Кто поставил Горбачева? - Александр Островский

«Горбачев, – отмечает Д.Ф. Мэтлок, – знал о том, что американские официальные лица пытаются устроить ему приезд в США, но не мог откликнуться, не показавшись, по его словам, «чрезмерно честолюбивым» своим коллегам. Он вынужден был дожидаться того, когда войдет во власть, прежде чем думать о прямых контактах с американскими официальными лицами»[2460].

Рассмотренный материал позволяет поставить под сомнение версию о том, что к 1984 г. М.С. Горбачев был завербован ЦРУ. Если бы это было так, бывший директор ЦРУ вряд ли бы стал искать с ним контакты через «посторонних» лиц и тем более демонстрировать ему свои симпатии. По этой же причине вызывает сомнения и версия о масонских связях М.С. Горбачева до 1984 г.

В то же время этот материал свидетельствует, что к 1984 г. ЦРУ располагало о М.С. Горбачеве такой информацией, которая позволяла ему надеяться на возможность использования его в своих интересах. Именно поэтому американская администрация после смерти Ю.В. Андропова начала искать возможность для установления с ним прямых контактов. А Михаил Сергеевич сделал все, чтобы его лондонские смотрины произвели на Западе самое благоприятное впечатление.

Более того, поставив окружение М. Тэтчер в известность о своем желании реформировать Советский Союз и открыто уклонившись от посещения могилы Карла Маркса, М.С. Горбачев достаточно ясно показал, в каком направлении он намерен проводить реформы.

Интересно, когда в том же 1984 г. А.Н. Яковлева посетил заместитель председателя Ленинградского управления КГБ генерал О.Д. Калугин, с которым к тому времени он был знаком уже четверть века, Александр Николаевич не только дал М.С. Горбачеву лестную характеристику, но и заявил: «Если он станет генеральным, в стране произойдут колоссальные изменения»[2461].

Советская делегация еще находилась в Лондоне, когда М. Тэтчер отправилась в Вашингтон[2462]. «Перед Рождеством», т. е. не позднее 25 декабря она посетила Белый дом и, проинформировав Р. Рейгана о встрече с М.С. Горбачевым, заявила, что с ним можно иметь дело[2463].

Глава 3

Горбачева двигает КГБ

Борьба у «трона»

Когда в 1995 г. В.И. Воротников опубликовал свой дневник, мы узнали, что в среду 9 января 1985 г. он неожиданно был вызван на экстренное заседании Политбюро ЦК КПСС, которое проходило в кабинете К.У. Черненко и не в «полном составе»[2464].

На этом заседании, пишет A.B. Шубин: «Черненко, ссылаясь на плохое состояние здоровья, предложил обдумать вопрос о его отставке»[2465].

Основания для того, чтобы задуматься об уходе в отставку, у К.У. Черненко были. И дело заключалось не только в здоровье.

«Зима 1984/85 г., – читаем мы в воспоминаниях Е.К. Лигачева, – стояла необыкновенно суровая со снежными заносами, которые в иных регионах достигали высоты 2–3 метров. Из-за сильных холодов, обильных снегопадов возникли большие трудности в промышленности, а особенно на транспорте. Не будет преувеличением сказать, что народное хозяйство оказалось на грани паралича. 54 крупных теплоэлектростанции…могли в любой день погасить котлы. На магистралях стояли сотни брошенных поездов. 22 тысячи вагонов замерзали на подъездных путях…В правительстве готовили страховочный вариант на случай катастрофы… Ситуация складывалась критическая, по существу речь шла о крупном стихийном бедствии, охватившем… почти три четверти страны»[2466].

Однако у В.И. Долгих, который 9 января 1984 г. присутствовал на заседании Политбюро, не сложилось впечатления, что в сложившихся условиях К.У. Черненко хотел уйти в отставку[2467].

И действительно, если внимательно ознакомиться с дневниковой записью В.И. Воротникова, нетрудно заметить, что инициатором созыва этого экстренного заседания был не К.У. Черненко. Открыв заседание, он начал с вопроса: «Вы прочитали записку Е.И. Чазова?». Комментируя поставленный вопрос, В.И. Воротников сделал следующее примечание: «Это была короткая, примерно на две трети страницы записка о состоянии здоровье К.У. Черненко», которую «нам предварительно дали прочесть»[2468].

