Виридитерра: начало пути - Тери Ли

– Ваш народ зовет меня Ралинаэлем.

– Это значит «проклятый двуликий», – мрачно сказал Маркус.

– Да, – согласился мастер. – Но ведь только проклятые могут понять каково отверженным, я прав?

Маркус устал. Устал от того, что ни на кого не может положиться, что некому его поддержать и что он не имеет права на слабость. Ему хотелось опоры и силы, ему хотелось знать, что он тоже может на кого-то положиться. Наверное, поэтому он и согласился, хотя сначала и не рассказал мастеру о брате с сестрой, тайком наведывая их. Только спустя некоторое время он привел их к нему, привел, когда понял, что этому Ралинаэлю можно доверять.

И так началась их борьба. Так начался Эрмандад.

И Элирис, которая вместе с Анной была душой Эрмандада и причиной их с Персивалем роста, теперь спала крепким беспробудным сном. Его смелая младшая сестра. Он помнил, как она первый раз выстрелила из лука, как впервые вышла на охоту, как она росла и из маленькой девочки вырастала прекрасная девушка. Он помнил, как из трусишки, боявшейся темноты и пауков, выросла бесстрашная и самоотверженная эльфийка.

У Элирис было самое доброе сердце, и потому нести траур по ней будет весь Эрмандад.

У границы, что отделяла Черный лес от дома Скуггена, – Маркус остановился. Он пропустил мальчишек вперед. Когда они оба миновали барьер, эльф удостоверился, что они отряду не враги.

Он внес тело сестры в дом Скуггена, и все голоса и шум работы сразу же стихли. Сотни глаз были обращены на Маркуса и тело Ирис в его руках. Тишина обволакивала. Маркус не раз слышал, что горе становится меньше, если его разделить с другими. И только сейчас понял, какой это бред. Он смотрел на всех этих людей и чувствовал их боль и горечь утраты. Он хотел облегчить их страдания, но не знал как. Он даже себе сейчас помочь не мог, что уж говорить об остальных.

Гнетущую тишину нарушил плачь. Всхлипы и вой членов Эрмандада сливались воедино, отчего на душе стало еще тяжелее. Люди стали подтягиваться к прибывшим, чтобы попрощаться с Ирис.

Маркус уложил ее на небольшую цветочную поляну около высокого дуба и отошел в сторону, чтобы дать проститься с ней каждому. Бесшумно подошла Тристан. Она уткнулась лицом в плечо Маркуса и взяла его за руку. Он молчаливо сжал ее пальцы, как бы благодаря за поддержку. Тристан понимала, что при всех он должен быть сильным и не показывать, насколько ему больно.

Сквозь толпу протиснулся тот самый светловолосый мальчишка и с тоской взглянул на Элирис. Он взял ее бледную руку и приложил к губам, а по щеке скатилась одинокая слеза. Мальчишка смотрел на нее так внимательно, будто ожидал хоть какого-то отклика. Но она молчала и не открывала глаз.

– Эли… была невероятной, – безжизненно сказал мальчишка. – Лучшей из всех, что я знал.

Маркус молча согласился под какофонию всхлипов, шмыганья носом и тихих ругательств. Все эти люди ждали ее, но никто не хотел, чтобы ее тело сюда внесли. Она должна была сама гордо войти в дом Скуггена и возвестить о своем возвращении.

Через толпу стали протискиваться Анна и мастер Ралинаэль. Маркус стоял лицом к ним и молча поприветствовал. Он хотел было сказать мальчишке отойти и дать увидеть мастеру тело сестры, как мастер его опередил.

– Добро пожаловать в Эрмандад, Ноа Вайскопф.

Маркус видел, как серое от боли и грусти лицо мальчишки вытянулось и на нем отразилась буря эмоций из шока, гнева и обиды.

– Ты! – проревел мальчишка.

Он достал свой меч и рванул в сторону мастера. Маркус, потакая инстинкту защищать своих близких, бросился к Ралинаэлю и закрыл его своим телом.

***

Анна зла. И зла это еще мягко сказано. Новоприбывший мальчишка – тот, которого так ждал отец – напал на него. Но Маркус закрыл отца собой и теперь лежит в лазарете – самой большой комнате на первом этаже замка. Меч, окаймленный белым пламенем, прошелся по его спине и оставил длинную полосу ожогов. Да таких, что кое-где оголились кости.

Сразу после того, как Маркуса унесли, отец заперся у себя – и это было впервые, когда он сбросил решение проблемы на кого-то другого. Анна почувствовала разочарование. Оно распускалось, как роза, где-то внутри девушки и запускало свои ядовитые шипы все глубже и глубже. Отец, которого она боготворила, проявил слабость, и Анна не была к этому готова. Девушка убеждала себя, что каждый имеет право быть уязвимым. Но гадкое чувство разочарования не уходило.

Анна распорядилась, чтобы мальчишку заперли. Ему отвели захудалую комнатушку, наверху под самой крышей, где стояла одна лишь железная кровать с матрасом, набитым соломой. Анну ни капли не волновало, насколько удобно будет мальчишке. Здесь ему не Хэксенштадт с удобными койками. Да и Анна хотела доставить мальчишке как можно больше дискомфорта. Ведь когда она смотрела на него, то видела лишь только соперника в борьбе за любовь отца. И сколько бы Безликий не уверял ее в обратном, сегодня Анна увидела, как по-настоящему обстоят дела.

Правда, за ней постоянно бегала его подружка Осо, которая все говорила, что он не такой, что они все не так поняли, что обязательно должна быть причина и много-много тому подобных слов. Но Анне было плевать. Он ранил ее семью, чем еще сильнее настроил против себя Анну. Но дом Скуггена принял мальчишку, значит, что он не враг их идеям. Он союзник Эрмандада, но личный враг Анны.

Она наведывала Маркуса в лазарете, но лучше ему не становилось. Если сравнивать со способностями отца – а у мальчишки они оказались такими же, – ожоги будут заживать долго и болезненно. А потому Маркус то приходил в себя, то вновь впадал в беспамятство. Эрмандад гудел от новостей, и Анна безуспешно пыталась сгладить все это. Отец никогда не готовил ее управлять отрядом, эта участь была отведена мальчишке из-за какой-то ерунды, которые наплели какие-то якобы пророчицы лет пятьсот назад. Анна всему училась сама. Но теперь, когда Безликий отгородился от дел Эрмандада, а мальчишка был еще менее подготовлен, чем сама Анна, девушка почувствовала будто ее, как беспомощного котенка, бросили в ледяной океан.

В лазарете она встретила эльфийку из Речного клана, которая вместе с братом не так давно прибыла в отряд. Тристан безмолвно сидела у постели Маркуса и сжимала его руку, пока тот спал. Анна тихо присела недалеко от нее и спросила, как его состояние сегодня.

– Он спит, – тихо ответила Тристан. – Йорий говорит, что дает ему