Астральное тело-1, Скоморох или Начало Магии - Всеслав Соло

— Да что же это такое? — возмутился Юра, успевший всего пару раз судорожно дернуться всем телом. — Екатерина Васильевна, это нехорошо, давайте же, это нехорошо с вашей стороны так поступать.

— Нет же, я опытная женщина.

Божив агрессивно прижимал к себе Екатерину и тоже пытался присесть.

— Не пытайтесь, Юрий Сергеевич, у вас больше ничего не получится, я же говорила вам, только один раз, и он уже произошел. Не надо, не насилуйте меня.

Божив продолжал упорствовать, настойчиво подергиваясь все телом.

— Какой же вы сексуальный, зависимый человек, Юрий Сергеевич!

— Еще бы, вы даже не можете себе представить, как мне хочется, жадная вы женщина…

…Как обычно в девять часов утра Юра Божив явился на работу в кинотеатр Лесного поселка. Он зашел к себе в кабинет. С расстановками: то журнал положить на место надо или расположение стула поправить, а то сейф открыть, проверить, печать на месте ли, и удовлетворенно закрыть этот железный ящик, — Юра медленно опустился на стул за рабочий стол.

Только он успел это сделать, как в кабинет без церемонного стука вшагала Екатерина Васильевна.

— Вы как всегда вовремя, Юрий Сергеевич.

— А как же иначе. Всегда кто-то должен кому-то помогать.

— Не поняла, Юрий Сергеевич.

— Я помогаю работе, а Господь помогает мне. Человек помогает Жизни, а Бог помогает человеку.

— Что-то вы с утра совсем зарассуждались, Юрий Сергеевич, что же будет к вечеру?

— Или в ночь… — отрешенно проговорил Божив.

— Я не знаю, как в ночь, но…

— А кто поможет Богу? — вопросительно остановил Юра Екатерину.

— О, это для меня слишком замысловато.

— А что для вас проще? Общение с мужчинами, да?

— Смотря с какими, смотря где и когда, Юрий Сергеевич.

— Вы хотите сказать — днем или ночью?

— Не знаю, не знаю… может, и так.

— Вы хотели сказать — наяву или во сне?

— А почему бы и нет?

— А вы знаете, я сегодня с вами во сне… довольно интересно общался.

— Знаю.

— Что?

— Предполагаю, в каком смысле, Юрий Сергеевич… и как?

— Что «и как»?

— Удало-ось ли?

— Нет. Вы были слишком принципиальны.

— Однако какая же я нехорошая женщина, Юрий Сергеевич, не правда ли?

— Да уж, это верно…

— Но вы должны понять, Юрий Сергеевич, что любой страстью надо уметь управлять, и тогда страсть не нападает, а припадает на колени перед вами, и вы…

— Можете рассмотреть эту страсть, а не она вас.

— Да, Юрий Сергеевич, абсолютная точка.

Божив сидел у себя в кабинете, уютно расслабившись, он еще не знал, что ему предстоит… снова сегодня пройти по необъяснимым пока для него тропинкам Посвящения, и заблудиться можно, и обнаружить поляну и тогда залюбоваться успокоением желаемой сытости чувств и ума, или же, заметив очертания далекого пути, — достичь безвозвратного окончания, что замечено Всевидящим Светом.

Зачем?

Спросите у Света: почему все имеет окончание? И Свет ответит вам: что бы можно было увидеть, как и познать, если бы не очертания, если бы, вначале, не контуры окончания, освещенные мною?..

Да здравствуют контуры окончания всего на свете!.. Бесконечный восторг устремеления пути… Не познание, а всесильное окончание манит собраться в осознанный путь…

В зеркале… Одинокое блуждание Отражения в зеркале. Не блуждай, Отражающийся! Смилуйся милосердно! Остановись…

Или уйти от зеркала… Ведь если уйти от зеркала…. Ведь если уйдет за очертания зеркала Отражение… то… сможешь ли Ты увидеть, понять самого себя… сможешь ли Ты быть вообще?.. Так все-таки, кто же Бог, Ты или Отражение? Не два ли зеркала друг против друга, и кто на кого смотрит, и кто есть Бог, и кто есть Отражение?..

И рассудить это дано лишь тому, кто знает, кто видит, как Ты блуждаешь, как блуждает оно: Ты и Мы…

Божив так и не понял, даже потому, когда он будет вспоминать об этом и пытаться оправиться ясностью успокоения, что же с ним произошло в то следующее мгновение, в его рабочем кабинете… Прямо перед Юрой внезапно, будто кто-то невидимой резинкой стал стирать, протирать пространственную картинку кабинета, след от этой резинки вращался по кругу и разрастался как снежный ком, все больше увеличивалась в размерах дыра, и вскоре она охватила все поле зрения Божива.

А это была вовсе не дыра, а другой мир, словно протерли запотевшее окно.

Теперь Юра оказался на неведомом аэродроме, и он даже не понимал, спится ли ему, дремлется или же это и в самом деле так: не должно озадачивать, а просто есть.

Интерьер кабинета исчез, словно он был всегда лишь игрушечным представлением воображения минуту назад.

Ни единой души, ни единого летательного аппарата, кроме внезапно откуда-то появившегося самолета, что почему-то бесшумно выкатился на взлетную полосу и остановился перед Боживым в нескольких десятках метров. Так же бесшумно, будто из-за кадра, к самолету подкатил трап.

Неожиданно перед Юрой возникли какие-то люди, они будто вышли из-за спины, их было несколько человек, они молчали, но все-таки неведомо каким образом говорили, когда смотрели в Юрины глаза. Божив понимал их без слов.

— Проходи в самолет, — предложил ему один из них.

Легко, вместе с необъяснимыми людьми, Божив вбежал по трапу в салон самолета.

В следующее мгновение они уже летели на фоне турбинного гула, Юра сидел в кабине пилотов и смотрел вниз, на скольжение земли.

Через несколько минут самолет бесшумно опустился на какое-то автомобильное шоссе, его турбины отзвучали там, на высоте, и Боживу показалось, что турбинный гул оторвался, обронил безмолвный самолет на эту дорогу. По обе стороны шоссе высотно теснились тополя.

И вот замысловатая посадочная полоса свернула в сторону огромного дома и вскоре остановилась неподалеку от него.

Все, и Юра тоже, вышли из самолета и направились в дом.

Вскоре Божив оказался в пустынном просторе зала: стены серебрились, вогнутые, они высоко смыкались в единый купол, а глянцевый пол был настолько глубинно прозрачен, что казалось — Юра ступал по затвердевшей поверхности океана, и каждую секунду вода под ногами могла ожить, и Юра старался не глядеть на пол, чтобы вдруг случайно не подумать об оживающей воде; а глянцевый пол будто ожидал этого, и взгляд Божива, словно перепачканый этим ожиданием, неповоротливо слушался своего хозяина, то и дело приклеивался к полу, и тогда Божив не допускал ни единой мысли к себе, дабы не переглянуться случайно с единственной мыслью об оживающем глянце пола, ибо тогда она заговорит и Боживу предстоит выслушать ее до конца, и пол действительно оживет, неведомо почему Юра не сомневался в этом.