Русский Моцартеум - Геннадий Александрович Смолин

Люди Линды Шварцер дали мне возможность послоняться вблизи лагеря, делая пометки и зарисовки. И, когда я уже приготовился отправляться в обратный путь, окружили. Для куража я бросился бежать, но скоро «устал» и сдался.

Они меня немного помутузили, отобрали записную книжку и револьвер – итальянскую «беретту», который я специально сунул себе в карман. Добыча их осчастливила. Им удалось схватить очень опасного человека, которого они долго выслеживали. Они с триумфом повели меня в лагерь. Мы миновали автопарк, перешли узкий ручей, который в былые времена, судя по его высохшему руслу, разливался тут довольно широким и бурным потоком.

Я старался не глядеть на северный хребет громоздящихся над долиной скал.

Оказавшись на открытом месте, я смог получше разглядеть своих конвоиров. Они мало походили на сосредоточенных и мудрых геологов или археологов, а ведь всего несколько часов назад они беспечно бродили вокруг костра. Это были здоровенные смуглые парни вроде тех, кого собрал Хорхе Гонсалес в джунглях Мексики, а вернее, из горного массива Тукслы. Только не подумайте, будто я их недооценивал по той причине, что они попались на мою супершпионскую приманку. Эти ребята, если верить ацтекским или майяским кодексам «Пополь-Вух»[86] и прочим редким книгам, дошедшим до нас после Конкисты, могли быть до глубокой старости отчаянными партизанами, кочуя по непроходимым джунглям и питаясь лишь горстью вареной фасоли приправленной перцем «чили».

Они были вооружены самым разнообразным оружием – от старых «спрингфилдов» и винтовок «М-16» до автоматов Калашникова. Автоматом были вооружены охранники и часовые.

Они были одеты в камуфляжную форму, волосы упрятаны в бандану а за поясом торчало мачете, но не простое для рубки сахарного тростника, а более тонкой работы, причем к их рукояткам были приделаны широкие медные скобы, предохраняющие пальцы.

Тут было видно, что неонацисты немецкого разлива, испытывая благоговейное восхищение перед разного рода холодным оружием времен Третьего рейха, решили и примитивное мачете приравнять к ритуальному и благородному оружию в этих мексиканских реалиях.

Нукеры Альбы Торрес подвели меня к палатке, разбитой у подножия скалистой стены каньона. Теперь, с наступлением темноты, вся бутафория археологического лагеря была отброшена: перед входом в палатку стоял вооруженный часовой. Он вскинул прямую руку в нацистском приветствии. Сержант с автоматом ответил соответственно.

– Вива, Альба Торрес! – провозгласил часовой.

– Вива, Альба Торрес! – повторил мой сопровождающий, и меня ввели в большую армейскую палатку.

Посреди палатки стоял деревянный стол и несколько складных стульев. Походная кровать-раскладушка была прислонена к брезентовой стенке. Над столом висел фонарь, освещая все вокруг резким белым светом.

За столом восседала Линда Шварцер, разложив перед собой какие-то бумаги и устремив взгляд на вход, – вылитая Изольда, дожидающаяся сведений о Тристане. Вблизи оказалось, что она выглядит так же великолепно, как и тогда, на загородной вилле под Берлином. На ней был костюм цвета хаки военного покроя, с повязкой на рукаве с изображением какого-то сложного рунического знака. На спинке стула висела портупея с кобурой, в которой угадывался доисторический «парабеллум», а с ремня свисала замысловатая вариация мачете.

– Это тот самый гринго, сеньора Альба Торрес!

После этой реплики я отвел взгляд в сторону. Она откинулась на спинку кресла и хлебнула мексиканское пиво из банки. Невозможно было оторвать глаз от ее загорелого лица и небрежно расстегнутой до середины груди натовской гимнастерки. Она сделала очередной глоток и взглянула на меня.

– Сеньор, чем занимался этот гринго в окрестностях нашего лагеря?

– Фрау Шварцер, разве вы не узнали меня? – с дебильной ухмылкой Гансвурста поинтересовался я. – Неужто я так здорово изменился после нашего брифинга с русскими мафиози?

Она даже глазом не повела – несомненно, сильная женщина! Может, она меня провоцировала на какой-нибудь глупый поступок?

– Я вас, драгоценный мой гринго, узнала сразу же, – проговорила она тоном вредной учительницы. Даже здесь, в другой цивилизации, она была так же прекрасна, как и в своем особняке на Бранденбургской земле. – Вас и русская мафия не берет… Ну что же, теперь-то уж вы не отвертитесь. Мы для вас приготовим настоящую церемонию – в духе незабвенных ольмеков или майя. Как вы думаете, что я имею в виду?

– Жертвоприношение – что уж тут ломать голову, фрау Шварцер! – ввернул я.

– Здесь я Альба Торрес, – бросила она злобно. – Так и обращайтесь ко мне.

– Вы Линда Шварцер, – упрямо усмехнулся я. – Чтобы уж быть до конца последовательным, вас бы следовало называть «сеньора». Как принято в этих местах. Как и меня – сеньор Лопес, археолог из Веракруса. Из частного Института экологии культуры тропиков Джефри Уилкерзона.

Она нахмурилась.

– Вы пытаетесь меня разозлить. Как тогда, в Восточном Берлине. Почему?

– Это старый трюк, Шварцер, характерный для этих мест. Когда наш брат англосакс попадал в руки ирокезов, ему надо было заставить их побыстрее закончить казнь, чтобы избавить себя от страданий. Ну вот, вы меня сцапали. Так не будем тянуть резину и побыстрее покончим с этим. – Я усмехнулся ехидно, точно вспомнил что-то.

– А вид у вас сейчас более важный, чем в тот раз, когда мы общались на Бранденбургской земле, – отметила она подозрительно.

– Все правильно, – кивнул я.

– А-а! Вы еще корчите из себя непобедимого Джеймса Бонда, будучи агентом американской разведки!

– Неважно. Ну, допустим, я американский правительственный агент. Если бы я хорошенько провел рекогносцировку местности, узнал бы обстановку этих мест, то ни за что не попался бы в лапы вашим аборигенам и не стоял бы сейчас в этой палатке. Я же говорил: я занимаюсь археологическими исследованиями от частного Института экологии культуры тропиков Джефри Уилкерзона в Веракрусе.

– Ладно, рассказывайте сказки детям. Вы, как всегда, одиночка, последний из могикан?

– Ну, если вы так настаиваете, то да, я работаю в одиночку. Если хотите, то я уполномочен заниматься более тонкой работой, в своем роде быть Menhanter-oм (охотник на людей). Но я не собираюсь лукавить с обворожительной сеньорой, а говорю без обиняков, что и другие получили задание найти и обезвредить вас. Допустим, я их опередил на полкорпуса. Мне хотелось проверить, соответствуют ли действительности те самые конфиденциальные данные, поступившие в Центр. Ну, а уж потом вызвать резерв. Не более того. – Я многозначительно замолчал. – К делу, фрау фюрерша! Зовите свою расстрельную гвардию, как это вы сделали в Восточном Берлине… Или устроим представление прямо на территории зиккурата великих майя, а?

– А что, неплохое предложение! – оживилась Линда Шварцер. – Мы, пожалуй, прислушаемся к вашему мнению и принесем вас в жертву по доколумбовым канонам Месоамерики.

– Немцы всегда отличались исключительным воображением.