Гринер и Тео. Роза для короля - Евгения Белякова

Рик сидел, опершись спиной о конек крыши, свесив ноги по обе ее стороны, лицом к задней части Дома. Перед собой он положил лютню и придерживал ее одной рукой, в другой сжимал кубок, судя по его наклону, уже пустой. «Как он сюда залез?» — удивилась Тео. Она мягко опустилась, и осторожно села напротив барда.

— Доброй тебе ночи. Не боишься упасть?

Рик не ответил. Он смотрел на лютню.

— Я решила попросить у тебя…

Рик поднял голову и посмотрел мимо нее.

— …прощения. Да, второй раз уже. Но… Пойми, мне сложно так вот сразу принять и довериться. Это естественно, на самом деле — такие трудности. И я не могу обещать, что дальше все будет гладко, но… я постараюсь.

Он перевел глаза на нее со странным выражением лица, облизнул покусанные морозом губы. Потом чуть дернул струну, но замерзшая лютня издала лишь слабый хрипловатый звук.

Тео поежилась. Было холодно, а тут, еще и ветер дул, не замирая.

— Скажи-ка, Рик. — Тео обхватила себя за плечи. — А если бы Близнецы приказали тебе не помогать мне, а убить, ты бы сделал это?

Бард посмотрел на нее печально и покачал головой «Нет». Неискренности в этом жесте не было.

Они молчали. Голос может лгать, тело — нет. Тео незаметно изучала лицо Рика, который отвернулся, и стал смотреть на горы. Он обижен? Или простил? Может, затаил зло? Но она ничего не могла понять. Казалось, он просто любуется красотой ночного пейзажа. Может быть, уже забыл о том, что Тео сидит рядом?

«И это похоже на любовь?», — засомневалась Тео. — «Хотя… на его месте я бы тоже замкнулась, не зная, чего ожидать от разговора. А если уж начистоту, разговоры тут ничего не решают. Если Дерек прав и Рик испытывает… какие-то чувства. А, демон, не «какие-то», а любовь… он все равно не сможет заставить это чувство исчезнуть. А я не могу заставить себя его полюбить, даже ради общего дела, как бы цинично это не звучало».

— Мы движемся по очень опасному пути. — Ветер тут же уносил пар от ее дыхания.

Рик снова кивнул.

— Мои извинения приняты?

— Мы оба наговорили глупостей друг другу этим вечером.

Он не ответил прямо. Голос его был хриплым. «Как бы не подхватил простуду, сидя тут», — промелькнуло в голове у Тео. Она кивнула, ничего больше не сказав. Друзья обычно прощают друг другу подобное, даже не заговаривая вслух о прощении. Раз ей пришлось озвучить свое сожаление о случившемся — они не друзья. Пока.

Тео запрокинула голову и сказала:

— На севере звезды кажутся очень далекими. — И, после паузы, стараясь закрепить достигнутое перемирие. — Пошли спать.

Утро для Гринера началось с обещания самому себе не пить слишком много ближайшее время. Или вообще не пить. Тео пересматривала их мешки, выкладывая старые запасы и наполняя их новыми.

— Этим горохом, если выстрелить из рогатки, можно доспех пробить, — она покачала головой. — Скажем спасибо ярлу, он обеспечил нас чем-то, что не сломает зубы. Доброе утро, Гринни.

— Доброе утро. Вы давно встали? И вообще, который час?

— Около десяти. Утра, как видишь. Как спалось?

Гринер по тону понял, что подвоха в вопросе нет. Но все равно чуть дернулся.

— Ничего не помню. И голова болит.

— Тогда тебе, наверное, стоит спуститься, найти Иргу и попросить заварить травы, которые приведут тебя в порядок. Она хороший лекарь, как и ее мать. А нам скоро выезжать, лучше если ты не будешь со стонами падать на каждом шагу.

— Хорошо. — Гринеру не хотелось вылезать из под теплого одеяла на холод, но он все же встал, натянул сапоги. — А разве у меня, как у мага, не должно быть защиты от опьянения и… последствий?

— Если б не эта защита, — ответила Тео, не отрываясь от мешка, куда пыталась уместить кучу свертков, — ты бы, наверное, умер. Здешний мед — зверская вещь. Сколько кубков ты выпил?

— Четыре… кажется.

Гринер, подошедший уже к двери, вернулся и вытащил из своей сумки запасную шерстяную рубаху с длинными рукавами, одел поверх той, что уже была на нем.

— Четыре… — повторила Тео. — В следующий раз следи за тем, что и сколько пьют окружающие и постарайся не выделяться, хорошо? Ольвар вчера выпил лишь один.

— А бочонок?

— Это было пиво. — Тео лукаво улыбнулась. — Наверное, «мед» для тебя звучит слишком невинно, да? Если б это был «Огненный напиток, разрывающий медведя пополам», ты бы более осторожно себя с ним вел?

Гринер усмехнулся и задумался, а не напялить ли поверх этой рубахи последнюю, третью. Или вовсе завернуться в меховое одеяло, которое наверняка хранило еще тепло его тела. Тео заметила его взгляд и добавила:

— Нам дадут теплую одежду чуть позже, не волнуйся. А пока — закаляйся.

— Угу. — Гринер развернулся к двери, и тут она распахнулась. Вошел Рик. Он коротко посмотрел на Гринера и чуть виновато улыбнулся. Юноша подмигнул барду, показывая, что уже все забыл. Бард с довольным видом скрестил руки на груди и обратился к Тео:

— Я присмотрел себе милого коня, и здоровый блондин, у которого усы длиннее, чем моя рука, согласился на обмен. Шерстяной такой, лохматый, как собака, но смирный. Это я про коня. Он взял мои серебряные пуговицы с парадной рубашки. Это я про блондина. Если б раньше мне, столичному барду, гордости Ассамблеи, сказали, что я буду отрывать пуговицы с мясом от своей одежды, чтобы прокатиться на меховом чудище с копытами…

— Здорово, — ответила Тео, взяла мешок за края и потрясла.

— Далеко ехать? — спросил Гринер.

— Не очень… а потом, если избавимся от охраняющего проход к крепости Воина, коней оставим, в саму крепость их не потащим. Так что овса для них тоже возьмем.

Гринер пожал плечами и решив, что дольше ему тут торчать незачем, вышел. Бард же присел на лежанку, подобрав ноги.

— Как говоришь, называется то ущелье?

— Кон Глайс. А что?

— Почему-то название это мне знакомо… вспомню — скажу.

Тео наконец утрамбовала запасы в свой мешок и принялась за сумку барда.

Они выдвинулись около полудня. Ольвар с Матисом опять тискали Тео, сурово ворчали, что без них шансов пробраться мимо Снежного воина никаких и под конец, услышав от Тео твердое «Нет», одновременно грустно шмыгнули носами. Магам и барду действительно выдали зимнюю одежду — длинные меховые шубы, шапки, шерстяные подштанники и носки. Гринер чувствовал себя во всех этих одежках неповоротливым, с трудом залез в седло, но ради тепла был готов терпеть и не такие неудобства. Двигались они медленно — чем выше поднимались, тем больше было снега. Впереди высились три вершины — Айда, Керрег и Одар. Между двумя последними и находилось ущелье, куда они направлялись.