0 чем именно шла речь в этой записке, и чем именно было вызвано ее появление, мы можем только догадываться. Но, по всей видимости, ее составление было связано с тем, что как раз в эти дни решался вопрос о предстоящем заседании Консультативного политического комитета (КПК) Организации Варшавского Договора (ОВД), на котором должен был присутствовать К.У. Черненко[2469].

Вероятнее всего, Е.И. Чазов считал, что состояние здоровья Константина Устиновича не позволяет ему участвовать в этом мероприятии и требует госпитализации.

«Я, – заявил собравшимся К.У. Черненко, – не могу сам единолично принимать решение. Думал, может, уйти?». Однако уходить он не желал, о чем свидетельствуют следующие его слова: «Так хочется работать. Но пусть скажет Евгений Иванович». Е.И. Чазов, видимо, повторил свою записку и, судя по всему, его предложения были приняты[2470].

30 января 1985 г. A.C. Черняев записал: «Черненко уже почти месяц в больнице. Заседания ПБ проходят нерегулярно: не доверяет их проводить никому другому». Действительно, почти сразу же после упомянутого заседания Константин Устинович снова вернулся в Кунцево. Через некоторое время он попросил, чтобы его «отпустили из ЦКБ на дачу». К 22 января он уже находился там[2471].

В связи с этим обращает на себя внимание следующий эпизод. 6 февраля должен был открыться съезд Французской коммунистической партии[2472]. Первоначально планировалось, что советскую делегацию на нем будет возглавлять М.С. Горбачев. Однако

16 января A.C. Черняев узнал, что Михаил Сергеевич не поедет в Париж («Горбачев вместо себя предложил Соломенцева») и объясняется это якобы тем, что К.У. Черненко не хочет, чтобы «заседания Политбюро проходили без Горбачева»[2473].

Объяснение несерьезное. В случае поездки в Париж Михаил Сергеевич в самом крайнем случае мог пропустить только одно заседание Политбюро – в четверг 7 февраля. Главная причина его отказа от этой поездки заключалась в том, что он не желал ни на один день упускать из рук те рычаги власти, которые к этому времени у него были, опасаясь, что развязка может произойти в любой момент.

«В начале февраля, – пишет В.И. Воротников, – К.У. Черненко несколько раз появлялся на работе на короткое время, а 7 февраля даже вел заседание Политбюро»[2474]. По сведениям Д.А. Волкогонова, 7 февраля Константин Устинович посетил свой кремлевский кабинет в последний раз[2475]. После этого чуть ли не «на другой день» снова оказался в больнице, откуда уже не вышел[2476].

В середине февраля появились слухи, будто бы К.У. Черненко умер.

Поводом для них, по всей видимости, послужили советско-греческие переговоры, которые состоялись в Москве 11–12 февраля. Ожидалось, что в них примет участие К.У. Черненко, но советскую сторону представлял H.A. Тихонов[2477].

Еще только-только начали расходиться круги от этой истории, как внимание прессы привлек еще один факт. 7 – 10 февраля в Лос-Анжелесе состоялась конференция, организованная обществом «Врачи в борьбе за социальную ответственность». В этой конференции участвовала советская делегация, которую возглавлял Е.И. Чазов[2478]. После конференции советская делегация осталась в США еще на несколько дней. И вдруг ее руководитель оставил своих коллег и экстренно вылетел в Москву. По некоторым данным, это произошло 14 февраля[2479].

Е.И. Чазов утверждает, что ничего необычного в его возвращении не было, так как он самого начала не планировал быть в США до конца визита. Однако, когда из США он прилетел в Париж, его заверениям не поверили даже представили советского посольства[2480].

Согласно той информации, которая была позднее доведена Е.И. Чазовым до сведения Политбюро, между 17 и 24 февраля в состоянии здоровья генсека произошло ухудшение[2481]. Закулисная борьба на вершине власти вступила в свою решающую стадию.

Как отмечает М. С. Горбачев, «на протяжении нескольких месяцев в Центральном Комитете, в самом Политбюро проблема нового Генерального секретаря ЦК занимала всеобщее внимание. Вариантов было, хоть отбавляй». Среди рассматривавшихся кандидатур М.С. Горбачев называет себя, В. В. Гришина, А. А. Громыко, Г. В. Романова, Н. А. Тихонова и В.В. Щербицкого[2482].

А.Ч. Черняев отмечает слух, согласно которому некоторые считали, что «Генсеком надо сделать Тихонова, а на его место поставить Щербицкого» и что эту комбинацию якобы «поддерживали Гришин и Кунаев»[2483].