Полдень XXI век 2003 №5-6 - Журнал «Полдень XXI век»

Причем, нет, пожалуй, главы в тунгусской проблеме, которой бы Васильев не занимался сам. Библиография его публикаций по этой проблематике составляет более 120 наименований. Как вспоминают друзья, на Николая Владимировича были завязаны также все организационные нити, все контакты с отечественными и зарубежными специалистами и организациями. У этого человека был талант привлекать к работе все новых людей.

Изучение тунгусского феномена послужило мощным стимулом для решения задач в ряде смежных разделов науки — физики больших взрывов, космохимии, гидродинамики, экологии природных катастроф и других. А главное — в результате создано десять каталогов фактических материалов по всем направлениями работ — от вывала леса и поражения растительности до показания очевидцев катастрофы и элементно-изотропной аномалии. Законсервировав огромную исходную информацию о событии, эти труды служили и служат надежной основой для дальнейшей разработки проблемы, ограничивая возможность появления спекулятивных версий. Годы идут, и следы нежданного визита космического гостя постепенно размываются потоками времени и энтропии, силами биосферы и технической деятельности человека.

Тем не менее этот район остается уникальным природным полигоном события планетарного масштаба. На международной конференции «Космическая защита Земли-94», которая прошла в городе Снежинске Челябинской области на базе Российского федерального ядерного центра, тунгусская проблема была даже выделена в отдельную секцию. А в следующем году во многом благодаря усилиям Николая Васильева здесь был создан государственный заповедник «Тунгусский». Даже после переезда на Украину ученый не оставил пост заместителя директора заповедника по науке и занимал его до февраля 2001 года, до своего ухода из жизни.

В чем же состоит, говоря словами самого Васильева, «формула интриги» тунгусского феномена? Интриги, которая держала его и многих других исследователей в плену целых сорок лет?

Прежде всего, в том, что, по мнению ученого, он не имеет аналогов в числе других «столкновительных» эпизодов в истории цивилизации. Именно на этом примере человечество получило уникальную возможность поэтапно и всесторонне исследовать различные, в том числе экологические, последствия этого космического явления, которое относится к категории высоко опасных для жизни на Земле. И второе — «глобальный сценарий» феномена сложен и противоречив. Одни его черты свидетельствуют о падении железного метеорита, другие — каменного, третьи — более характерны для кометы и так далее и тому подобное. Васильев, как многие другие исследователи и поныне, считал, что разгадка редкого и грозного явления все-таки ускользнула из наших рук.

Может быть, у мировой науки пока нет средств для однозначного решения подобных проблем? Во всяком случае, на «турнире гигантов», состоявшемся в 1996 году на Международной конференции в Болонье, где скрестили копья ведущие сторонники двух главных гипотез — астероидной и кометной, обе стороны предъявили убедительные и порой, казалось бы, неотразимые аргументы, однако сделать выбор так и не удалось.

«Хотим мы этого или нет, — пишет Н. Васильев в своей книге, — но факты заставляют считаться с возможностью достаточно сложного сценария пролета и разрушения „метеорита“. Сценария, согласно которому, во-первых, тело по ходу пролета (на 20–25 градусов) изменило угол наклона, а также, возможно, азимут траектории, во-вторых, осуществило на высоте 5–8 километров энергетический сброс (взрыв), эквивалентный суммарной энергии от 500 до 2000 хиросимских атомных бомб, и, в-третьих, проследовало далее по продолжению траектории, претерпев нечто подобное рикошету и запечатлев в структуре вывала „передний“ след порожденной им баллистической волны или ее аналога».

«А как совместить, — спрашивает Николай Владимирович, — мгновенное воспламенение леса на площади, измеряемой сотнями квадратных километров, с тем, что прямо в эпицентре световой вспышки уцелели не только многочисленные ничем не экранированные живые деревья, причем не только лиственницы, но и чувствительные к термической травме ели и даже кедры? И чем вообще объясняется пестрота и мозаичность следов разрушений в центре катастрофы, на которую во все времена обращали внимание исследователи Тунгусского метеорита? Не означает ли это, что ТМ двигался по небаллистической траектории, а его „взрыв“ и порожденные „взрывом“ эффекты имели анизотропный характер?»

Что же все-таки взорвалось на Подкаменной Тунгуске ровно 95 лет назад — «метеор», комета, сгусток антивещества, плазмоид, артефакт, — точно неизвестно, зато гипотез насчитывается не один десяток и среди них есть весьма экзотические.

В уже упомянутом романе братьев Стругацких, например, все тот же герой Роман заявил: «Все эти кометы, метеориты из антивещества, самовзрывающиеся атомные корабли, всякие там космические облака и квантовые генераторы — это все слишком банально, а значит, далеко от истины… я всегда полагал, что корабль не могут найти на месте взрыва просто потому, что его там нет. Падение Тунгусского метеорита есть не посадка корабля, а его взлет».

Эта шутливая гипотеза, по-моему, ничем не хуже выдвинутой всерьез гипотезы, что 95 лет назад из недр таежного болота вырвался и воспламенился гигантский газовый пузырь.

Ты помнишь, как шли по тропеСолдаты тунгусской проблемы…

…Чаще всего Васильев прилетал на вертолете, как правило, в своем цивильном костюме, с огромным портфелем, где у него лежала диссертация очередного ученика (для читки дома времени не хватало), и наскоро собранным рюкзаком. Он облачался в полевой костюм и располагался в избе с историческим названием «Куликовская». Когда он выходил к костру, на котором варилась пища, и садился на свободное место, то сразу же кто-то бросался искать ему ложку, миску. Иначе он, увлекшись разговором, мог и забыть, зачем пришел.

…Обычно, наладив работу и оставив кого-то вместо себя, он уходил в лабораторию. Лабораторный стационар — это маленький мир в тайге, где жила надежда — вот прямо сейчас найти долгожданный кусочек тунгусского «метеорита». Почти круглосуточно гудел движок, дающий энергию для муфельной печи и микроскопов. Трудились там день и ночь. И Васильев — со всеми на равных.

…За Васильевым, среди прочего, числилась и большая заслуга по откормке тунгусского гнуса. Глядя на его внушительную спину, одетую в тонкую хлопчатобумажную робу, покрытую сплошным слоем пауков или оводов, всякий тянулся к фотоаппарату, чтобы схватить этот впечатляющий кадр. Проводились соревнования, кто больше накроет этих тварей одним шлепком ладони. Новички обычно хватали 13–15 особей, рекорд составлял 42 штуки.