Лениград - 43 - Влад Савин

— Что ж, пусть так. Но не запускайте — чувствую, что этот нарыв еще доставит нам кучу проблем. Когда придется возвращать колонии под свою руку.

— Вернем, куда они денутся? Слава господу, русских там рядом нет, и коммунисты еще не завелись, в отличие, например, от французского Индокитая! Ну а бунт рабов, это бунт и есть, беспощадный, но бессмысленный. Ведь усмирение кровожадных дикарей, которые заживо сдирали с пленников кожу, а белым женщинам вспарывали животы, это благое дело, тут и химией можно, как клопов — и никто не заикнется об «угнетении несчастных туземцев», даже если ту территорию после придется заново заселять!

— Вы все же идеалист, мой друг. Пока Британия была Первой Державой — не посмели бы. Ну а ослабевшего, если на то будет кому-то выгода, обвинят даже в истреблении тараканов на собственной кухне. А после заявятся устанавливать свой порядок — вам напомнить, что было на острове Гаити? Это я к тому, что лечение и этого нарыва нельзя откладывать — пока «кузены» заняты с япошками, и им не до Африки, мы должны навести там порядок, пусть даже гробовой. А после вести тех, кто уцелел и осознал пагубность своих заблуждений, к цивилизации и процветанию.

— Принято, Бэзил — но все же это вопрос не сегодняшний. А пока уделим внимание трем направлениям. Турция с Италией, сюда примыкают Индия и Индийский океан. Испания, а вдруг все же получится. И Франция, не отклоняясь от задуманного и быть готовыми немедленно вмешаться.

Из пьесы, играемой французскими кукольными театрами (автор неизвестен). После войны стала основой для многочисленных комиксов.

Красная Шапочка ведет охотников к домику бабушки. Охотников двое, один высокий и тощий, с козлиной бородкой, другой толстый и низенький, с сигарой в зубах, оба увешаны оружием и имеют очень воинственный вид.

Красная Шапочка: сюда, скорее! Волк там, он бабушку проглотил, и сейчас в ее кровати спит!

Толстый охотник: а ты посмотри, точно ли спит? А вдруг он притворяется, мы войдем, а он на нас нападет?

Красная Шапочка бежит к домику, заглядывает внутрь, возвращается.

Красная Шапочка: — Спит! Скорее, господа охотники! Если Волку брюхо разрезать, бабушка там еще жива!

Тощий охотник (становясь за спиной толстого): вперед, коллега! А я вас поддержу.

Толстый охотник: а отчего это я первым?

Тощий охотник: потому что я выше и могу стрелять издали, через вашу голову. И вообще, это ваша территория, а я просто мимо проходил.

Толстый охотник: а у меня ружье не того калибра. На такого зверя, как Волк, надо что-то покрупнее! Может быть, коллега, одолжите свое?

Тощий охотник: а я тогда с чем останусь? С вашей пукалкой?

Толстый охотник: тогда после продадите мне такой же автоматический «ремингтон-слонобой». Я знаю, что у вас в запасе еще есть. Или тогда убивайте Волка сами!

Тощий охотник: охотно продам. Десять тысяч долларов. Могу в рассрочку, но это выйдет дороже.

Толстый охотник: это грабеж!

Красная Шапочка: господа охотники, да что же вы спорите? Скорее, надо же бабушку спасти!

Толстый охотник: осторожность прежде всего! Волк все же не индийский кролик и не африканская утка! Которых я, бывало, убивал до обеда десятками. А после обеда, еще больше.

Тощий охотник: может быть, не будем рисковать? А сделаем вот так (достает динамитную шашку).

Красная Шапочка: нет! Там же бабушка, у Волка в брюхе!

Тощий охотник: зато лес будет избавлен от опасного зверя. А благое дело требует жертв.

Из домика доносится то ли храп то ли рев. Охотники дрожат.

Толстый охотник: ну бросайте же динамит, коллега!

Тощий охотник: а вдруг Волк успеет выскочить в окно? Эй, девочка, взгляни еще раз, он проснулся, или еще спит?

Красная Шапочка снова бежит к дому, заглядывает, возвращается.

Толстый охотник: Волк спит? Хорошо. Ну, пошли!

Из домика снова рев. Охотники останавливаются.

Толстый охотник: я придумал! Девочка, ты сейчас войди, и осторожно подпили Волку когти и вырви клыки. А когда закончишь, подай нам знак, и не забудь оставить дверь открытой. Тогда мы войдем — и смерть хищнику!

Тощий охотник: вы просто гений стратегии, коллега!

Красная Шапочка скрывается в домике. Охотники ждут. Из домика раздается дикий рев Волка и крик Красной Шапочки.

Толстый охотник: мне кажется, наш план не сработал.

Тощий охотник: отступление в полном порядке и без потерь, это тоже успех. Бежим!

Охотники убегают. Из домика появляется Волк, сплевывает застрявший в зубах кусок красной шапки. У Волка морда с черной челкой и черными усиками.

Волк: кто тут мне спать мешает? Зиг хайль!

(в версии, одобренной германским оккупационным командованием, после на сцене появлялся Медведь, в шапке-буденновке с красной звездой. Разрывал Волка пополам, вытряхивая из его брюха Бабушку и Красную Шапочку, еще живых — и тут же съедал их сам. Как правило, актерами перед публикой не игралось, и в комиксы не входило).

