Прорыв. Боевое задание - Михаил Аношкин

Столяров нехотя поднялся вместе с комбригом и побрел в темноту. Комбриг забрался к себе в палатку, но заснуть все равно не мог.

Мучается Столяров, раздумья терзают его. Самовольно хотел убить Мошкова. Это Столяров-то! Как только не перекручивает людей война. Из тихонь делает героев, из солдат — генералов. Случается обратное: вроде бы честный человек становится подлецом, предателем, катится по наклонной до предела. Слепые прозревают, верующие начинают смотреть на мир глазами здравомыслящих. Столяров подался в партизаны потому, что не хотел отставать от своих деревенских. Давыдов приметил тихого и всегда опрятного Столярова. Услышал однажды, как один партизан с усмешкой заметил другому:

— Иваныч стреляет у нас вверх и то редко.

Как это «вверх и то редко»? Заинтересовался Давыдов, будто невзначай заглянул в расположение роты, в которой служил Столяров. Бойцы чистили оружие — недавно были на задании и пострелять пришлось вволю. Ни у кого почти не было патронов, кончились, а новых пока не получили. Столяров же не израсходовал и половины. И опять смеются бойцы, уже при Давыдове:

— А он, товарищ комбриг, стреляет у нас вверх и то редко!

Что за чертовщина? Позвал к себе партизана и спросил почему про него так говорят товарищи? Помялся-помялся и отвечает:

— Людей убивать грех, товарищ командир. Попугать — греха большого нет. Вот я и пугаю.

— Погоди, погоди, Столяров...

— Вера не позволяет, товарищ командир. Старовер я.

— У тебя что, глаза застило? Не видишь, что делается? Немцы кругом лютуют, убивают даже детей и стариков, а тебе вера не велит?

— Делайте со мной что хотите. Вы человек справедливый, должны понять меня.

— Ну и иди ты со своей верой! — отрезал Давыдов, но отпустил Столярова с миром. Черт с ним, пусть живет как хочет. Это было в конце сорок первого. А весной сорок второго немцы весь столяровский род вывели под корень. Всех расстреляли. В бою погиб его младший брат Андрей.

С тех пор человека нельзя узнать.

...Ночь тихо ползла по израненной земле. Лагерь спал спокойно.

На утро Давыдов распорядился освободить Мошкова.

2

Не удалось выспаться и на вторую ночь. Днем расчистили поляну под посадочную площадку. Нужно было отправить на Большую землю Старика — и слабел он с каждым часом, и обстановка на фронте складывалась быстротечно: немцы попятились назад, и фронт вот-вот должен приблизиться сюда. И не посадить потом никакой самолет. Самолет «У-2» сначала побывал на аэродроме — забрал документы и почту, а потом приземлился в отряде Давыдова.

Старика провожал весь отряд. Горели маленькие сигнальные костры, хмурилось темное небо, таинственно молчал непроницаемый лес.

Петра принесли к самолету на руках. Анюта плакала. Давыдов, Климов, Федя подавленно молчали. Летчик вылез на крыло и громко спросил:

— Гвардейцы есть?

— Есть! — отозвался Андреев. Он стоял в сторонке, не решаясь подойти к Петру. Тогда летчик спрыгнул на землю и подошел к сержанту: такого же роста, но в шлеме, в меховой куртке и унтах.

— Одноногого Акимыча с аэродрома знаешь?

— Не помню, — ответил Григорий.

— Мое дело десятое, — отозвался летчик. — Акимыч просил передать гвардейцам кисет самосаду.

— А-а! — обрадовался Андреев и вспомнил, как Мишка угощал Акимыча махоркой и как тот обещал вернуть долг — мол, за мной не пропадет.

— Тогда держи, — Андреев принял у летчика туго набитый кисет.

— Передайте ему от нас привет.

— Передам, — пообещал летчик и поспешил к самолету, проговорив громко: — Пора, товарищи! Время дорого!

Григорий думал, что ему не удастся попрощаться с Петром, но тот позвал его.

— Я не говорю прощай, — тихо сказал Игонин. — Я говорю — до скорого свидания на Большой земле! Береги себя, Гришуха!

Петро высвободил из-под шинели, которой был укрыт, руку и протянул Андрееву:

— Давай твою мужественную.

— Торопитесь, товарищи! Нам далеко лететь.

Петра устроили в заднюю кабину, Анюта хорошенько укутала его. Загудел мотор, от винта потянуло сильным ветром.

Самолет, неуклюже подпрыгивая, побежал вперед и казалось никогда не сможет оторваться от земли. Но вдруг черный его силуэт перестал подпрыгивать, оторвался от земли и плавно стал набирать высоту. На какую-то долю минуты слился с темным лесом, но потом ненадолго обозначился на фоне более светлого неба и вовсе пропал из виду.

