Британская разведка во времена холодной войны. Секретные операции МИ-5 и МИ-6 - Колдер Уолтон

Реформы и рекомендации МИ-5 оказали значительное воздействие на разведывательный аппарат Южной Африки, который она применяла в последующие годы. Одна из рекомендаций, которой последовало правительство, состояла в том, чтобы начальник особого отдела также стал де-факто главным советником правительства по вопросам безопасности и разведки. Как мы можем увидеть, оглядываясь назад, среди неудачных последствий этого было сосредоточение большой власти в руках одного человека112.

В 1948 г. ситуация в Южной Африке совершенно изменилась из-за избрания «белого» расистского правительства Малана и последующего развития политики апартеида. Это создавало бесчисленные проблемы для связи британской разведки с этой страной. В тот же год генеральный директор МИ-5 сэр Перси Силлитоу – ветеран южноафриканской полиции – посетил страну, но вопреки желанию правительства Южной Африки отказался оставить в Претории офицера связи по вопросам безопасности, имея в виду, что ближайший офицер связи находился более чем за тысячу миль в Солсбери, Северная Родезия. Как он объяснил в декабре 1949 г.: «Ненадлежащее использование национальной службы безопасности вполне может включать и ее применение против парламентской оппозиции и членов британского сообщества, не симпатизирующих политической программе националистов. Она непременно будет использована для подавления чернокожего населения. При таких обстоятельствах роль, которую сыграл Генеральный директор в организации службы безопасности любого вида в Союзе (особенно если она будет отделена от полиции), может поэтому сделать его объектом критики за то, что он помогал бурским националистам в осуществлении их экстремистской политической программы, активно содействуя созданию там гестапо»113.

Через несколько лет после Второй мировой войны слово «гестапо» несло особенно веское значение.

Несмотря на нежелание МИ-5 иметь какое-либо отношение к укреплению политики апартеида в Южной Африке, она все же продолжала передавать информацию о международном коммунистическом движении полиции Южной Африки. В некоторых случаях она не имела возможности контролировать то, как использовалась такая информация SAP, которая применяла ее для преследования своих политических врагов. Так было в случае с преподобным Майклом Скоттом – противником апартеида. В начале 1950-х гг. МИ-5 передала информацию о связях Скотта с Компартией Великобритании в SAP при строгом условии, что она останется конфиденциальной. Однако SAP быстро нарушила это соглашение и использовала эту информацию для того, чтобы публично очернить Скотта и оправдать его высылку из Южной Африки. После этого в политику МИ-5 в отношении обмена информацией с SAP были внесены поправки, которые ограничивали поток секретной информации между правительствами двух стран. Во внутриведомственном циркуляре МИ-5 говорилось: «Необходимо понимать, что, как только мы передали секретную информацию правительству Южной Африки, мы уже не можем как-то ограничить ее использование в политических целях, а также не можем ожидать, что они согласятся с нашим толкованием осмотрительности»114.

В июле 1956 г. недавно созданный комитет кабинета министров по противодействию подрывной деятельности на колониальных территориях отметил, что «трудно обмениваться информацией с властями Южной Африки на тему рисков безопасности, так как южноафриканское определение коммуниста зачастую трактуется необычно широко, а принятые меры – неприемлемо радикальны». Офицеры разведки Южной Африки присутствовали на конференции по вопросам безопасности стран Содружества в Лондоне в 1948 г. без особого желания из-за включения делегатов из Азии – и в следующей конференции, которая проводилась в 1952 г. Однако в 1950-х гг. секретные службы Великобритании получали все меньше возможности влиять на политизацию операций по «безопасности» в Южной Африке, катастрофическими последствиями чего была кровавая резня в Шарпевилле в марте 1960 г.

Страхи Силлитоу в отношении создания расистского гестапо в Южной Африке, к сожалению, оправдались, и в 1961 г. она в одностороннем порядке вышла из Содружества в значительной степени в ответ на жесткую критику своего расистского режима власти. В этот момент связь МИ-5 с правительством Южной Африки благополучно прервалась, хотя к 1961 г. в Претории у нее уже был ее офицер связи по вопросам безопасности. Этот факт не остался не замеченным Джомо Кеньяттой, когда в октябре 1961 г. у него состоялась конфиденциальная встреча с генеральным директором МИ-5 Роджером Холлисом в штаб-квартире МИ-5 в Лондоне, во время которой он заметил на стене кабинета Холлиса карту с красными булавками, указывающими на места нахождения офицеров связи МИ-5 по вопросам безопасности по всему миру. Видя, что Кеньятта разволновался, увидев булавку там, где находилась на карте Претория, Холлис подчеркнул, что тамошний офицер связи по вопросам безопасности отвечает только за связь с так называемыми Территориями высокого представительства Великобритании (Басуто, Бечуана и Свазиленд), а не с самой Южной Африкой115.

