Дюна: орден сестер - Брайан Герберт

– Тебе пора делать выбор. Будешь ли ты на моей стороне, когда я вернусь? Ракелла не единственная, кто слышит голоса памяти. Теперь многие из нас знают историческую правду; нам рассказывали ее не всю. Преподобная Мать Ракелла ужасно рискнула, подвергнув опасности наши души – наши человеческие души! – ради своего честолюбия. Я не верю в то, во что верит она, и не буду принимать такие же решения, особенно относительно драгоценных программ рождения! – Она фыркнула от отвращения. – Я все знаю, потому что среди других голосов слышу и память Ракеллы. Когда я сообщу об этом батлерианцам и они явятся сюда искать компьютеры, которые, как мы обе знаем, спрятаны в пещерах, кем ты станешь – моим союзником или врагом? Подумай об этом.

Валя застыла, чувствуя, как по коже поползли мурашки.

– Ты дала клятву верности ордену сестер. И не можешь ее нарушить.

На виске Доротеи билась жилка.

– У каждого человека есть высшее призвание – уничтожать мыслящие машины. Теперь я знаю правду и слышу зов поколений, уничтоженных Омниусом. Это произошло из-за высокомерия, из-за того, что люди возомнили, будто всегда смогут контролировать технику, которую сами создали. Нельзя позволить, чтобы это повторилось! «Не уподобляй машину человеческому мозгу».

Валя подхватила:

– Мозг человека свят.

Доротея поднялась в шаттл и закрыла за собой люк.

Некоторые вещи слишком велики, чтобы их можно было спрятать.

Местность в окрестностях штаб-квартиры батлерианцев напомнила Гилберту древние пейзажи Старой Земли, с ее пологими зелеными холмами, разбросанными на местности сельскими домами и живописными стадами пасущихся овец, коз и коров. Даже животные были порождением земных. Все в целом напоминало «Хижины в Кордевилле», картину Ван Гога – художника, перед которым преклонялся Эразм.

В частном доме вождя батлерианцев Гилберт и Манфорд позавтракали на свежем воздухе экологически чистыми продуктами.

Манфорд ожидал многого от экспедиции к верфям Тонариса и потому был разговорчив.

– Если ваш прогноз верен, директор, нас ждет большая победа – именно то, что нужно, чтобы держать моих соратников в тонусе. Мы сделаем доброе дело для человечества. Я рад, что вы увидите это вместе с нами.

Стараясь сохранить атмосферу, ментат ел, хотя не чувствовал голода.

– Прекрасно, что вы находите полезным мой прогноз. Но я предпочел бы не сопровождать флот. Я не военный и не могу пренебречь своими обязательствами перед школой. Мне нужно руководить важными учебными программами.

Как обычно, у себя в кабинете он попрощался с независимым роботом, спрятал сферу памяти и с тревожным чувством улетел. Он не любил оставлять сферу Эразма в одиночестве, но у него не было выбора. Его вызвал Манфорд. Гилберт понимал, что в определенном смысле он слуга двух господ, причем оба они инвалиды.

Вождь батлерианцев нахмурился, услышав ответ.

– Вы не хотите вместе с нами увидеть, оправдался ли ваш прогноз ментата?

Гилберт сохранял спокойствие.

– Я знаю, что он оправдается.

– Тогда я хочу, чтобы вы присутствовали, по личным соображениям, – сказал Манфорд. – На случай, если понадобится коррекция.

Зная, что посоветовал бы в этом случае Эразм, Гилберт больше не возражал.

Чувствуя себя не в своей тарелке, Гилберт стоял на платформе рядом с Манфордом Торондо. Перед ними на взлетном поле у готовых к старту кораблей собрались торжествующие батлерианцы. Безногий сидел в паланкине, покоившемся на плечах двух носильщиков, но мастер меча, как статуя, стояла рядом.

Манфорд с улыбкой смотрел на толпу. Он взглянул на Гилберта.

– А теперь, как я и обещал, пора реабилитировать вас, директор Альбанс, показать всем этим людям, что вы прощены, вы достойный наш последователь и сомневаться в вашей верности невозможно.

Толпа приветственно зашумела.

В этой фразе Гилберт не почувствовал внутреннего тепла, какое ощущал, когда его хвалил Эразм. Но тем не менее сделал вид, что очень рад восстановлению безупречной репутации школы ментатов.

Манфорд поднял руки, успокаивая толпу, и заговорил зычным голосом:

– С помощью анализа ментат Гилберт Альбанс обнаружил, вероятно, самые большие из сооруженных злобным Омниусом базу и верфь. Благодаря нашим возросшим силам мы удалим еще одну язву, оставленную мыслящими машинами. Встаньте рядом со мной, Гилберт. Пусть все увидят ментата, обнаружившего нашу новую цель.

