Нон Лон Дон - Чайна Мьевилль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Снова повисла тяжелая пауза.
– Может, она перекрасилась, – неуверенно сказал Бон.
– Нет, не перекрасилась, – отрезала Диба.
– Она не Шуази! – поставила точку Книга.
– Это во-первых, – сказала Диба. – Да, я никакая не Шуази. Шуази не смогла прийти. Она послала меня, свою подругу. А во-вторых, у меня нет никакой короны черно-ли-белого короля. У нас не было времени, чтобы добыть ее.
Оба священнослужителя смотрели на нее с видом глубочайшего изумления.
– А в-третьих… нам позарез надо знать про черные окна все. А за это я, в свою очередь, подарю вам… – Она подумала немного и полезла в свою сумку. – Я подарю вам это перо! Видите, оно имеет форму ключа.
На этот раз молчание было очень долгим. Лица совершенно сбитых с толку епископов выражали все большее смущение. Они одновременно протянули руки и взяли перо, добытое с хохолка попугая-ключника.
– Гм… вообще-то… красивая вещь, – сказал Бон.
– Да, но это ведь…
– Как бы поточнее выразиться…
– Это не совсем то, что мы ожидали.
– А что ты имела в виду, когда сказала, что Шуази не придет? – спросил Бон.
– Неужели ты не понимаешь, как долго мы здесь ждем ее? – воскликнул Бастор. – Как много нам надо узнать?..
– Да вовсе не надо вам ничего знать, – перебила Диба. – Какой в этом смысл? Представьте только, что из этого выйдет. Прежде всего вам придется расстаться! Каждый пойдет своей дорогой! А вы ведь этого не хотите. Ну признайтесь, не хотите ведь?
Оба епископа были явно озадачены.
– Ну хорошо, – резко сказала Диба. – Предположим, у меня есть корона черно-ли-белого короля. И она у меня белая.
Лицо Бона осветилось радостью, сквозь которую все же сквозило недоверие. Бастор же, напротив, выглядел потрясенным и несчастным. Но тут Бон посмотрел на своего товарища, и улыбка его сразу съежилась, съехала набок и слиняла.
Товарищи же Дибы ничего не поняли и лишь молча и удивленно наблюдали за происходящим. Но девочке сейчас было не до них.
– Простите, кажется, я перепутала, – сказала она. – Все наоборот, корона черная.
В то же мгновение выражение лиц бедных епископов поменялось на прямо противоположное: Бастор весь просиял, но, увидев совершенный ужас на лице Бона, тут же нахмурился.
– Вот видите? – спросила Диба. – Я ведь понятия не имею, кто победил, а кто проиграл. И у нас нет короны черно-ли-белого короля. Но по вашим лицам видно, что вы сами ничего не хотите знать!
Оба епископа изумленно посмотрели на нее, потом друг на друга. И друг на друга смотрели они очень долго.
– А ведь она, возможно… – начал Бон.
– …права, – закончил Бастор.
– Но, уважаемая Избранная, – сказал Бон. – То есть, простите, я хотел сказать, Неизбранная. В ожидании разъяснения известного дела и состояла вся цель нашей…
– Не можем же мы жить совершенно без цели…
– Ну хорошо, – задумчиво произнесла Диба. – Предположим, я знаю, в чем состоит цель вашей жизни.
– Это правда? – с горячей надеждой воскликнул Бон.
– Что? – воскликнул Хеми.
– Ты это серьезно? – воскликнула Книга.
– Если я вам скажу, в чем цель вашей жизни, – продолжила Диба, – вы должны будете нам помочь. Тут уж не отвертитесь, придется выкладывать про черные окна все, что знаете.
– Это звучит совершенно справедливо, – промямлил Бастор.
– Ну так вот, – продолжила Диба, – слушайте, что я вам скажу. Вы превратно поняли цель своей жизни. Я считаю, что вам надо делать все, чтобы никто и никогда не принес вам этой короны. Ваша цель, весь смысл вашей жизни в том, чтобы никогда не знать и не пытаться узнать, кто в конце концов одержал победу.
Дул легкий, ласковый ветерок, и паутина аббатства колыхалась и трепетала. Пригревало нонсолнце.
– Но с другой стороны, – начал Бон, – она, возможно…
– …что-то знает, – закончил Бастор.
– Мне вот что интересно: может, мы и вправду что-то делаем не так?
– Меня всегда одолевали сомнения, старина.
Они говорили со все возрастающей горячностью.
– Мы совершенные глупцы, тут и говорить не о чем!
– Совершенно верно! Нет никакой необходимости! Ясно, как белый день!
– Наш священный долг состоит, черт возьми, в том, чтобы ни в коем случае не узнать, кто победил.
– Ну конечно! Великолепно! Вот и станем его выполнять!
Оба епископа радостно улыбались – и друг другу, и Дибе, и ее друзьям.
– Мы просто не знаем, как вас благодарить, юная леди. Вы оказали нам неоценимую услугу!
– Рада это слышать, – ответила Диба. – И я дарю вам это перо, как и обещала. – Она передала им украшение попугая. – А теперь наконец расскажите, что вам известно про черные окна. Может быть, это поможет нам благополучно пройти мимо них.
– Я не совсем уверен, что понимаю, в чем ваша цель, – сказал Бон. – Но я подозреваю, что вам надо пройти не мимо окна, а через него.
73. Странные игры оконной стаи
Диба медленно, рывками продвигалась в плотной, словно сахарная вата, темноте.
Хеми сопел где-то рядом. Джонс шел впереди, с трудом пробиваясь сквозь затянутый паутиной тоннель. Темно было, хоть глаз выколи, и девочка ощущала присутствие друзей только по тяжелому их дыханию и дрожи плотной паутиновой массы. Джонсу было особенно тяжко: он тащил за собой ловушку.
Несколько часов ушло на то, чтобы соорудить этот хитрый механизм. Пришлось порядком попотеть.
– Вы точно уверены, что петли выдержат? – прошептала Диба.
– Уверен, – так же шепотом ответил Джонс. – Ты уже седьмой раз… спрашиваешь. Сама же видела… – Он говорил с паузами, тяжело переводя дыхание. – Финг сплел их из самой паутины… так что будь покойна… выдержат. Я все боялся… затягиваться будут плохо… но он сказал… Джонс, сказал он, я же не пытаюсь… учить тебя кондукторскому искусству… как надо защищать от врагов автобус и заботиться… о своих пассажирах. Вот и ты не учи меня… как надо плести шнуры… и делать петли. Вот что сказал мне Финг.
Дибе было очень страшно. Она часто дышала, и по спине ее то и дело пробегал озноб. Неужели нельзя как-нибудь иначе добраться до этой штуковины? Слышно было, как шуршит мимо них, разматываясь за спиной Джонса, крепкий шнур, прикрепленный к ловушке, другой конец которого крепко держит в руке Скул. Она нащупала его и три раза подряд дернула. «Все идет нормально», – означал этот сигнал.
Снаружи, возле узких проходов в плотной паутине собора, кроме Скула остались словеныши и Обадэй. Епископы тоже изъявили горячее желание помогать, и им поручили дергать за паутиновые нити, чтобы отвлечь внимание обитателей аббатства, пока Диба, Хеми и Джонс пробираются в его недра.
Вдруг
