Как нашей стране доставались Победы - Станислав Аверков

На ИПе на возвышение для наблюдения за стартом ракеты поднялись военные, промышленники. Здесь же находились находились Карамян, Болгарин, Федоров.

На весь ИП из динамика оповещения о ходе работ на старте прозвучало:

– Дана команда – «Заправка!»

Мы с Карамяном засекли время на наручных часах. Минута, вторая, третья… Наши взоры обратились к стартовой площадке. Там, в семистах метрах от нас, застыла вертикальная стрела – наша 11К69, которая сейчас покажет в воздухе чудеса преодоления земного притяжения. Ждал этого волнующего момента – машинист тепловоза. Ему было приказано не покидать предела старта до особого сигнала. Приготовилась к съемкам полигонная киногруппа. Невдалеке устроился кинооператор из нашего КБ «Южное». Вот-вот мы узнаем об окончании заправки. Как интригующе секунды ожидания! Скорее бы, иначе сердце выскочит из груди!

Но что это такое? Вдруг из ракеты повалили густые клубы рыжих паров. Неужели сработали дренажные клапаны? А затем на раскаленный стартовый бетон к подножию ракеты выплеснулось топливо! Из него вырвались языки пламени…

Карамян воскликнул:

– В пристартовом сооружении находятся наши товарищи!

Федоров:

– Неужели взорвется?

Болгарин:

– Смотрите, тепловоз уезжает со старта!

И сразу же тревожный гудок разорвал августовский воздух! Это тепловоз, набирая скорость, начал двигаться по рельсовому пути, намереваясь как можно быстрее удалиться от пожара. Тепловоз облепили солдаты, офицеры, кто-то из гражданских. Тот, кто не успел взгромоздиться на тепловоз, пытался его догнать, уцепиться за выступающие части.

Неужели так начинаются все трагедии? Неужели так же начиналась она 24 октября 1960 года на площадке 41, когда погиб маршал Неделин?

Еще минута и ракета устроит ад? Старт превратится в кошмарный костер? Панический страх объял тех, кто бежал за тепловозом. Почти у всех расширились зрачки глаз. Что толку в том, что сгоришь в ракетном пламени и твоя фамилия будет высечена на гранитном мемориале на братской могиле в Звездограде? Не лучше ли убежать и прожить годы, записанные в твоем генетическом коде?

Десятки молодых романтиков ракетостроения нашли последний приют на братском кладбище невдалеке от штаба полигона. Пожар на янгелевском старте 24 октября 1960 года, а затем через три года в тот же день авария на старте ОКБ-1 Королева. Они унесли жизни молодых людей – цвет испытательской гвардии, способных воспроизвести таких же неугомонных открывателей нового. Неужели и на этот раз придется кому-то удалиться в иной мир? Но как хочется жить, любить, творить!..

Обо все этом не успел подумать на стартовой площадке лишь один человек – обыкновенный солдатик. Но знал он о трагедиях, о гибели в огненном пекле многих таких же, как он, молодых парней, потому что спал на политзанятиях или удирал в курилку, а в курилках интересовался только анекдотами. Но он твердо усвоил принципы солдатского выживания, привитые командиром. Поэтому увидев поблизости огнетушитель, схватил его и направил пенную струю на пламя. Увидев солдатика с огнетушителем, опомнился и лейтенант… И вот уже с огнем борются двое. И сразу же на старт примчалась пожарная команда, ожидавшая своих минут вблизи.

Но рыжие тучи из дренажных клапанов ракеты – густые все обволакивающие – повисли над стартом. На них набросился ветер, понес их на измерительно-командный пункт. «Что предпочтительнее, погибнуть в огне или от отека легких, надышавшись «лисьими хвостами»? – кое у кого начала душа начала уходить в пятки. Каждый запуск и каждый раз испытание нервов!

Волны жуткого рыжего проклятия уже подступили к границе ИПа, к антеннам дальней связи. Вот тогда и взревели моторы воинских автомобилей. Солдаты-водители открыли дверцы начальственных «Волг», чтобы принять членов государственной комиссии и укатить их подальше от паров гептила.

Вот тогда и зазвучала из динамика команда:

– Личный состав ИПа эвакуировать через ограждение!

Оказывается, руководство не забыло о подчиненных.

Болгарин с Карамяном стали медленно отступали перед надвигающейся на них отвратительной сладковатой стеной. Вот она уже прижала нас к ограждению – колючей проволоке. За ней – степь, беги во всю прыть! Солдатики уже проделали в «колючке» дыру, вырвались на свободу. Пора и нам было последовать их примеру. Но по громкой связи оповещения опять прозвучало:

– Представителям Днепропетровска срочно прибыть на старт! У ворот ИПа их ждет «Газон»!

