Кумир - Стив Сомер

— Как чувствует себя президент? — спросил Макдугал.

— Прекрасно. Он просил меня приветствовать вас от его имени. И выразить благодарность, что у вас нашлось сегодня время для встречи со мной.— Бендер осветил комнату своей самой лучезарной улыбкой. Кроме Овального кабинета, в Соединенных Штатах не было, пожалуй, сейчас комнаты, где сошлись бы одновременно столь могучие силы. В четырех ее креслах сидели люди, державшие под контролем три телекомпании и самую влиятельную во всем мире газету. Все зависело от решений, принятых за этим круглым столом, и от того, как разжуют и выплюнут полученную отсюда информацию их корреспонденты. Чтобы вслед за ними ее подхватило большинство телестудий и все крупные газеты и журналы в Соединенных Штатах и в Западной Европе. Такую карту бить нелегко.

Бендер знал прекрасно, что есть секрет, как надо вести себя с подобными людьми. Существовали для этого строгие правила, которых надо было придерживаться. Чем меньше слов один из них произносил, тем внимательнее его слушали остальные. Умолчание и намек были убедительнее избыточной детализации. Не дай бог спросить о чем-нибудь впрямую, нет, только исподволь. В разговоре с людьми этого сорта вообще "меньше" значило "больше".

— Господа, события разворачиваются быстро,— начал Бендер.— И президент просил узнать на этот счет ваше личное мнение. Надеюсь, мне не надо просить вас о строгой конфиденциальности.

Он сделал паузу и, обведя взглядом сидящих за столом, убедился, что его поняли.

— Не сомневаюсь, от вашего внимания не ускользнуло странное поведение вице-президента. Его ничем не оправданная гневная речь на приеме у посла Габона в присутствии фотокорреспондентов. Его бездоказательное обвинение, что якобы президент в сговоре с ФБР мешали отправлению правосудия во время расследования дела об убийстве полковника Мартинеса. И вот последний эпизод, прошлой ночью — ничем не подкрепленное и абсолютно лживое обвинение в том, что полковник Мартинес был заражен…— Бендер замолчал и покачал головой, чтобы подчеркнуть всю нелепость такого заявления.— Заражен СПИДом неизвестными, представителями армии. Надеюсь, вы согласитесь, что из вышеперечисленных фактов можно сделать один-единственный вывод касательно душевного состояния вице-президента.

Сидевшие за столом закивали.

— Может, Истмен свихнулся? — предположил Брутон.

— Тут я не берусь судить, я не профессионал,— Бендер осторожничал.

— Ну а все-таки? — спросил Грейзмен.

— Мне кажется, с очевидностью ясно, что вице-президент Истмен пребывает в замешательстве, а возможно, и в тревоге,— сказал Бендер. И тут же поспешил добавить:— Конечно, было бы несправедливо судить не знатоку в области медицины, что с ним или что его гложет. Уверен, вы согласитесь со мной: исчерпывающий вывод может сделать только опытный врач.

— Вы что же, хотите сказать, вице-президент нуждается в помощи психиатра? — спросил Макдугал.

— Я лично утверждать не могу, нуждается ли вице-президент в лечении сейчас или в будущем. Однако, думается, факты говорят сами за себя.

— Ладно, все ясно,— сказал Макдугал.— Ну, а что будем делать?

— В данный момент, господа, главное — осторожность,— сказал Бендер.— Из чистого человеколюбия президент предпочел бы, чтобы вице-президент добровольно подал прошение об отставке.

— И он высказал ему эту просьбу?

— Нет. Мы боимся, как бы не обострились симптомы.

— Если мне будет позволено высказаться,— заметил Грейзмен,— вы неправильно мыслите. Больному человеку надо лечиться. Стране нужен вице-президент, а не болтающий черт-те что идиот.

Взял слово Макдугал.

— Кажется, я знаю, как надо вести игру.— Взгляды всех присутствующих устремились на него.— Все очень просто. На съезде кандидатуру Истмена на пост вице-президента больше не выставят. И поскольку будет выдвинута другая кандидатура, Истмен окажется за бортом. Уверен, он сумеет правильно оценить ситуацию и сам пойдет на мировую.

Перед Лу Бендером поставили кресс-салат, и он, откинувшись на спинку кресла, улыбнулся. В век конгломератов, включающих и "масс медиа", насколько легче стало договариваться с людьми, которые держат под контролем американскую прессу.

Наконец подали кофе. К этому моменту тема Дэна Истмена была давно исчерпана, и Брутон рассказывал всем, как ему удалось попасть в двенадцатую лунку, когда в воскресенье играл в гольф.

Лу Бендер посмотрел на часы.

— Простите, господа,— сказал он,— но у меня самолет. Президент надеется, вы найдете способ сообщить ему свое решение по ходу развития событий. Он также просил меня выразить вам глубокую признательность за оказанное внимание.

