Гринер и Тео. Роза для короля - Евгения Белякова

«Вас заклинаю, чьи сердца наполнены отвагой —

Ваш сюзерен в беде, врага сдержите у равнин!»

И выступил вперед Эйнар, и вынул меч из ножен

«Мой лорд, спешите в замок свой, и поднимайте мост

Кровь предков горяча во мне, я буду, сколь возможно

Проход в ущелье защищать при свете дальних звезд»

Стук копыт растаял в сумеречной дали

Яркий лунный отблеск на полоске стали

Ветер свистит, смерть поймала свой шанс

Эйнар охраняет ущелье Кон-Глайс

А кровь в ночи — черна, как смоль, как молнии — удары

Наполнил звон ущелья пасть, несется время прочь.

И конь под седоком хрипит, дыханье рвется паром

Эйнар не замечает ран, и клич разносит ночь.

Но не под силу одному сдержать врагов надолго,

Эйнара грудь клинок пронзил, все ближе звездный свет

«Мой лорд, я сделал все, что мог». Рассыпались в осколки

Луна, и небо — всадник ярла выполнил завет.

Стук копыт растаял в сумеречной дали

Всадник одинокий не помеха стали

Падает снег, не раскрыть больше глаз

Эйнар охраняет ущелье Кон-Глайс

Туман и тьма, сиянье звезд — неверен отблеск снежный.

И снег, засыпав поле боя — перестал, устав.

Над телом воина рыдает призрак девы нежной

И правду страшную рекут холодные уста.

«Меня твой сюзерен убил, ограбив караван мой.

Напал, бесчестием покрыв себя и свой отряд

Грабитель он, Эйнар, и смерть твоя была напрасной

Смотри, кого убил ты — вот отец мой, вот мой брат»

Девы плач растаял в сумеречной дали,

И следы кровавые на снегу пропали.

Светит луна, лед блестит, как алмаз.

Эйнар охраняет ущелье Кон-Глайс.

И днем и ночью по Кон-Глайс безмолвный всадник едет

И конь его, и плоть его прохладнее, чем снег.

Он весь прозрачен, словно лед, лишь очи пламенеют,

И по ущелью не пройдет ни зверь, ни человек.

Давно убит им сюзерен, но нет ему покоя

И нет тепла в его груди, и нет в душе тепла.

Разрушен замок, нет тропы, но что ему такое

Года и смерть — одна печаль теперь его сестра.

Стук копыт растаял в сумеречной дали,

Кто пройти пытался — здесь же и остались

Слезы текут из невидящих глаз,

Эйнар охраняет ущелье Кон-Глайс.

— Так это не дар от богов, — задумчиво произнес Гринер, — а проклятие.

— И теперь мы знаем, что случилось с ярлом. Эйнар убил его. Если, конечно, песня не врет.

Рик отложил лютню, потом передумал, обнял ее и стал наигрывать что-то тихо. Спросил:

— Помогло?

Тео обрадовано кивнула.

— Еще бы! Снять проклятие хоть и трудно, но возможно. А вот избавить его от дара Хельга мы бы не смогли и уговорить пропустить нас тоже. Гринер, ну-ка, скажи, что в этом случае можно сделать?

Юноша вспомнил книги о проклятиях, что он читал дома. Наморщил лоб.

— Ну… он, получается, убил невинных, так? И дева его прокляла? Или он сам?

Тео повертела головой, ощупала себя — Дерек молча протянул ей трубку. Она достала кисет и хмыкнула.

— Сам или она, в любом случае ему необходимо прощение.

Рик дернул струну, и она издала дребезжащий, потусторонний звук. Низким голосом он спросил:

— А маги умеют вызывать духи умерших?

— Это запрещено, — успел вставить Гринер, прежде чем Тео начала отвечать.

— И к тому же она умерла очень давно.

— Тогда как же мы…

— А это придумаем завтра.

— Вот же упрямый сын собачий, — Рик скривился. — Как будто у нас и без сумасшедших духов сложностей нет.

— Нам невероятно повезло, что он существует, — возразила Тео. — Кендрик наверняка пытался добраться до Розы, но потерпел неудачу. Если бы у него было два артефакта — шансов на победу было бы очень мало.

Тео докурила, отползла от костра — достаточно, чтобы на нее не капало с «потолка», но так, чтобы не замерзнуть, завернулась в одеяло. Ее примеру со вздохом последовал и Дерек. Уснул бард. Гринер еще какое-то время сидел у затухающего костра. Он думал о том, догадается ли Тео, что он не в порядке, если увидит его утром мечущимся в поту… а потом решил, что куда больше она удивится, если он вообще спать не будет.

Погрузившись в сон, он оказался в той же комнате, что и раньше. Кресло Кендрика пустовало. Гринер не мог отказаться от соблазна — он подошел к одному из окон. Тому, в котором были видны горы — те самые, около которых они сейчас находились. «А что если Кендрик увидит, и поймет… хотя в прошлый раз в окнах, помнится, были пустыня, мой замок и несуществующее место из видения», — подумал Гринер, но все же отошел от окна, чтобы не привлекать к нему излишнего внимания. Сел в кресло, которое представил себе, и принялся ждать.

Кендрик возник не сразу. Раньше Гринер или заставал его уже во сне, или пропускал момент его появления, но теперь явственно увидел, что фигура мага сначала просвечивала — за ней было видно кресло. «Наверное, так выглядит засыпание. Интересно, прошлую ночь и еще раньше мне снились обычные сны. А Кендрик меня сейчас не ждал. Значит, я сам могу проникать в это место? Получается, что сегодня я хотел сюда попасть?».

— Доброй ночи, Гринер, — поприветствовал юношу маг, устраиваясь в кресле. — О чем поговорим сегодня?

Гринера подмывало спросить, как им справиться с призраком воина, но подумал, что тем самым может выдать их местоположение, и пожал плечами.

— Потравим байки? — Кендрик улыбнулся. — Я могу рассказать что-нибудь из своего магического опыта.

«Только не пытайся меня убедить, что выберешь историю наугад. Маги ничего не делают без умысла», — внутренне усмехнулся Гринер, но кивнул.

— Однажды… Тео взяла меня закрывать Прокол. Тебя брала?

Гринер помотал головой.

— Я так и думал. Ну, собственно… мы не успели к началу Прокола и твари из него уже выбрались. Они каждый раз разные, ты знаешь? Ну, в основном. А произошло это рядом с рекой. Они приняли форму… хищных рыбо-жаб. Мерзкие такие существа, здоровущие — и их было много, к тому же большинство из них уже успело уплыть вниз по течению. Как их ловить? Десятки, если не сотни. Мы были, честно говоря, в затруднении. И Родни пытался их то ли заморозить, то ли усыпить в воде. Но тварей было слишком много.

Гринер заинтересованно подался вперед. Как он сам бы поступил? Решение, он уверен, лежало на блюдечке.

— Я как следует рассмотрел их и заметил, что они не только ненасытны, но еще и расположены спариваться между собой. Через месяц они, наверное, съели бы весь Вердленд. — Кендрик изобразил растопыренными пальцами пожирающую что-то пасть. — Но…