Дежурные по аэродрому тушили костры, разбрасывали головешки, и искры сыпались, как в кузнице.

Сжимая в руках тугой кисет с самосадом, посланным верным на слово Акимычем, Григорий смотрел в ту сторону, где скрылся самолет, и еле сдерживал слезы, подступившие вдруг к горлу.

Была середина ночи.

САМОСТОЯТЕЛЬНОЕ ЗАДАНИЕ

Давыдов вызвал Васенева. Тот явился незамедлительно и четко и красиво отрапортовал о прибытии. Комбригу это понравилось. Он улыбнулся и похвалил:

— Крепка в тебе военная жилка. Это хорошо! Я думал, ты в лесу ее растеряешь.

Васенев смутился от неожиданной похвалы. Давыдов же сделал вид, будто не заметил смущения, и раскрыл планшет, где под желтоватым целлулоидом лежала карта.

— Смотри сюда, — сказал он, показывая остро отточенным карандашом на скопление прямоугольников, над которыми значилось слово «Брянск». — Эта дорога идет на запад, — острие карандаша скользнуло по жирной линии, — по ней немцы вывозят из Брянска оборудование заводов, эвакуируют свои службы. Задача: вывести из строя эту магистраль.

— Понятно, товарищ комбриг.

— Придется вам полотно железной дороги рвануть в отрезке полтора-два километра. Разведчики подыскали самое безопасное место. Поведет Сташевский. Придаю вам взвод автоматчиков. Выступать немедленно. Готовы?

— Так точно!

— Желаю удачи! — комбриг пожал Васеневу руку.

Идея налета на железку особенно по душе пришлась Мишке Качанову. Он заявил:

— Трахнем мы фрица, небесам жарко будет. А самое главное — такая честь; нас мало, а целый взвод отчаянных ребят будет нас охранять. Это тебе, Юра, не в одиночку по лесу скитаться. Цени!

— Как бы тебе самому жарко не стало, — мрачно заметил Ишакин. — Накаркаешь еще.

— Тебе бы, друг Ишакин, в похоронной команде служить, вполне бы соответствовал.

— Отставить, Качанов, — одернул его сержант. — Знай меру.

— Я, пожалуйста, но пусть он не портит настроение.

Вечером выбрались на исходный рубеж. Гвардейцы и партизаны остались в леске, а четверо командиров выдвинулись поближе к железной дороге и наблюдали. Место здесь низинное. Лес оставался от дороги за полкилометра, в отдельных местах и того больше.

Август. Очень прохладно. К тому же погода хмурится, поэтому и темнеет раньше.

Васенев смотрит в бинокль, который дал ему командир автоматчиков со странной непривычной фамилией — Непейпиво. По полотну дороги не спеша идут двое патрульных, о чем-то разговаривают между собой, жестикулируя. Один высокий, а другой по плечо ему. Пат и Паташон.

На душе у Васенева неспокойно, он сильно переживает, потому что до сих пор не принял решения, как взрывать дорогу. Когда получил от Давыдова задание, казалось, все ясно и определенно. Шел сюда тоже не очень расстраивался. А вот через несколько часов надо будет атаковать железку, а как это лучше сделать — задача со многими неизвестными.

Рядом справа лежит сержант Андреев, слева — Федя Сташевский и Непейпиво. Федя свою задачу выполнил — привел их на место диверсии. Командиру взвода автоматчиков и Андрееву еще только предстоит работенка. И как они ее выполнят, во многом зависит от распоряжения лейтенанта.

А лейтенант колеблется, в голове у него множеств всяких вариантов, но ни на одном из них не может остановиться. Он мучительно ищет выхода. Хлопцы выполнят любой его приказ, но надо, чтобы этот приказ был наиболее правильным. Видимо, Андреев почувствовал состояние командира и спросил его:

— Ну, что будем делать, лейтенант?

Вопрос для Васенева прозвучал как нельзя кстати, и он просто ответил:

— Думаю вот.

— А шо, если мы автоматчиков моих пустимо вперед, а твоих хлопцев, лейтенант, за ними, — предложил Непейпиво.

— Не подойдет, — отверг это предложение Федя Сташевский, — шуму будет много, а толку мало. Может, мелкими группами?

— Силы распылим и все, — возразил Андреев. — Силы распылять не надо, черт знает, с чем мы здесь столкнемся.

— Место тихое, — сказал Федя, — можешь мне поверить. И охрана небольшая. Мои ребята тут несколько дней наблюдали.

— Наверное сделаем так, — наконец, решился Васенев. — Разделимся на две группы: одна начнет с востока, другая с запада.

На том и остановились. Группа, которую возглавит Васенев, начнет с востока, а группа Непейпиво, в которую войдут минеры-партизаны Вани Маркова, — с запада. Начало операции через два часа.