Политическая история Римской империи - Циркин Юлий Беркович

В этой зоне полностью или почти полностью исчезают местные языки. Здесь очень мало следов поклонения старым богам, приходит в упадок или даже вовсе исчезает местное искусство, не только городские дома, но и сельские виллы строятся по италийскому образцу: и в сельском хозяйстве, и в ремесле, и в торговле распространяются те же формы собственности и организации, что и в Италии.

В результате во всей этой зоне, дугой охватившей северо-западное побережье Средиземного моря, а также его центр, возникает общество, мало или вовсе не отличавшееся от античного в его римском варианте.

На обширных территориях вне этой зоны колонизация была гораздо менее интенсивной. Более далекие и менее плодородные земли, непривычный климат, воспоминания о долгих войнах в Испании и Британии, преувеличенные слухи о дикости местных жителей — все это останавливало потенциальных переселенцев, поэтому колонистами здесь были преимущественно ветераны, да и поселения их в большинстве районов концентрировались вблизи мест расположения войск. Больше привлекали римлян металлы, поэтому в горнорудных районах они селились охотнее.

В зоне слабой колонизации аборигены и иммигранты территориально были разобщены. Так, в Кельтиберии ясно различаются местные поселения и римские виллы. В Британии последние располагались почти исключительно вокруг немногих городов и вдоль дорог. Несмотря на усилия римских властей заставить местное население покинуть укрепленные поселения на высотах, они продолжали существовать и в Испании, и в Галлии, и в Британии. И в городах этой зоны римляне и аборигены жили раздельно. А в городах, развившихся из племенных или родовых центров, проживали только местные жители, не считая заезжих торговцев и чиновников римской администрации. Подобные явления наблюдаются в северобалканских и дунайских провинциях. Здесь уже существовали относительно развитые города с латиноязычным и частично грекоязычным населением, особенно на побережье Адриатического моря (в том числе бывшие греческие колонии), а за их пределами находился мир, живший преимущественно по своим старым нормам.

Итак, на этой огромной территории сосуществовали римский и туземный миры. Первый был представлен легионами, городами римского типа, которых, однако, здесь было меньше, чем в первой зоне, общинами римских граждан внутри местных городов, сельскими имениями муниципальных землевладельцев и ветеранов, римской администрацией и жречеством общеимперских культов, императорскими имуществами. Туземный мир составляло местное население, во многом жившее еще прежней жизнью. В центре, на севере и северо-западе Испании продолжали существовать родовые объединения — гентилиции и центурии. Civitates Трех Галлий и Британии еще долго сохраняли родоплеменной характер. Плиний в 70-х гг. I в. эти civitates, а не города рассматривал как основные единицы Бельгики, Лугдунской Галлии, Аквитании и Британии.

Раздельное существование двух миров привело к их параллельному развитию. Однако связи между ними существовали, и римский мир все сильнее воздействовал на туземный. И все же романизация здесь была более медленной и менее глубокой, чем там, где иммигранты и аборигены жили совместно. В той огромной зоне, которую можно назвать романизующейся, сосуществовали два общества: римское и романизующееся местное.

Социальные слои по-разному поддавались романизации. Знать в целом охотнее принимала римский образ жизни. Эти люди строили городские дома и сельские виллы по римскому образцу, хотя часто и сохраняли некоторые следы старой планировки, как, например, центральный зал с очагом в галльских виллах. Они охотно одевались по-римски, старались говорить на латыни, отстраивали города на римский манер, с удовольствием смотрели цирковые представления и бои гладиаторов. Но хозяйственная жизнь даже знати больше сохраняла старые формы: в виллах часто жилые помещения имели чисто римский вид, а хозяйственные постройки и по строительной технике, и по планировке напоминали стародавние.

Низы населения, если не уходили в большие города или на рудники, крепче держались за старое. В Галлии вокруг или недалеко от вилл часто находились деревни либо отдельные хижины, точно такие же, как и до римского завоевания. Особенно много этих хижин было в западной части Галлии, менее романизованной, чем восточная.

