Общество знания: Переход к инновационному развитию России - Г. Осипов

Вот сообщение прессы: «Как сообщил вчера в Госдуме замминистра промышленности и энергетики Иван Матеров, с 2001 по 2005 год Россия увеличила экспорт сырой нефти в Европу более чем в полтора раза — со 144 до 256 млн тонн. Одновременно экспорт угля в Европу увеличился с 44 до 72 млн тонн, а поставки нефтепродуктов выросли с 63 до 78 млн тонн» («Газета». № 29 от 21.02.2006). А Министр промышленности и энергетики РФ В. Б. Христенко заявил в 2006 г.: «Россия — страна с рыночной экономикой, и российский рынок — составная часть глобального рынка. Интеграция России в новую мировую экономическую систему практически состоялась. К этому можно относиться различным образом, главное — не забывать, что интеграция стала реальностью… Согласно имеющимся прогнозам, мировое энергопотребление может возрасти в ближайшие 15 лет на треть. Россия занимает особое место среди поставщиков энергии с точки зрения объемов, запасов, географии и надежности поставок… В целом прогнозируется увеличение доли стран Азии в российском экспорте нефти с сегодняшних 3 % до 30 % в 2020 г. (рост объемов до 100 млн т) и природного газа с 5 % до 25 % (рост объемов до 65 млрд куб. м)» [185].

Возникла ситуация неустойчивого равновесия. РФ гарантирует надежность поставок нефти в Европу и Азию, и уже объявленные обязательства превышают объемы добычи нефти в стране. Что же останется для отечественного потребления? Возможности роста добычи нефти малы, т. к. сверхприбыли заставляют частные компании вести хищническую добычу, навсегда оставляя в земле 2/3 нефти.111 Месторождения добивают, а новых не предвидится — с конца 80-х годов глубокое разведочное бурение на нефть и газ сократилось более чем в 5 раз и не увеличивается (рис. 16). Это обстоятельства неумолимые, порочный круг, в который нас загнала реформа 90-х годов.

Рис. 16. Глубокое разведочное бурение на нефть и газ в РСФСР и РФ, тыс. м

Таким образом, намерение восстановить отечественное промышленное производство в России обоснованно рассматривается Западом как угроза поставкам российской нефти на внешний рынок. В риторике ряда западных политиков сегодня это приравнивается к акту войны против США и ЕС. В апреле 2007 г. сенатский комитет США по юридическим вопросам единогласно проголосовал за законопроект, запрещающий зарубежным государствам создавать нефтяные и газовые «картельные» организации по типу ОПЕК. Закон разрешит администрации США преследовать правительства таких государств в судебном порядке.

В законопроекте сказано: «Незаконными и нарушающим требования настоящего акта будут коллективные или иные совместные действия в форме картеля или иной ассоциации… со стороны любого зарубежного государства, инструмента или агента любого зарубежного правительства по ограничению добычи или распределения нефти, природного газа или другого нефтепродукта, по установлению или сохранению цен на нефть, природный газ или иной нефтепродукт, а также по любым ограничениям на торговлю нефтью, природным газом или другим нефтепродуктом».

Итак, речь идет о принятии в США закона, запрещающего России: ограничение добычи или распределения нефти и газа, установление или сохранение цен на нефть и газ, любые ограничения на торговлю нефтью и газом. Это претензия на полное выведение нефти и газа из-под национального суверенитета России. Очевидно, что всякое увеличение потребления нефти и газа в отечественном производстве России приведет к нарушению этого закона.

Может ли Россия избежать перехода на инновационный путь развития? Ответить можно так: оставаясь «страной Россия», не может. Добычей природного сырья, как и собиранием кореньев, большой народ даже прокормиться не может, не говоря уж о том, чтобы содержать страну. Ему требуется свое производство, чтобы с помощью нефти и машин обрабатывать землю, выращивать культурные растения и их зеленым листом улавливать солнечную энергию, превращая ее в пищу и сырье. С. Подолинский подсчитал (1880), что устойчивым является такое хозяйственное развитие, при котором затраты одной калории вовлекают в оборот 20 калорий солнечной энергии (см. О.З.: История… разд. I, гл. 4). Растения Земли, поглощая бесплатную энергию Солнца, за один год превращают в глюкозу около 100 миллиардов тонн углерода из атмосферы. А нефти человечество добывает в 30 раз меньше — и то она стала дефицитной.

