Граф в законе. Изгой. Предсказание - Владимир Смирнов

— Давай хлебнем! Заслужили!

— Заслужили, — многозначительно поддакнул Виктор.

«Тебя начинает мучить совесть. Ты удивлен, но страдаешь. Жалко Санина. Безобидного, доброго. Ты раскаиваешься. Тебе тяжело, душно».

Стинг дернул воротничок рубахи. Пуговица отлетела, сделала круг по полу.

«Вспоминаешь всех, кого убил. Вспоминаешь. Противно, муторно на душе. Жалость и тоска».

Стинг плюхнулся в кресло.

— Ой, скольких я порешил! Ой, скольких! И все для Пана. Для него все. А он, зараза!..

«Ты ищешь бумагу, ручку… Зачем, не осознаешь, но ищешь. Садишься к столу. Пишешь».

Стинг забегал по комнате, исполняя чужую волю. Сел к столу, застыл, поднял к щеке авторучку, ожидая.

«Пиши сверху: „Покаянное письмо“. Написал? Ниже с абзаца: „Совесть меня замучила. Хочу честно признаться во всем. Я по приказу Пана убил Хозяина и Зуба во дворике за рестораном „Три толстяка“. Я сегодня на Востряковском кладбище лишил жизни студента Виктора Санина“. Остановись! Вспомни, кого еще убивал. Надю утопил ты?»

В голове Стинга вихрилась паническая путаница.

«Что со мной? Так надо. Всех жалко. А какой был удар! В харю кастетом! И с копыт! Ой, хорошо! Какая Надя? Что за Надя?.. Гипнотизер-то безобидный был. А косой помахать — это какая радость-то! При чем тут Надя?»

«Жена Глеба, владельца ресторана».

«А, та… Надежда сисястая? Как хотел я ее трахнуть один! Да Пан приказал… Зря только пленку тратили…»

«Какую пленку? Вспомни».

«Чо вспоминать-то! Все, что с бабами делаем, на видик снимаем. Интересно потом на себя, на них посмотреть. Забавляет. Распаляет. Каждый вечер готов сидеть у телека. Особенно если рядом еще и голая баба лежит».

«Тебе очень хочется посмотреть, что вы делали с Надей… Очень хочется… Ищи пленку, включай телевизор…»

Стинг спешно, толкаемый нетерпением, выполнил все. Затем, глотнув водки из стакана и развалившись в кресле, нажал кнопку дистанционного управления.

В ускоренном беге кадров замелькали голые фигуры, принимающие бесстыдно откровенные позы.

— Счас, счас будет… — вожделенно задышал Стинг. — Вот она!

Бег приостановился, и на экране появилась округлая деревенская красавица с перекошенным от ужаса лицом. Она сдавила локтями полные груди, а ладони закрывали темный треугольник под животом.

Чьи-то руки протянулись с двух сторон. Рот раскрылся в крике. Но руки грубо подняли женщину…

Затем произошло непонятное. Стинг вскочил, размахивая руками, а женщина безжизненно распласталась на детине.

Виктор недоуменно посмотрел на хихикающего в кресле Стинга.

«Что случилось?»

«Скопытилась, стерва. Так я и не успел».

«Умерла?»

«Мертвее не бывает».

«Куда вы ее дели?»

«Да там же в Селигер опустили. Камень на ноги, камень на шею. Пан велел достать ее и в морг отвезти».

Гадливый цинизм обезьяноподобной твари был невыносим. Вспыхнуло желание схватить водочную бутылку и со всей силы ударить по этой ухмыляющейся роже. Большого труда стоило Виктору сдержаться.

«Встать! Встать быстро! К столу! Пиши дальше: И Надю, жену владельца ресторана „Три толстяка“, я довел до смерти. Теперь вспоминай других! Всех, кого погубил! Всех! Описывай где, когда, как. Быстрей, быстрей пиши».

Рука Стинга стала торопливо выписывать корявые строки.

«Всех не упомнишь».

«Давай-давай, напрягай память».

«Человек пятнадцать будет. Вроде все».

«С нового абзаца: „Виноват, готов за свои деяния понести любое наказание“. Ставь число, год. Распишись. А теперь наливай водки. Пей. Еще наливай. Полнее, полнее. Пей. Пей же, тебе говорят! Садись в кресло. Тебе хочется спать. Засыпай».

Виктор взял со стола покаянное письмо Стинга, вытащил видеокассету и ушел, сморщившись, как из зловонного притона.

Глава 26

Белобрысый двурушник

Капитан ФСБ развеивает миражи из хилых версий и слегка посыпает пеплом голову сыскного пса, потерявшего след.

Кондауров поднялся навстречу незнакомому человеку, пожал протянутую руку.

— Капитан ФСБ Кречетов.

— Прошу садиться, конкурирующая организация, — вежливо улыбнулся Кондауров. — С чем пожаловали? С новостишками? Или за новостишками?