По громовым аплодисментам Гилберт понял: этот человек может сказать что угодно, и ему поверят. Всеобщее внимание было ему неприятно, однако он сделал шаг вперед и стоял у всех на виду, а Манфорд продолжал обращенную к толпе речь.

– Недавно из-за неприятного недоразумения некоторые усомнились в верности директора нашему делу. Отринем эти сомнения. Иногда ученые увлекаются теориями, тогда как истинные борцы заняты настоящим делом. Этот человек делает то и другое. Он присягнул нам на верность, и деятельность его великой школы ментатов свидетельствует о его стремлении навсегда сделать нас независимыми от мыслящих машин.

Гилберту некуда было деться, он стоял и внимал возгласам всеобщего одобрения. Анари Айдахо даже протянула ему свой меч, чтобы он мог помахать им перед толпой, что еще пуще взбудоражило людей. Понимая, чего от него ожидают, и помня наставление Эразма – сделать все, чтобы отвести от себя подозрения, – Гилберт крикнул:

– Вперед, в звездную систему Тонарис!

Ментат, привыкший долго и тщательно обдумывать свои действия, Гилберт чувствовал неуверенность рядом с этим вождем-подстрекателем, который столько решений принял, руководствуясь лишь эмоциями. Уничтожение брошенных кораблей не та настоящая битва, о которой упоминалось в прогнозе ментата, но Гилберт знал: когда базу уничтожат, батлерианцы займутся другими объектами.

Да, они всегда найдут себе цель, и Гилберт не хотел ею становиться.

Гнев, отчаяние, месть, сожаление, прощение. Трудно подвести итог жизни одним словом.

Жители пустыни собирались его убить – Гриффин не сомневался в этом. Он мог сразиться с одним противником, мог постоять за себя… но победить целое племя не мог.

Десять лет назад Валя прыгнула в ледяное море, спасая его, и почти так же давно он спас ее от пьяных рыбаков. Они с сестрой были сильной командой, способной выживать в экстремальных условиях, но теперь не могли помочь друг другу. Странно, но он больше тревожился о сестре, чем о себе, и надеялся, что она переживет его гибель на этой выжженной солнцем планете.

Фримены увели его в свое тайное убежище и теперь, получив ответы на свои вопросы, уже точно не вернут его в Арракис-Сити с извинениями. Даже если наиб прикажет своим разбойникам выбросить Гриффина с Ворианом Атрейдесом в пустыню, те, передумав, могут перерезать ему горло, выпустить кровь и забрать его воду в собственность племени. Это он понял за короткое время пребывания на Арракисе. Он вспомнил, как ловко люди в переулке убили грабителя и забрали его тело. Жители пустыни считали чужаков всего-навсего ходячими бурдюками с водой.

Он знал, что убийство сойдет им с рук, и никто даже не заметит, что человек с Ланкивейла куда-то пропал; хозяин решит, что он просто сбежал.

Гриффин собирался вернуться на свою ледяную родину, но по странной прихоти судьбы встретился с Ворианом Атрейдесом лицом к лицу. Это было отчасти то, чего хотела Валя, – но Гриффин не вернется домой, чтобы рассказать об этом.

Если только не сбежит. Гриффину была невыносима мысль, что он больше никогда не поговорит со своими близкими. Ведь именно это побудило его к действию. Он должен рассказать всем, особенно Вале, что обнаружил. Он жил ради этого.

В пустыне жизнь тяжелая, нужно отвоевывать все необходимое… отныне Гриффин будет жить так же и сам станет хозяином своей судьбы. Если наиб собирается его убить, Гриффин сбежит в пустыню, где у него есть шанс выжить, пусть и ничтожно малый.

Фримены караулили его не очень старательно, уверенные, что окрестные пески – тюрьма, вырваться из которой невозможно. К его камере приставили одного не слишком внимательного стражника. Плаксивым голосом Гриффин упросил стражника зайти:

– Скорпион! Он меня ужалил!

Когда тот, недовольный, вошел, Гриффин развернулся и вложил всю силу в удар у основания шеи. Фримен попытался вовремя отпрянуть, но уклониться от удара не смог: он не ожидал такого от, как ему казалось, слабака-инопланетянина. Бедняга упал на пол.

Тяжело дыша, Гриффин своим поясом связал стражника, оторвал кусок от простыни и заткнул ему рот. Потом в темноте выбрался из камеры и крадучись двинулся по темным коридорам.

По дороге ему попалось несколько фрименов, но Гриффин, прячась в тени, пережидал, пока туннели снова не опустеют. Он знал, сестра хотела бы, чтобы он отыскал Вориана Атрейдеса и убил его, но Гриффин не представлял, где искать своего врага. Пока оставалось только надеяться, что удастся выбраться наружу и выжить в пустыне… ради возможности вернуться домой, к семье.