Особое место занимали земли по Рейну. Это была граница Империи, и порой весьма угрожаемая, поэтому здесь было сосредоточено большое количество войск, что придавало провинциям военный характер. Легионные лагеря и места стоянок отдельных отрядов привлекали торговцев, ремесленников и прочий люд. В результате население скоро стало довольно смешанным, а к переселенцам присоединялись ветераны, остававшиеся в привычных за долгое время службы местах. Вырастали колонии римских граждан. Однако собственными ресурсами приграничных провинций воины обойтись не могли. К тому же значительная часть земли была изъята из хозяйственного оборота для военных нужд, поэтому сюда шли товары из Галлии и Испании, Африки и Италии, из других регионов римского Средиземноморья. Области, расположенные вдоль рейнской границы, почти ничего не экспортировали. Они было довольно основательно романизованы, но их романизация носила односторонний характер, будучи преимущественно военной.

Большое количество войск находилось и в Британии, где почти не прекращались военные действия. В ходе их воинские части продвигались к северу, пока не дислоцировались в районе пограничных валов. В тылу появились четыре ветеранские колонии. Но кроме этих колоний городов в Британии было мало. Долгое время в стране имелся всего один муниципий — Веруламий. Даже Лондиний (совр. Лондон), являвшийся довольно крупным торговым и ремесленным центром и фактически столицей провинции, получил статус муниципия, вероятнее всего, только во II в.

Римская армия в Британии была гораздо меньше связана с местным населением, чем рейнская: воины легионов и вспомогательных частей обычно доставлялись с материка. Это могло быть вызвано тем, что войны в Британии продолжались, и римляне не имели оснований доверять местным уроженцам. Этническая рознь ограничивала контакты с аборигенами не только действующих частей, но и ветеранов. Колонии в Британии не стали такими очагами романизации, как это было на континенте. Земельные участки ветеранов располагались вокруг колоний. К городам и дорогам стремились и виллы романизованных британцев, связанных с рынком, ремеслом и поставками армии. А за этими пределами жили почти не менявшейся жизнью британские крестьяне, сохранившие и древние круглые хижины, и доримские способы обработки земли. Конечно, они платили налоги, покупали товары на городском рынке, а чаще у странствующих торговцев, кое-что продавали, так что в некоторой степени втягивались в существовавшую систему товарно-денежных отношений, но в целом сохраняли натуральное хозяйство.

Британию можно рассматривать как переходную к третьей зоне — не романизованной. На острове имелись и территории, полностью в эту зону входившие. Это горные районы в центре и на северо-западе острова. Жители здесь занимались скотоводством и не поддавались римскому воздействию. Такие нероманизованные зоны имелись также в Галлии, Испании и африканских провинциях. Так, в испанской Басконии существовал родовой строй. То же самое можно сказать о берберах, населявших южные окраины Нумидии и Мавретании (эта зона подчинялась римским властям только политически). Никаких следов романизации не отмечено до конца II в. до н. э. во внутренних районах Далмации и Мезии.

Таким образом, в западных провинциях Римской империи в I–III вв. выделялись три зоны, отличавшиеся друг от друга степенью романизации. Внутри них имелись региональные различия; границы зон не всегда четкие, иногда спорно отнесение конкретной территории к той или иной зоне, однако в целом эти три зоны выделяются достаточно ясно.

В романизованной зоне господствовал, а в романизующейся развивался античный уклад. Основной ячейкой хозяйственной, общественной и культурной жизни являлся город римских или латинских граждан с сельской округой, имевший статус муниципия или колонии. В Галлии роль округи играла civitas, центром которой был данный город. Земельные владения граждан на муниципальной или колониальной земле были сравнительно небольшими. Их средний размер различался в зависимости от характера сельскохозяйственных культур, плодородия почвы, плотности населения. В большинстве случаев он составлял приблизительно 120–200 югеров, т. е. 30–50 га, причем в Нарбонской Галлии он был несколько большим, чем в Испании. В Трех Галлиях и на Рейне имения были обширнее, достигая 400, а в Бельгике иногда и 1000 югеров (соответственно 100 и 250 га). Уровень жизни землевладельцев тоже был разным. Наряду с хозяевами небольших владений известны богачи, имевшие несколько имений. Таким был, например, испанец Публий Руфий Флавс, завещавший отпущенникам своей жены пригородное имение, что позволяет предполагать наличие у него и других владений. Эннии Юлии в Бетике имели Сенианское и Прибрежное поместья. В Восточной Галлии известны 13 имений среднего размера (около 400 югеров), зависевшие от хозяина одной виллы. Поместья одного владельца могли располагаться в разных местах и даже провинциях.