Новейшая история еврейского народа. Том 3 - Семен Маркович Дубнов

Эта дружная работа правительственного и общественного ан­тисемитизма снова заставила немецких евреев призадуматься. Осно­ванные раньше «Союз борьбы с антисемитизмом» и «Центральный союз германских граждан иудейского исповедания» успеха не име­ли. Призывы христианских вождей первого и апологии или судеб­ные жалобы второго не достигали цели. Было ясно, что нужна более активная самопомощь, не рассчитанная на пробуждение добрых чувств в людях, одержимых злыми инстинктами. К такой самопомо­щи звал евреев Мартин Филиппсон, историк и вождь берлинской общины, сын известного публициста Людвига Филиппсона. Он пред­ложил созвать съезд (Judentag) для создания постоянного политичес­кого органа, который должен завоевать для евреев фактическое рав­ноправие, как раньше было завоевано равноправие бумажное. В сво­ем воззвании к еврейскому обществу (1901) Филиппсон говорил то­ном самообличения ассимилятора: «Мы старались избегать всего, что выставляло нас перед светом в качестве евреев. Мы заботились лишь о том, чтобы не бросаться в глаза, не напоминать никому о нашем самостоятельном существовании. Чего мы добились, всякий зна­ет. Именно на трусов, прятавшихся за кустами, грубый антисеми­тизм излил всю чашу ненависти, презрения и дикости». Еврейство в Германии должно создать свою политическую организацию, с целью бороться против умаления своих гражданских прав всеми за­конными путями: через имперское правительство, рейхстаг, прави­тельства и ландтаги отдельных государств; при парламентских вы­борах евреи не должны избирать кандидатов партий, не защищаю­щих равноправия. Проект Филиппсона испугал многих «рабов в сво­боде»: ассимилированные евреи боялись, что их обвинят в полити­ческом сепаратизме и что они лишатся симпатий умеренных либера­лов, которые являлись только умеренными антисемитами. Идея по­литического объединения встретила сочувствие лишь в тех кругах общества, которые колебались между ассимиляцией и сионизмом. Эти нерешительные люди учредили новый «Союз немецких евреев» (Verband der deutschen Juden). На съезде союза в Берлине (октябрь 1905 г.) говорилось много покаянных слов об отречении еврейской интеллигенции от своего народа; даже руководитель «Центрального союза немецких граждан иудейского исповедания», адвокат Евгений Фукс, говорил, что «эмансипация породила ассимиляторство в худ­шем смысле слова: растворение без остатка в окружающем мире». Но из этого признания не был сделан настоящий вывод: что суще­ствует еврейский народ, долженствующий вести свою народную по­литику. Умеренные ассимиляторы приняли резолюцию о солидар­ности в деле защиты еврейского равноправия в Германии в тот са­мый год русской революции, когда «Союз для достижения полно­правия еврейского народа в России» выставил лозунг борьбы за «гражданские, политические и национальные права» (выше, § 42). Эта неопределенность программы германского «Фербанда» обрека­ла его на бессилие и вскоре привела к тому, что стерлась граница между ним и «Централферейном», который продолжал свою борьбу с антисемитизмом от имени немцев иудейского исповедания.

На свое экономическое положение германские евреи не могли жаловаться. Преобладающий у них торгово-промышленный класс был весьма зажиточен. По профессиональной статистике 1907 года число самостоятельных хозяев составляло у евреев большую поло­вину, а служащих и рабочих меньшую, между тем как у христиан са­мостоятельных была только одна четверть. В крупных центрах (Бер­лин, Франкфурт, Бреславль и др.) плательщиков подоходного нало­га по высшим ставкам было среди евреев процентуально гораздо больше, чем среди христиан. Люди свободных профессий: медики, инженеры, адвокаты — хорошо зарабатывали, если им удавалось дос­тигнуть популярности, и тогда не имели повода жалеть, что их не пускают на государственную службу; их могло огорчать только то, что они не попадали в ряды чтимой в Германии бюрократии и щего­лять титулом «тайных советников», которым наивно гордились даже прославленные в науке профессора. Однако большинство лиц сво­бодных профессий, которые вследствие сильной конкуренции оста­вались без занятий, рвалось на государственную службу. Часто нуж­да и желание сделать карьеру толкали этих людей на путь крещения. Национальное марранство оставалось естественным орудием само­сохранения в этой среде, как мимикрия у животных[31].

Против этого порока поднял свой голос немецкий писатель, которому сионизм внушил мысль, что могут быть интеллигентные евреи и без немецкой национальной маски. Известный экономист В. Зомбарт наделал в то время много шуму своей книгой «Евреи и хозяйственная жизнь» (1910), где он ярко изобразил историческую роль евреев в развитии европейского капитализма начиная с XVII века. Это исследование с коррективами, внесенными в него научной критикой, могло бы иметь важное социальное значение, если бы ав­тор во второй части своей книги не сделал плачевной попытки объяс­нить экономическую роль евреев не социальным их положением в диаспоре, а какими-то расовыми и психическими особенностями еврейской нации. Но если тут Зомбарт сделал методологическую ошибку, то в оценке современного положения евреев в Германии он оказался проницательнее многих еврейских политиков. В ряде публичных лекций, прочитанных им в разных городах и напеча­танных потом в книге «Будущность евреев» («Die Zukunft der Juden», 1912), Зомбарт развивает следующие мысли: если все ста­рания евреев слиться с окружающими народами привели к обрат­ному результату, выразившемуся в антисемитизме, то еврею оста­ется испытанный исторический путь — оставаться самим собою, быть верным своей нации; Агасфер, ищущий смерти и не находящий ее, должен решиться жить как вечный еврей. Еврейство должно «упот­реблять всю силу своей воли, чтобы наперекор всему миру сохра­ниться как самостоятельный народный организм, как «Judenvolk». «Ведь еврейский народ, — говорит Зомбарт, — представляет собою один из ценнейших видов человеческого рода. Большой пробел об­разовался бы в человечестве с исчезновением этого вида. Со времен пророков еврейский народ внес высокую этическую ноту в хор чело­вечества и делает это поныне через лучших своих сынов». Зомбарт приветствует заметное на Востоке национальное возрождение еврей­ства и осуждает немецких евреев, которые все силы души напрягают, чтобы проникнуть в немецкое общество, считая для себя честью сде­латься чиновниками или офицерами. Как ни обидно поведение прус­ской бюрократии или юнкерства, не желающих иметь евреев в своей среде, но еще обиднее для достоинства еврея его домогательства про­браться в эту среду. «Пусть военная каста пополняется из потомков военных людей». Новейший антисемитизм есть продукт трений между евреями и окружающей средой, участившихся после взаимного сбли­жения, — следовательно, меньше будет трений, если евреи не будут врываться в христианское общество. Парадоксом звучали эти слова в ушах ассимилянтов. Они обвиняли Зомбарта в пособничестве ан­тисемитизму, как раньше трусливо обвиняли в этом сионистов. Боль­шие либеральные газеты, избегавшие говорить о еврейском вопросе, чтобы не напомнить миру о еврейском происхождении их издателей или редакторов, больше всего ругали Зомбарта, который отозвался о такой тактике с заслуженным презрением.

«Союз немецких евреев», ежегодно публиковавший резолюции протеста против лишения евреев чести быть офицерами прусской армии, не подумал о том печальном явлении, что 600 000 германских евреев не имели своих народных представителей ни в имперском рейхстаге, ни в ландтагах отдельных государств Германского союза. Те немногие депутаты-евреи, которые