Штам. Начало - Гильермо Дель Торо

— Сдаюсь, — признал Матт.

— Мачете и вертолет.

— Мачете? — Матт покачал головой. — Я бы предпочел дробовик.

— Неправильно. Мачете не нужно перезаряжать.

Матт согласно кивнул, повернулся к Келли.

— Этот Фред Фэлин действительно знает, о чем говорит.

— С меня хватит! — выпалила Келли. Обычно она не срывалась на крик. Более того, радовалась, когда Матт и Зак находили общую тему. — Зак… ты несешь чушь! Это вирус, и он настоящий. Мы должны уехать отсюда.

Матт смотрел, как Келли несет большой чемодан к уже собранным сумкам.

— Кел, расслабься. Хорошо? — Он достал из кармана ключи от автомобиля. — Прими ванну, сделай паузу. Прояви благоразумие. С учетом того, какой у тебя источник информации. — Матт направился к парадной двери. — Позже я позвоню.

Он ушел. Келли застыла, глядя на закрывшуюся дверь.

— Что сказал тебе папа? — спросил Зак.

— Он просто… он хочет, чтобы у нас все было хорошо.

Келли потерла лоб так, чтобы рука прикрывала глаза.

Следует ли ей вселять тревогу и в Зака? Могла ли она сесть в машину вместе с Заком, руководствуясь только словами Эфа, и уехать без Матта? Как ей вообще поступить? И… если она верит Эфу, может, ее долг — предупредить остальных?

В соседнем доме залаяла собака Хейнсонов. Не сердито, как обычно, а пронзительно-жалобно, почти что испуганно. Этого хватило, чтобы Келли прошла на застекленную террасу, выходящую во двор. Там она увидела, что на открытой веранде зажегся свет — его включил детектор движения.

Келли постояла, скрестив руки, оглядела двор, но ничего подозрительного не заметила. Собака продолжала скулить, пока на заднее крыльцо не вышла госпожа Хейнсон и не увела все еще лающего пса в дом.

— Мама?

Келли подпрыгнула, испуганная прикосновением сына. Нервы ее были на пределе.

— Ты в порядке?

— Как я все это ненавижу, — сказала она, возвращаясь с сыном в гостиную. — Ненавижу.

Она решила, что соберет все вещи — свои, Зака и Матта, чтобы в любой момент сорваться с места. Но пока подождет. Посмотрит…

Бронксвилл

К северу от Манхэттена, в тридцати минутах езды, Роджер Ласc сидел в отделанном дубовыми панелями баре загородного клуба «Сиваной» и возился с айфоном, ожидая, когда ему принесут первый мартини. Он попросил водителя лимузина высадить его у клуба, а не везти прямо домой. Ему требовалась небольшая передышка. Если Джоан заболела, как следовало из сообщения няни, оставленного на голосовой почте, тогда заболели и дети, и дома его ждали только хлопоты. Более чем уважительная причина для того, чтобы продлить деловую поездку на час или два.

Обеденный зал, окна которого выходили на поле для гольфа, полностью пустовал, хотя уже подошло время обеда. Лассу принесли мартини с тремя оливками — на подносе, покрытом белой салфеткой. Но принес не официант, к которому привык Роджер, а какой-то мексиканец, вроде тех, что парковали автомобили. Рубашка сзади вылезала из брюк, ремнем он не пользовался, руки не мыл, на что указывали грязные ногти. Роджер решил, что утром первым делом позвонит управляющему клубом.

— Вот и славненько. — Роджер взял стакан. Оливки на дне коктейльного стакана походили на маленькие глазки, замаринованные в уксусе. — Где сегодня все? — как всегда, громогласно спросил он. — Или у нас какой-то праздник? Биржа закрылась раньше? Президент умер?

Официант пожал плечами.

— А где штатные сотрудники?

Мексиканец покачал головой. Роджер наконец понял, что мужчина сильно испуган.

И тут он узнал мексиканца. Его сбила с толку униформа официанта.

— Садовник, так? Обычно ты подравниваешь зеленые изгороди.

Садовник в униформе официанта нервно кивнул и направился к парадному вестибюлю.

Чертовски необычно! Роджер поднял стакан и огляделся, но не нашел никого, чтобы произнести тост, кивнуть или посудачить о городских делах. А поскольку никто на него не смотрел, Роджер Ласc двумя большими глотками ополовинил стакан. Удовлетворенно выдохнул. Достал оливку, постучал о край, чтобы подсушить, бросил в рот, покатал языком, прежде чем раздавить коренными зубами.

На экране телевизора, который был встроен в деревянную панель над зеркалом за стойкой бара, показывали отрывки пресс-конференции. Телевизор работал без звука. Мэр Нью-Йорка стоял в окружении чиновников с суровыми лицами. Потом появилась картинка самолета рейса 753 авиакомпании «Реджис эйрлайнс», застывшего на летном поле аэропорта Кеннеди.

Царящая в клубе тишина вновь заставила Роджера оглядеться. «Куда, черт побери, все подевались?»

Что-то здесь происходило. Что-то случилось, а он, Роджер Ласc, не имел об этом ни малейшего представления.

Он вновь отпил из стакана, и еще разок, потом поставил стакан и встал. Прошел в часть бара, отгороженную от него стойкой. И там никого. Увидел черную дверь кухни с раздаточным окошечком. Подошел, заглянул. Ни поваров, ни судомоек. Официант-садовник курил и жарил себе стейк.

Роджер вернулся к парадной двери, где оставил багаж. Ни швейцара, ни коридорных, которые могли бы вызвать ему такси. Достал айфон, вышел в Интернет, нашел ближайшую службу такси, вызвал машину.

Дожидаясь такси под ярко освещенными колоннами парадного входа, Роджер Ласc услышал крик — пронзительный крик, разорвавший ночь не так уж и далеко от него. Странно, это все-таки тихий Бронксвилл, а не Маунт-Вернона. Возможно, кричали на поле для гольфа.

Роджер стоял, не шевелясь и не дыша. Прислушивался.

И куда больше крика его напугала последовавшая за ним тишина.

Подъехало такси, за рулем сидел мужчина средних лет, судя по виду, выходец с Ближнего Востока, с ручкой за ухом. Он с улыбкой положил чемоданы Роджера в багажник, и они поехали.

На длинной частной дороге от здания клуба Роджер вглядывался в поле для гольфа и вроде бы увидел, как кто-то пересекал его под светом луны.

Дом Лассов находился в трех минутах езды. Другие автомобили им не встретились, большинство домов стояли темными. Когда они повернули на улицу Мидленд, Роджер увидел идущего по тротуару пешехода — странное для Бронксвилла зрелище, тем более что тот не выгуливал собаку. Это был Хал Чатфилд, сосед, один из двух членов «Сиваноя», которые дали Роджеру рекомендации для вступления в клуб, когда Роджер и Джоан купили дом в Бронксвилле. Шагал Хал как-то странно, руки висели по бокам, да и одежда вызывала вопросы: распахнутый халат, футболка и семейные трусы.

Хал повернулся и уставился на такси, когда они проезжали мимо. Когда же Роджер посмотрел в заднее стекло, чтобы понять, узнал ли его Хал, то увидел, что тот, на прямых ногах, бежит следом. Шестидесятилетний мужчина, в развевающемся, как плащ, халате гнался за такси посреди улицы в Бронксвилле.