Через Кордильеры - Иржи Ганзелка

Туристы при виде всего этого поспешно хватаются за фотоаппараты и не скупятся на такие слова, как «оригинально», «остроумно», «чувство традиции». Возможно, час назад они осматривали памятники высокой культуры инков и ругали мертвых конкистадоров. Придет ли им когда-нибудь в голову, что это две стороны одной медали, что нацию инков не поглотил век завоевателей; что они бросают милостыню потомкам строителей храма Солнца, что им нужно не смеяться, а возмущаться и воскрешать к жизни забитый народ мастеров и строителей?

Когда же в Перу поднимется сила, которая откроет потомкам древнейших народов Америки двери и аудитории старейшего на ее континенте университета Сан-Маркоса?

Набор рекрутов у входа в кинотеатр

Отдельные племена индейцев-горцев разобщены сегодня в Перу не только горными хребтами, но и стеной языковых различий. По сей день сохраняются здесь традиционные языковые группы аймара, кечуа, сек, хунка, аравак и много других. В племена не может проникнуть способный объединить их испанский язык, потому что здесь нет главных входных ворот: школы.

Отсталость большинства перуанцев повлекла за собой и другие социальные последствия. Прежняя самостоятельность индейцев растворилась в чувстве бессилия, которое прививается широким слоям населения с детства. Больше всего пострадали от этого перуанские женщины, индианки и метиски.

В Лиме проявляют трогательную заботу о домработницах, продавщицах, женщинах-служащих, труд которых оплачивается лучше, чем любой другой. Об этом с гордостью, как о выдающемся социальном достижении, говорили нам государственные чиновники.

Раз в неделю, по понедельникам, в лимских кинотеатрах организуется funcion femenina — женские сеансы. Билеты на эти сеансы втрое дешевле обычных. Только так бедные лимские женщины могут попасть в кино, потому что сделать это в другой день им не позволяют их скромные средства.

Но одновременно власти настаивают на том, чтобы женщины выполняли самую низкооплачиваемую работу, которая не обеспечивает им прожиточного минимума. А работая наравне с мужчинами, женщины должны довольствоваться значительно меньшей оплатой только потому, что они женщины. Но это уже не трогает социальных чувств властей; большинство же работающих женщин не очень серьезно задумывается над тем, что бальзам на рану им льет та же рука, которая затем снова и снова эту же рану бередит.

На обычных сеансах лимские зрители странным образом распределены. Самые дорогие билеты выдаются на места в середине, независимо от того, далеко ли ряд от экрана; дешевле стоят боковые места. В середине зрителям во время сеанса разрешается курить. А зрителям за веревками, огораживающими боковые места, разрешается лишь дышать прокуренным воздухом. Если билетер застигнет кого-нибудь из них с сигаретой в руке, то без разговоров вышвырнет из зала.

Но даже военное правительство генерала Одриа в самой основе своих собственных интересов наталкивается на последствия сплошной неграмотности. Поэтому призыв в перуанскую армию имеет свои комические стороны. Когда у армии появляется необходимость в новых рекрутах, она рассылает «охотничьи» отряды моторизированной пехоты по провинциальным городкам. В вечерние часы солдаты окружают кинотеатры, увеселительные и общественные заведения и, когда оттуда начинают выходить посетители забирают всех мужчин, которым, по их предположению, от пятнадцати до сорока лет. Спасти этих людей может лишь документ, подтверждающий, что они отбыли военную службу. В противном случае солдаты набьют ими грузовики и отвезут в расположение части. Если добыча недостаточна, облава продолжается в другом месте. Если же вербовщики привезли больше, чем нужно, судьбу новобранцев решает жребий. Зачем принимать во внимание гражданские права?

Не так-то просто поставить себя на место перуанского рабочего, служителя, шофера или почтового служащего, батрака или пастуха и прочувствовать всю трудность их положения. Но не очень трудно понять, почему большинство перуанцев чувствует отвращение и антипатию ко всем правительствам, сменившимся в Лиме. Простые люди ненавидят правящие круги, потому что даже при своем невежестве они чувствуют, что все до сих пор существовавшие правительства, соблазнявшие, ошеломлявшие и обманывавшие народ под самыми различными лозунгами, защищали только кучку богачей и горстку иностранцев.

Для них, для перуанцев с фабрик, с гор и полей, из шахт и лесов, почти у всех правительств были до сих пор только обещания, налоги и тюрьмы.

ЯРМАРКА ЗРЕЛИЩ

Полгода по всем уголкам Америки палили из Лимы орудия одуряющей рекламы. Залпами посул и приманок били они в китайскую стену равнодушия, которой за многие годы окружил себя американский человек, спасаясь от ураганного огня торговой рекламы. Любой туристский путеводитель, любое расписание движения самолетов по перуанским авиалиниям, любой угол на перекрестке более или менее крупного города, любой экземпляр газеты обещал и кричал миру, будто хозяин бродячего цирка:

FERIA DE OCTUBRE!

Октябрьская ярмарка!

В каждой хорошей ярмарке, как в капле воды, отражается организовавшая ее страна. Лимские пропагандисты предрекали, что ярмарка будет потрясающе национальной. И произойдет это в октябре! В том самом месяце, когда красная нить нашего пути должна была как раз прерваться в Лиме!

Нас опьянил опиум посул, мы стали готовить блокноты, кинокамеры и фотоаппараты, сдерживать нетерпение, бороться с сомнениями и, совершенно естественно, с любопытством ожидать большого события.

Торговать войной?

К району, где расположена лимская выставка, ползет бесконечная змея сверкающих лаком машин, трамваев и специальных автобусов. Из сплетения улиц и площадей валят необозримые толпы людей, направляясь к тому месту, где всего на одну неделю обозначен рекламой центр Лимы, центр Перу, центр всех трех Америк. Мы дождались. Наступил день открытия лимской ярмарки.

Через триумфальную арку, составленную из лепных сводов, флагов, венков и цветных лампочек, мы вступаем на территорию выставки. Мы сгораем от любопытства.