Дик Адвокат и Гус Хиддинк. Невероятные приключения голландцев в России - Игорь Рабинер

Но к чему вообще обсуждать эту тему, если Гус на протяжении всех трех лет твердил о необходимости построить базу для сборной, но при массе обещаний этого так и не произошло? Где нам было готовиться? В «Бору», от которого нужно полтора часа ехать на игру – что немыслимо ни в одной серьезной команде, – и где всего одно поле, которое поздней осенью и ранней весной непригодно для использования? Мы жили там, где это только и было возможно, не имея своего дома.

–  Если так выйдет, что Хиддинк не продолжит работу со сборной, вы можете согласиться остаться помощником у кого-то еще?

–  Надеюсь, что Хиддинк продолжит работу со сборной. Полагаю, нужно дождаться 3 февраля, когда будет избран новый президент РФС. Разговор между Гусом и новоизбранным главой футбольного союза, думаю, расставит все точки над i.

–  Если Гус уйдет и вам предложат стать главным тренером сборной, как отреагируете?

–  Пока у сборной есть главный тренер и его зовут Гус Хиддинк, отвечать на этот вопрос неэтично. Еще раз хочу подчеркнуть: мы с футболистами сборной всегда вместе – и при победах, и при поражениях. И всегда будем на этом стоять, потому что команда есть команда.

С Хиддинком мне удалось пообщаться лишь спустя три недели после Марибора. По телефону. Это было первое интервью с Гусом после 10-минутного выступления перед российскими журналистами у автобуса команды в Словении. Переживал он поражение очень тяжело, и в Россию в следующий раз собирался приехать (и приехал) лишь 3 февраля, в день выборов нового президента РФС…

–  В Москву до конца года собираетесь?

–  В этом нет никакого смысла. Во-первых, в ближайшие дни в России заканчивается футбольный сезон. Во-вторых, к концу декабря будут выдвинуты кандидатуры на пост президента РФС, в феврале он окажется избран. Знаю, что исполняющим обязанности президента футбольного союза является уважаемый Никита Симонян, но до избрания нового руководителя решать какие-либо глобальные вопросы некому.

В то же время есть оперативная работа. Я не забываю, что действие моего контракта с РФС продолжается, и, в частности, необходимо решать проблемы на ближайшие полгода. В начале марта нам предстоит товарищеский матч, соперник в котором еще не определен. Вместе с моим штабом занимаемся и этим, и другой, что называется, исполнительной работой и будем заниматься ею еще минимум полгода.

–  Каковы шансы, что вы останетесь во главе сборной России и на ближайшие два года?

–  До назначения нового президента РФС и общения с ним говорить на эту тему рано. Нужно понять, какова его стратегия развития футбола в стране, каким будет бюджет федерации, как будут решаться многие другие вопросы. При этом не могу сказать, что определяющим с моей стороны будет первый же разговор с новым президентом. Любому человеку нужно время, чтобы осмотреться, и это надо понимать.

–  Был ли заключительный разговор с Виталием Мутко?

–  Он был в раздевалке в Мариборе и вел себя очень доброжелательно и достойно. То же могу сказать о Романе Абрамовиче и Сергее Капкове, которые также пришли в раздевалку в столь трудный момент. Это было по-спортивному и по-джентльменски.

–  Наблюдали ли за церемонией жеребьевки финальной стадии ЧМ-2010?

–  Нет. Я был так расстроен непопаданием нашей команды в Южную Африку, что просмотр жеребьевки причинил бы мне сильную боль. Вообще все время, прошедшее после матча в Мариборе, я не мог делать практически ничего. Опустошение и разочарование были огромными.

–  Александр Бородюк рассказал мне, что, когда после прилета из Словении в аэропорту вы присели в кафе, чтобы выпить по чашке кофе, он взглянул в ваши глаза и понял: вы по-прежнему не верили в реальность происшедшего.

–  Так и было. Честно скажу, до конца не верю в это и сейчас.

–  Правда ли, что вы заявили: в ЮАР во главе других сборных, будь то даже хозяева, не поедете, потому что это будет нечестно по отношению к игрокам сборной России?

–  Да, так и есть. Во-первых, почти все команды, которые прошли отбор со своими тренерами, с ними же и поедут в Южную Африку. Но даже если та или иная федерация предложит мне возглавить сборную на чемпионате мира – откажусь. Это было бы возможно, только если бы я пробился туда с командой, которую возглавлял в отборочном цикле.