— Первое вернее, — Последовала ответная улыбка, — Я, знаете ли, занимаюсь одним путаным делом. Ну, как бы вам сказать?

— Не буду, не буду любопытствовать, — опередил его извинения Кондауров. — У нас своих секретов хватает.

Капитан понимающе кивнул.

— Спасибо! Я пришел кое-что рассказать о людях, которые вас интересуют. Ну, например, о Стинге. Мне известно, что он убил Хозяина и Зуба.

— Я это предполагал, — не сдержался Кондауров. — Но зацепиться не за что. Может, подбросите какие фактики?

— Подброшу. Не торопите меня. Далее. Это он по поручению Пана утопил в озере Селигер женщину по имени Надя — жену владельца ресторана «Три толстяка». Это он вместе с Паном подбирал на улице бомжей и потом убивал их на глазах почтенных предпринимателей, чтобы нагнать на них страху и быстрее получить наложенную дань. Сейчас Пан и Стинг заняты поисками Гипнотизера.

Кондауров воскликнул:

— Смотрите-ка! Хорошая работа. А может, вы знаете, зачем нужен Гипнотизер Пану?

Капитан невозмутимо ответил:

— Знаю. Он хочет убить его. Санин отказался с ним работать. А осведомлен Санин, к своей беде, слишком о многом. Одна попытка убрать Санина уже состоялась.

— Попытка? — уточнил Кондауров.

— Да. На Востряковском кладбище во время похорон Стинг застрелил пятнадцатилетнего подростка, приняв его по ошибке за Санина.

— Все очень складно, — то ли одобрительно, то ли полуиронично заметил Кондауров. — Но слова в наших делах, как облачка в небе. Не потрогаешь, не пришьешь, не предъявишь.

— Вы можете спокойно выслушать меня? — обиделся капитан.

— Да-да, простите.

— Я сказал вам далеко не обо всем, что могу доказать. «Фактиков», о которых вы мечтаете, здесь много, — Он приподнял над коленями новенький портфель. — Специально для вас я приготовил два сувенира. — Он достал из портфеля лист бумаги. — Вот первый. Заверенная личной подписью исповедь убийцы. Видимо, перепившего Стинга замучила совесть. Это, конечно, звучит неправдоподобно. Но тем не менее он написал покаянное письмо. Уничтожить не успел. Мой коллега успел изъять его. Думаю, что на трезвую голову Стинг даже не вспомнил о своем пьяном раскаянии.

Кондауров взял листок, пробежал его взглядом и тихо, взволнованно произнес:

— Ну, дорогой капитан, о таком подарке я и не мечтал!

Капитан встал, протянул ему видеокассету.

— Это второй сувенир. Здесь многие плотские утехи Стинга и его помощничков, в том числе и со смертельным исходом. Предполагаю, что снимал Пан. Посмотрите на досуге, развлекитесь. Вот, собственно, и все. Мне пора идти. До свидания!

— Как, вы уже уходите? — словно опомнился Кондауров… У него было такое ощущение, что разговор только начат. Посмотрел растерянно на капитана, спросил неожиданно для самого себя: — Мне кажется, мы с вами где-то сталкивались?

— Возможно, — ответил капитан, направляясь к двери. Но, открыв ее, остановился: — Да, чуть не забыл о самом главном. Ваш беленький лейтенантик работает на Пана. Передает ему всю информацию. За тысячу долларов в месяц.

Кондауров несколько минут сидел, ошеломленный внезапно свалившимися на него вестями, пытаясь сосредоточиться, собрать воедино сумбурно мечущиеся мысли. Да нет, не сталкивался он с этим капитаном. Так, показалось.

Таким нервно всполошенным, как в этот вечер, наверное, Кондауров никогда еще не был. Перед ним открылось почти все!

Он перечитывал «покаянное письмо», смотрел видеофильм и судорожно, торопливо думал, думал, думал. План оперативных действий легко и даже весело ложился на бумагу. Лишь одно чуть-чуть омрачало его: Гипнотизер, этот неуловимый, летучий Гипнотизер опять оставался где-то в дымке у горизонта. Но он чувствовал, что приближается к нему, чувствовал.

Вопросов роилась масса. Но он обещал капитану не любопытствовать… И все же пяток самых общих ответов хотелось бы получить.

Вспомнив давнего приятеля, который перешел работать в отдел кадров ФСБ, взялся за телефонную трубку.

— Степаныч, выручи, милый. Был у меня ваш капитан Кречетов. Как мне ему позвонить?

— Сделаем. Потерпи минутку. — Долгой была эта минутка. — А ты не ошибаешься? Полковник Кречетов есть. Старшина есть. А капитана Кречетова у нас нет…

Кондауров недоумевал. «Кто же ко мне приходил? Как миновал охрану?.. И все-таки где-то я сталкивался с этим капитаном».

Пальцы сами рванули ящик стола, нашарили магнитофонную кассету, которую принес Шеленбаум.

И заговорил Гипнотизер. И заговорил капитан Кречетов!