— А мы в свою очередь благодарим вас, Лу, за то, что прилетели сюда и ввели нас в курс дела,— сказал Макдугал; остальные за столом присоединились к нему, закивав головами.

Когда они прощались в холле, пожимая друг другу руки, Грейзмен наклонился к Бендеру и сказал:

— Отпустите вашу машину, Лу. Я сам подброшу вас в аэропорт.

Как только они расположились на заднем сиденье, Грейзмен нажал на какую-то кнопку, и из боковой дверцы машины выдвинулся поднос с сигарами.

— Советую попробовать.

— Спасибо,— сказал Бендер и раскурил одну.

Машина мчалась по мосту 59-стрит. Грейзмен расстегнул пуговицу на жилете.

— Унылая компания старых задниц, согласны?

— Однако заставляют наш шарик вертеться,— заметил Бендер.— Чудесная сигара. Спасибо, Олли.

— Знаете, Лу,— сказал Грейзмен,— я всегда восхищался, как лихо вы схватываете суть дела.

— Ну спасибо,— еще раз поблагодарил Бендер и поудобнее устроился на сиденье.

Машина свернула на 21-стрит в районе Лонг-Айленд и устремилась к Гранд-Сентрал парквею.

— Вы видите картину в целом,— продолжал Грейзмен.— И во всеоружии бросаетесь в бой. Такой дар редко встречается, тем он ценнее.

Было ясно, что он куда-то клонит, и Бендер сделался весь внимание.

— Могли бы мы с вами поговорить, но так, чтобы разговор остался только между нами?

— Конечно.

— Я имею в виду, что исключить придется и президента, и вашу семью, и вообще кого бы то ни было.

Машина выехала на Гранд-Сентрал парквей.

— Олли, смею надеяться, вы знаете, что мне можно доверять — я не болтун.

Грейзмен наклонил голову.

— Моя компания, Лу, сейчас на перепутье. Но скоро она займет положение, о каком наши акционеры и конкуренты не могут пока даже мечтать. Если мы правильно поведем игру, к 1995 году мы станем главной силой в американском теле- и радиовещании. От Макдугала и Уэйнрайта останутся одни воспоминания.

— Вы имеете в виду вечерние новости?

— Нет, Лу. Я имею в виду нечто большее, ибо намерен охватить одной системой все станции с их филиалами и вести прямую передачу из студий, со сцены, с эстрады непосредственно на дом. У нас уже разработана технология, которая позволит построить спутники связи для прямой трансляции на дом. А также технология записи и воспроизводства прямо от телевизора, который мы пустим в продажу. Когда финансовые ограничения ослабнут, мы сможем приобрести Эм-Си-Эй или другую голливудскую компанию и добрую половину своих шоу готовить сами. Мы создадим первую на нашей планете корпорацию, выпускающую и новости, и развлекательные передачи. Сейчас мы приглядываемся к Ди-Би-Эс в Европе и в Южной Америке. Через несколько лет мы будем единой могучей компанией, и нам бы очень пригодился такой человек, как вы, прошедший Вашингтон.

Бендер попыхивал сигарой.

— Олли, вы мне льстите. Однако я отнюдь не лоббист, я стратег.

— У нас миллионы лоббистов,— заметил Грейзмен.— А я говорю о вашингтонской корпорации с филиалами, у которых будут свои президенты. Для начала выпустим сто тысяч акций. Оклад соответствующий. Штат сотрудников, секретарши, один из наших самолетов всегда к вашим услугам. Контракт на пять лет. Такие условия.

Бендер даже присвистнул чуть слышно.

— Олли, вы меня искушаете. А мне еще надо организовать съезд и провести избирательную кампанию.

— Кто же вам мешает? Выполняйте свою работу — действуйте открыто на стороне президента. Собственно говоря, именно так я бы и посоветовал вам поступать. Вы поможете ему, и это поможет нам.

Бендер задумался. В любом случае от подобного предложения так просто не отмахнешься.

— Мне надо все серьезно продумать.

— Послушайте, Лу,— сказал Грейзмен.— Давайте уточним все обстоятельства. Сэм Бейкер в этом ноябре на выборах не пройдет. Вы это знаете. Я тоже. И наши люди тоже знают. Черт возьми, его кандидатуру могут вообще не выдвинуть на следующей неделе.

Бендер скрестил руки.

— Полегче, Олли. Не забывайте, я сотрудничаю с Сэмом уже очень давно.

— Вашу лояльность я уважаю,— сказал Грейзмен.— Но тут вопрос не в лояльности. Важна практическая сторона дела. Если вы ухватитесь за мое предложение сейчас, вам удастся ретироваться, пока вы еще на высоте положения. Пропустите неделю, Бейкера не выдвинут, и вы окажетесь не у дел. Всего лишь одним из бывших чиновников Вашингтона.