Иллюзия, что все население РФ сможет прокормиться в «энергетической империи», теплится потому, что мы живем еще на старых советских системах. Но они дышат на ладан. По мере исчерпания ресурса советских технических и социальных систем доля населения, которая сможет кормиться от продажи сырья, будет уменьшаться, остальные будут перебираться в «цивилизацию трущоб». Это будет означать окончательный распад нации, и проблема выбора отпадет сама собой.

Выжить в «глобальной рыночной экономике» даже в положении аутсайдера можно лишь в том случае, если хозяйство обеспечивает прибыль, превышающую определенный уровень. Население регионов, где этот уровень не достигается, называют «общность, которую не имеет смысла эксплуатировать». В России в силу географических и климатических условий капиталистическая рента была всегда низкой. Это — фактор неустранимый, и «рынок» сократит население бывшей России до экономически оптимального размера (называются разные величины, но не более 50 млн человек).

Каков типичный результат «сырьевой» экономики за 90-е годы? В РФ сократились посевные площади на 42,3 млн га. Более чем на треть! Нет солярки для наших крестьян, нет для них и удобрений. Это катастрофическое сокращение использования двух главных бесплатных ресурсов — земли и солнечной энергии. Россия откатилась от земледелия к выковыриванию из земли того, что природа накопила для всех будущих поколений нашего народа. Сегодня население России напоминает коллективного алкоголика, который при голодных детях тащит из дома последнее имущество. Соответственно идет и сокращение населения.

Но переход к инновационному «пути развития» при нынешнем социальном и экономическом порядке в принципе невозможен. Он требует столь глубокой трансформации общества, что по сути означает революцию. Индустриализация, широкомасштабная научно-техническая деятельность и новаторство возможны лишь на фоне общего улучшения жизни населения и оптимистических ожиданий — при отсутствии «социальных страхов».

Нам знакомы две больших программы инновационного развития — западная и советская. Пружины подобных программ Японии и Китая нам известны хуже. На Западе мотором программы был индивидуализм предпринимателя, который видел в новаторской организации производства и в накоплении денег выполнение Призвания, способ служения Богу. Успех в этом деле измерялся на рынке в денежной форме, но это была именно внешняя форма. Предпринимателем двигала протестантская этика. В России и СССР мотивы были иными, но столь же высокого накала. Об этих мотивах — особый разговор. Но опыт показал, что стабильного инновационного процесса как большой системы в условиях нынешней РФ не складывается. Значит, надо менять условия! Порочные круги надо разрывать, как это ни трудно.

Рассмотрим внутренние препятствия к такому переходу, отвлекаясь от прямого давления внешних сил. В аналитических целях можно применить абстракцию и на первой стадии не включать этот важный фактор в рассмотрение.

Как могло российское общество принять саму доктрину реформы 90-х годов, которая перевела страну на «сырьевой» путь развития? Ведь для этого требовались культурные предпосылки. Это — большая тема, тут корни нашего нынешнего кризиса, еще плохо исследованные. Здесь отметим одну вещь — утрату того представления об источнике материальных благ, которое до 70-х годов неявно господствовало в массовом сознании. Это было представление, типичное для традиционных обществ, в нем природа (Космос) была домом, а человек — ответственным хозяином. Здесь экономический взгляд был переплетен с экологическим.

Но это было именно неявным знанием, и оно постепенно сдавало позиции другому взгляду — политэкономическому. В нем экономика и экология разведены, Природа в политэкономии не «субъект» хозяйства, а лишь инертное тело, из которого можно выкачивать сырье. Когда в СССР сошло со сцены старшее поколение, политэкономия вычистила остатки старого мышления. Единственным критерием для экономики стала прибыль. Из чего она извлекалась, было неважно. Как только удалось ликвидировать государственное планирование, которое исходило из необходимости вести целостное народное хозяйство, новые собственники бросили производство и кинулись за добычей. Они стали тратить достояние потомков — выкачивать из земли нефть и газ для «мирового рынка».