Майор Цветаев Максим Петрович, 56-й гвардейский (бывший 1201-й) самоходно-артиллерийский полк. Польша, южнее г. Ополье

А Европа оказывается, не так велика, если ее танковыми гусеницами измерять. Вот он, Одер, течет в низине, на север-северо-запад. Как от Вислы рванули, дошли за полторы недели — правда, здесь, в верхнем течении, он сильно вглубь Польши забирает. Но форсируем его — и по карте, за ним уже собственно Германия.

Сопротивления за Вислой мы, считай, и не встречали — с тех пор, как вырвались на оперативный простор. Тех, кто воевал давно, это настораживало — кто помнил, как наше наступление от Сталинграда кончилось битвой с «тиграми» на поле под Прохорово, и из всего полка на ходу пять машин осталось. А ведь так же было, что кидали немцы нам на съедение всякую шваль, вооруженную чем попало. Так и сейчас — с «гребенками» уже несколько боев было. Что это — ну представьте штук шесть, восемь, десять, двенадцать фаустпатронов, только больших, одному человеку не поднять, да нацепить все вместе на что угодно, лишь бы ездило — легкий танк со снятой башней, бронетранспортер, броневик, или даже обычную полуторку, вездеход-«кюбель», говорят что даже на мотоциклах бывают, два ствола в коляске, но я такого еще не видел. Бьют залпами, так что могут быть опасны, кума такого калибра и нашу броню пробьет, в отличие от «восемь-восемь». Но вот с меткостью у них не то что плохо, а очень плохо, рассеяние большое, так что даже если им удается дать залп первыми… очень редко бывает, что влепят одному-двум нашим, зато после мы устраиваем им даже не бой а бойню, броня у «гребенок» совсем никакая, и стволы пустые, а перезарядиться, кто же им даст?

Нет, по уму немцы могли и на жестянках устроить нам кучу проблем. Тщательнее готовить позиции, заранее рассчитав пути отхода, лучше маскироваться и стрелять внезапно, совсем уж вблизи. Причем стрелять не всем сразу, а часть машин придерживать для прикрытия, а лучше придавать для этого хотя бы взвод «пантер». Мы бы все равно прошли — но потери у нас тогда были бы ощутимые. Так чтобы такое устроить, опыт нужен и подготовка — а у немчуры, в последний раз поймали наши нескольких из их экипажей, так щеглы совсем, у меня на гражданке такие еще за партами сидели. И за рычагами всего ничего — сказали им, «пока до фронта доедете, научитесь». Против наших гвардейцев- танкистов это даже не мясо, а просто слов нет!

У нас уже кое-кто, особенно из пополнения, язык распустил, что у Гитлера вовсе солдат не осталось. Но слишком бы это было хорошо, так что предположим, что опытные и умелые у фрицев еще есть, и где-то прячутся, чтобы ударить, выбрав момент. Так что, не расслабляемся. До Победы уже недалеко, и хочется домой живым вернуться. Когда нашему полку гвардейское знамя вручали, спросил у меня генерал, куда я после войны, и предлагал в кадрах остаться. А мне охота снова учителем в свой Кирсанов, лермонтовские места.

Самоходы в атаке второй линией идут — с нашим калибром, хорошо самых опасных зверей издали выбивать, а при неудаче наших прикрыть. Один раз и такое было, когда мы во фрицевской обороне увязли, и тут они в контратаку перешли, «тигров» выползло с десяток, и прочей швали больше раза в три. Но снаряд в сто двадцать два миллиметра, это очень убойная вещь, а два десятка таких стволов, это страшно — только три «тигра» назад убраться успели, а легкие «тройки» и бронетранспортеры остались горелым железом все. Но все равно, тот бой вышел вроде как ничья, поскольку немецкую оборону мы все же не прорвали.

Привязалось же к нам еще с того дня, как мы машины от Церкви в подарок получали, прозвище «святое воинство»! Помню, как попы молитвы читали и святой водой кропили — и хоть атеист я, как положено советскому учителю и офицеру, но удивительно, что ни одна самоходка с экипажем не сгорела — были конечно потери, и в людях, и в технике, но чтобы в бою разом и машину, и весь экипаж, такого не было, в самом крайнем случае, выскочить успевали, почти все. Хотя тут и от машины зависит — что Т-54, что СУ-122-54, снаряд «тигра» в лоб держит. У меня в первой батарее водилой Федорыч, уникум, кто еще на Халхин-Голе успел повоевать, в мотоброневой бригаде, так у него про ту технику, пушечные броневики БА-10, никаких слов, кроме матерных — за то, что у них бензобак был над кабиной, на корпусе горб перед башней приметный. А броня противопульная, но ПТР свободно пробивает, да пушечки типа наших сорокапяток у японцев уже были — при попадании, сто двадцать литров горящего бензина выливается на головы водителю со стрелком, и под ноги командиру с заряжающим. Потому даже в тех боях, хотя танки БТ и Т-26 те еще зажигалки, но у броневиков намного чаще было, «сгорел вместе со всем экипажем». А теперь, на Т-54 против «пантер» — обычно не мы, а немцы в таком положении!