…Газик несся по шоссе. Впереди мчались «Волги». Вот и ворота площадки 90. Они распахнуты настежь. Нет привычных караульных и контролеров, они по команде спрятались в укрытие. Мчимся на «газике» к стартовому сооружению. Пожар уже потушен. Вот и «вертикальная стрела». Она тяжело «сопит». Дренажные клапаны тяжело вздыхают «ух-ух-ух», выбрасывая порции гептила. Ветер уносит их теперь на юг, к Джусалам. Но до них еще километров сорок.

Возле ракеты уже «банкуют» руководство, наши стартовики, боевой расчет воинской части.

– Что случилось? – было нашим первым вопросом.

– Моя система не сработала, – горестно вздохнул наш проектант системы контроля заправки ракетных баков ракетным топливом Михаил Ступницкий.

– Вот это да! Неужели насосы бесконтрольно автоматически перекачали в ракету топлива столько, сколько смогли?

– Хорошо еще, что баки не разрушились. Выручили дренажные клапаны, через них лишнее топливо выплеснулось на стартовый бетон. А он раскален солнцем! Самовозгорание! Пожар! – Ступницкий посмотрел на ракету, – Положение – хуже не придумаешь…

Действительно, дело дрянь! Рядом заместитель начальника полигона по науке глядел с подозрением на нашу «вещь в себе». Он был готов в любой момент рвануть, как заправский спринтер, к своей «Волге» и в то же время крыл днепропетровских конструкторов заборной руганью:

– Мудозвоны! Раззвонили на всю страну – наши ракеты самые лучшие, нам Челомей в подметки не годится! Какие еще хохмочки приготовили нам вы – славные янгелевские недотепы? Вам мало было отработок на стендах, так решили уничтожить мою стартовую площадку! До каких пор будете поставлять на полигон необъезженные изделия? Зарубите на носу, полигон уничтожить не позволю! Он не экспериментальная лаборатория! Дома экспериментируйте! Разрушайте, ломайте, давите, но не здесь! Хорошо, что ветер спас нас, унес пары гептила, а то подохли бы, как последние собаки.

И так далее в том же духе с примесью нецензурщины. Лучма попытался смягчить напряженность:

– Командир, и на старуху бывает проруха.

Но полковник не унимался:

– Записался в старики, конь с яйцами

– Конь и о четырех ногах… Но между прочим, изделие спроектировано и из изготовлено под контролем вашего министерства. Так что и вы в замазке.

Глава государственной комиссии по летно-конструкторским испытаниям системы «ИС» Г.С. Титов предложил пройти в пристартовое сооружение.

Там Лучма, наш баллистик Компаниец и представитель отдела испытаний Коваленко окружили космонавта. Герман Степанович спросил:

– Что можно предпринять, чтобы пуск состоялся?

Лучма был невозмутим:

– Выход есть. Мой «мозговой центр» (Леонид указал на нас) детально проработает предложение. Я отправляюсь на в-ч связь, но перед этим решу несколько вопросов без свидетелей.

Но опять же вмешался полковник – заместитель по науке:

– Хрен с вами, мозгуйте А чтобы конструкторские головы окончательно просветлели, пора на вас натравить КГБ. Забыли вы о чувстве ответственности, КГБ поможет вспомнить о нем.

Глава госкомиссии и полковник уехали на в-ч связь. Мы остались без наблюдателей.

И сразу же в пристартовом сооружении высплеснулись скованные ранее у нас эмоции.

– Авария всем нам выйдет боком! Янгель крут! Когда выйдет из больницы, воздаст всем сестрам по серьгам. Как будем реабилитироваться?

– Год назад мы удачно выкарабкались из аварийной ситуации. Тогда выручил слесарь Алексеенко, сумел извлечь из приборного отсека телеметрические батареи. В этот раз кто полезет в баки контролировать уровни заправки?

Услышав пессимистические откровения, Лучма вспыхнул:

– Я доложил в Днепропетровске Янгелю, что состав бригады способен найти выход из любой ситуации. Такая ситуация наступила. Напрягитесь! У кого какие предложения?

– Если подвела автоматика наполнения ракетных баков, то надо или ее отремонтировать, или отключить и работать без нее, – вырвалось у меня.

Ступницкий промолчал, раздумывая, что же делать. Компаниец выдал на гора уточненное предложение:

– Действительно, пошла она к черту, эта автоматическая системы контроля заправки! Ступницкий доработает ее дома без нервотрепки. Надо автоматику отключить, дозаправить ракету. А потом запустить! Но перед этим надо решить несколько проблем. Думаю, что решить их нам под силу.

Лучма уехал на связь с Днепропетроваском, оставив нас прорабатывать всевозможные варианты. Все это время за окном сооружения ракета регулярно выпускала порции рыжего дыма.