–  Ездили ли куда-то после Словении, чтобы развеяться, или проводили время дома?

–  Дома. Сейчас стало чуть-чуть легче, и в ближайшее время я собираюсь хотя бы выбраться на футбол – в Англии, Голландии, на матчи Лиги чемпионов. До сих пор не был ни на одной игре, потому что после происшедшего для меня это было невыносимо. Для меня это были страшные дни.

–  Одни из худших в жизни?

–  Уточню: в спортивной жизни.

–  С чем вы можете сравнить эмоции от этого поражения?

–  Только с двумя матчами. Во-первых, с полуфиналом ЧМ-98 Голландия – Бразилия, который мы проиграли в серии пенальти. Во-вторых, с недавним полуфиналом Лиги чемпионов «Челси» – «Барселона», где мы пропустили роковой гол в самом конце игры.

–  Если бы вам дали возможность повторить все заново, что сделали бы по-другому?

–  Не буду отвечать на этот вопрос только по одной причине. Потому что в этом случае разговор зайдет об отдельных игроках. А этого я не хочу делать ни в коем случае. Мы вместе радовались победам и вместе расстраиваемся поражениям.

–  Позволю себе озвучить свои мариборские впечатления: в отличие от словенцев наша команда не играла под лозунгом «Победить или умереть».

–  Я с вами согласен. В Москве мы должны были выиграть со счетом 2:0 или даже 3:0. В этом матче все были сконцентрированы до предела. В Мариборе, к сожалению, такого не было. Словенцы больше жаждали победы. Причем касается это как первого, так и второго тайма. Мы не представляли собой кулак, которым можно со всей силы ударить по сопернику.

–  Но почему?

–  Такое иногда случается. Для всей команды был плохой день. Многие игроки не смогли показать то, на что способны. Отдельные футболисты сами признались, что не могут демонстрировать свою привычную игру. А вот почему – до конца нам только предстоит разобраться.

–  Проблема была в физподготовке или психологии?

–  Одно неотделимо от другого. Команда проигрывала единоборства, играла слишком пассивно. И, повторюсь, во втором тайме по сравнению с первым мало что изменилось.

–  Разве к поединку подобного масштаба футболисты не должны подходить совсем иначе?

–  Это не так легко. Большие команды действительно в нужный момент способны показывать максимум. Значит, мы большой командой пока до конца стать еще не успели.

–  Вы не нашли нужных слов, чтобы команда была максимально заведена или игроки должны настраивать себя на такие матчи сами?

–  У меня нет ответа на этот вопрос. Мы старались, но что-то не сработало. А на личности игроков, как я уже сказал, переходить не хочу и не буду.

–  Может, еще в первом матче не стоило менять Семака на Быстрова?

–  Мы опять начинаем говорить об отдельных игроках…

–  Не совсем. Скорее о том, что, возможно, стоило сохранить счет 2:0, а не рисковать, стремясь увеличить преимущество.

–  При счете 2:0 после замены у нас были очень хорошие шансы. В том числе у того же Быстрова. Я не из тех тренеров, которые ориентированы на оборону, и сутью стиля российской команды, который и принес ей результаты, является атака. Опыт работы в футболе подсказывал мне, что, допустим, если мы выпустим еще одного защитника, а соперник усилит атаку, то нам придется играть очень глубоко, у собственной штрафной. А в этом случае в том или ином эпизоде, но наша защита даст сбой. Поэтому я абсолютно не жалею об этой замене.

Скажу одно: мы сыграли плохо. И ответственность за это несем все мы. Естественно, включая меня.

–  Знаете ли вы о той грязи, которая льется на игроков сборной по телевидению, в прессе и даже в парламенте?

–  Кое-что знаю. Насчет парламента – не знаю, его ли это дело судить о футболе. Первый канал, на мой взгляд, уважаем в России. Ему не пристало тиражировать неподтвержденные обвинения и слухи. Должны быть прямые доказательства. Повторяю: именно прямые. Заявления, будто футболисты сидели в ресторане в пять утра в день игры, весьма серьезны. Если бы я получил точные подтверждения, что такое было, каждый из этих игроков был бы отлучен от сборной до тех пор, пока я ею руковожу.