После выхода Южной Африки из Содружества связь разведки Великобритании с правительством страны перешла к SIS. Но этот переход не произошел вдруг. Примечательно то, что МИ-5, по-видимому, продолжала предоставлять правительству Южной Африки некоторые услуги по проверке благонадежности людей до конца 1970-х гг. И хотя в настоящее время в широком доступе есть очень мало документальных свидетельств о деятельности SIS в связи с Южной Африкой, существует убеждение, что эта разведслужба поддерживала эффективный, тайный и спорный канал связи между Великобританией и правительством апартеида. Известно, что разведывательные службы Южной Африки, особенно управление внешней разведки – Бюро госбезопасности (BOSS), снабжали премьер-министра от Лейбористской партии Гарольда Уилсона параноидальными теориями заговора в середине 1970-х гг. в отношении деятельности британской разведки и ее союзников. Как явствует из официальной истории МИ-5, написанной Кристофером Эндрю, так называемый «заговор против Уилсона» был не более чем фантазией премьер-министра, который убедил себя в том, что разведывательные службы по всему миру пытаются дестабилизировать его власть.

Фантазии Уилсона достигли апогея в 1975 г., который стал известен как «год разведки», в течение которого широкой общественности стали известны заговоры ЦРУ с целью дестабилизации и убийства руководителя коммунистической Кубы Фиделя Кастро. Вера премьер-министра в то, что ЦРУ и другие спецслужбы играют с ним в «грязную игру», была одной из его главных забот в последние два месяца его пребывания в должности в 1976 г. Его паранойю усилил странный скандал вокруг лидера Либеральной партии Джереми Торпа, факты которого столь необычны, что их можно было бы счесть фантазиями, если бы они не были реальны. Речь идет о попытке убийства в 1975 г. бывшего любовника Торпа – бывшего манекенщика по имени Норман Скотт. Неопытному предполагаемому наемному убийце Эндрю Ньютону – бывшему летчику авиалиний удалось убить только собаку Скотта – датского дога по имени Ринка; по этой причине скандал стал известен как «Ринкагейт».

В начале 1976 г., находясь под судом по обвинению в мошенничестве со страховыми пособиями, Скотт публично заявил, что его «преследовали» за сексуальные отношения с Торпом. Чтобы спасти репутацию, Торпу удалось убедить Уилсона в том, что он стал жертвой изощренного заговора, разработанного BOSS. Тот факт, что Уилсон принял отговорки Торпа, лишь доказывает его сильную зацикленность на заговорах разведслужб и паранойю, учитывая то, что единственное «свидетельство» заговора исходило от южноафриканского независимого журналиста и агента BOSS Гордона Уинтера. Уинтер раньше спал со Скоттом, а узнав о его интрижке с Торпом, сделал достоянием гласности историю о предполагаемом заговоре. И хотя британские разведывательные службы, включая МИ-5, быстро выяснили, что это была «личная инициатива» Уинтера, Уилсона было не переубедить. Несмотря на то что было очевидно, что BOSS не являлось достаточно опытной службой, чтобы проводить разведывательные операции, Уилсон (и часть СМИ) настаивал на своей точке зрения до конца своего срока пребывания в должности в апреле 1976 г. и после этого. Душевное равновесие Уилсона начало ухудшаться за месяцы, предшествующие его уходу в отставку, и он даже поставил парламентский вопрос, чтобы ответить для печати: «У меня нет сомнений в том, что имело место немалое участие Южной Африки в недавних событиях, имеющих отношение к лидеру Либеральной партии». Источником информации, которая дала повод к возникновению у Уилсона теории заговора с участием BOSS, была его личный и политический секретарь леди Фолклендер, или, как он ее называл, «детектив-инспектор Фолклендер»116.