные будто осколки от звёзд неборожденных тоже кругом нарассыпанны – драгоценности! По стенам оружие, что словами вообще сложно сказать – пики длинные, сабли острые, стрелы пернатые!.. В общем – богаццтво, куда ни взглянись…

Али-Баба так сначала обрадовался, что слова не мог и сказать: стоит и молчит себе, руками только разводит – такой вот, мол, теперь я на весь белый свет богатей!..

Ну потом только малость очухался – вспомнил кто он, где он и что вообще-то без приглашения и богацтва не очень его. Тогда рождённый на свет неунывающим Бабой сын Али его не стал унывать: «Нагружу ешака, - решил сразу он, - по самые длинные уши и по самые твёрдые копыта, и увезу часть богацтва как золота к себе в дом!». Сказано – сделано. Сразу кругом стали валяться пустые мешки, Али-Баба выбрал из них два попрочней, набрал под завязку известных ему монет-динаров и пошёл разговаривать с дверью про неказистую маленькую травку сим-сим, которую знают все за то, что она родственница с коноплёй, но никто не пробовал почему-то до сих пор с её помощью автооткрыванье дверей…