Астрид - хозяйка Рождества - Анна Лерн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мне бы хотелось, чтобы господин Вик ухаживал за мной, — Моника покраснела пуще прежнего. — И я уже совершеннолетняя и могу принимать решения сама!
— Несомненно, — я старалась говорить спокойно, понимая, что девушка волнуется и что ей, похоже, нравится Агнар. — Но только ты все равно должна объясниться с ними, а еще лучше, если он поговорит с твоими родителями и попросит у них позволения ухаживать за тобой.
— Ты же знаешь, что они не позволят, — девушка погрустнела. — Матушка устроит скандал.
— Вот после того, как они скажут свое слово, ты и будешь думать, как тебе поступить, — мне очень не хотелось, чтобы конфликт между Моникой и ее семьей набирал обороты. — Дай им шанс.
* * *
— Нет! Этому никогда не бывать! — виконтесса Лунд в ужасе уставилась на дочь. — Слышишь?! Никогда!
— Я ничего другого и не ожидала, — ледяным тоном произнесла Моника и отставила от себя чашку с недопитым чаем. — Мне не нужно было приходить сюда.
— Как ты не понимаешь, что удачно выйти замуж — это верх счастья для девушки! Ты из благородной семьи и можешь стать женой титулованного мужчины! — Камилла побледнела и ее брови грозно сошлись на переносице. — Пусть этот Агнар Вик и богат, но он безроден! Без-ро-ден! О Боже… За что все это свалилось на нашу семью?! Вот Эмма Андерсен, например, скоро станет графиней! А ты? Кем станешь ты? Госпожой Вик?!
— Не хочется вас расстраивать, матушка, но ваша драгоценная Эмма в ближайшее время так и останется девицей на выданье, — насмешливо сказала Моника. — Тильда Расмуссен свернула себе шею, после того, как всплыли все ее преступления, а Валентин попал в дом для умалишенных!
— Что ты говоришь такое?! — воскликнула виконтесса и повернулась к мужу. — Ну почему ты всегда молчишь?! Тебе вообще безразлично, что происходит?!
— Дорогая, ты только посмотри на это… — виконт протянул ей газету. — У меня нет слов!
Камилла выхватила газету из рук виконта и пробежала глазами по статье с громким названием «Преступления и расплата благородного семейства». Женщина схватилась за сердце и застонала, прикрыв глаза.
— Ооох… мне плохо… Воды… Дайте мне воды…
Виконт суетливо налил в стакан воды из графина и поднес его к губам жены.
— Вот, выпей, дорогая!
Камилла жадно выпила воду и швырнула газету на пол.
— Ужасные времена! Ах, что же делать?!
— Дать возможность нашей дочери прожить свою жизнь так, как ей хочется, — ответил виконт и, проигнорировав ее гневный взгляд, обратился к Монике: — Пусть этот молодой человек приходит к нам завтра на обед.
— Папа… — прошептала девушка и на ее глазах выступили слезы. — Папочка… Спасибо вам!
— Ты что с ума сошел?! — прошипела Камилла, вскакивая со стула. — Что ты такое говоришь?!
— Замолчи! — вдруг рявкнул виконт, обнимая дочь. — Я всю жизнь шел у тебя на поводу! Хватит! Неужели ты не понимаешь, что мы можем потерять дочь?!
— Ваша милость… — протянула ошарашенная виконтесса, но он поднял руку, останавливая ее.
— Я все сказал! Завтра этот молодой человек придет в наш дом, и будьте добры, отнеситесь к нему с уважением!
Камилла покраснела от гнева и помчалась прочь из гостиной.
— Я так благодарна… — Моника прижалась к груди отца. — И я так люблю тебя…
— Я тоже люблю тебя, моя девочка, и хочу, чтобы ты была счастлива, — он погладил дочь по плечам и поцеловал в теплую макушку. — Это намного важнее всех титулов и регалий.
Глава 36
— Как вы чудесно смотритесь в мужском седле, дорогая. — Эрлинг окинул меня восхищенным взглядом. — Настоящая амазонка!
— А вы думали, что я кокетливо появлюсь в дамском седле и упаду в обморок, как только лошадь сделает несколько шагов? — шутливо поинтересовалась я, и герцог рассмеялся.
— Примерно так я и думал. А еще я надеялся, что вы свалитесь с этого седла прямо мне в руки и я, как настоящий древний варвар, утащу вас в свою суровую обитель. Мне кажется, это очень заманчивое развитие событий…
— Возможно, так и случится, — я подмигнула ему. — Но только после того, как я выиграю.
— Вы дразните меня, невыносимая графиня! — воскликнул он и слегка поклонился, сидя на лошади. — Начнем?
Лошади неслись по заснеженной вересковой пустоши, и я получала истинное удовольствие, вдыхая обжигающе холодный воздух. Ни с чем не сравнимое чувство полета овладело мной, и я даже забыла, что соревнуюсь, окунувшись в давно забытые ощущения. Ежевика прекрасно чувствовала меня, и мы с ней были единым целым, одним существом, несущимся по бескрайним снегам.
Впереди показалась дубовая роща, а в стороне промелькнули крыши деревенских домов и кудрявые столбики дыма, растворяющиеся в сером небе. Интересно, где Эрлинг?
Но оборачиваться я не собиралась и продолжала лететь вперед, сжимая ногами теплые бока Ежевики. Когда до горы Конакобрин оставалось не более десяти метров, я боковым зрением заметила какое-то движение слева от меня и поняла, что это герцог. Он промчался мимо и с улыбкой приложил руку к виску, словно отдавая часть. Его волосы трепал ветер, в них путались одинокие снежинки, а улыбка была такой открытой и веселой, что я не выдержала и рассмеялась. Какой же он обаятельный плут!
Пришпорив Ежевику, я догнала его и мы в один и тот же момент остановились у подножия горы.
— Вы не перестаете удивлять меня! — Эрлинг спрыгнул с лошади и снял меня с Ежевики. — Есть что-нибудь, чего вы не умеете?
— Признайтесь честно, вы поддались мне! — я весело посмотрела на него. — Ну, отвечайте же!
— Ни в коем случае, — герцог взглянул на меня ласково с легкой хитринкой. — Разве я смог бы отказаться от приза?
Конечно же, я понимала, что он мог легко выиграть у меня — Эрлинг был отличным наездником, но совершенно не расстроилась. Так и должно быть. Мой мужчина — сильный, умелый, а самое главное — благородный. Он не стал показывать свое превосходство и все перевел в шутку.
— Я ваш приз на всю оставшуюся жизнь, — с любовью ответила я и, сняв перчатку, провела пальцами по его колючему подбородку. — А вы мой…
— Как я жил без вас, Асти? — герцог взял мою руку и поцеловал в ладонь. — Признаюсь вам честно, я всегда относился к женщинам немного по-другому, но вы сделали меня другим…
— Ваше отношение к женщинам я поняла еще в нашу первую встречу на деревенской ярмарке, — я тихо рассмеялась. — И вы мне показались ужасно грубым
