Театр. Том 1 - Пьер Корнель

вправе,

Успех иль смерть равно твоей послужат славе.

В великом замысле, где трудностей не счесть,

Утратить можешь жизнь, но не утратишь честь.

Несчастье Кассия припомни или Брута!{91}

Вредит ли славе их падения минута?

Иль умерли они с величием своим?

Последних римлян в них ужели мы не чтим?

Здесь в Риме, память их столь стала всем священна,

Сколь личность Цезаря позорна и презренна.

Он правит, но лишь им одним сужден почет,

От вас, подобных им, народ спасенья ждет.

Иди им смело вслед, покорен зову чести,

Но жизнь свою храни и в упоенье мести.

И помни, что сердца пылают в нас, любя,

Что честь Эмилии — награда для тебя,

Что ты мне дан судьбой, что страстно жду тебя я,

И что, пока ты жив, с тобой сама жива я.

Но для чего Эвандр подходит к нам сейчас?

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Те же и Эвандр.

Эвандр.

Сам Цезарь требует к себе с Максимом вас.

Цинна.

Максима и меня? Ты слышал это ясно?

Эвандр.

В твоем дому тебя ждал Поликлет напрасно.

Он вместе бы со мной пришел тебя искать,

Когда бы не успел его я удержать.

Хочу предупредить тревожные я вести:

Торопит Цезарь вас.

Эмилия.

Звать вожаков — и вместе!

Обоих! В тот же час! Теперь открыты вы!

Цинна.

Посмотрим.

Эмилия.

Но тебя теряю я, увы!

Нам боги в замыслах перечат беспримерно,

Среди друзей твоих доносчик был, наверно.

Сомнений больше нет. Да, Август все открыл.

Как? Вместе? И когда совет ваш все решил!

Цинна.

Не скрою, Цезаря приказ меня смущает,

Но он меня к себе нередко призывает.

Максим же Цезарю, как я, ближайший друг, —

И вовсе, может быть, напрасен наш испуг.

Эмилия.

Себя ты обмануть пытаешься напрасно.

Не мучь меня — и так безмерно я несчастна.

И, если за меня ты уж не в силах мстить,

Умей хоть жизнь свою, о Цинна, сохранить

И, к Цезарю идя, страшись его угрозы.

Довольно над отцом я проливала слезы.

Нет, новою меня не отягчай тоской,

Чтоб не пришлось теперь мне плакать над тобой!

Цинна.

Как! Только потому, что робость одолела,

Забыть и твой завет и общее нам дело!

Ведь я себя бы стал за низость упрекать!

Покинуть все, когда приходит час дерзать!

Что сделают друзья, узнав, что все забыто?

Эмилия.

Что станется с тобой, коль все уже раскрыто?

Цинна.

Чтобы предать меня, душ низких много есть,

Но изменить себе мне не позволит честь.

Я и над пропастью не подчинюсь боязни,

И дух мой будет тверд как в пытках, так и в казни.

А Цезарь, с завистью узрев мой смелый вид,

В час гибели моей от страха задрожит.

Медлительность моя внушит лишь подозренье.

Прощай же! Поддержать мое должна ты рвенье,

И коль удар судьбы узнает грудь моя,

Счастливым я умру, умру несчастным я:

Счастливым потому, что верен был я чести,

Несчастным потому, что не свершил я мести.

Эмилия.

Иди и голоса не слушай моего,

Тверда я, не боюсь уж больше ничего.

Прости любви моей порывам недостойным.

Не мог бы, все забыв, и сам ты быть спокойным.

Коль заговор раскрыт, то Август все пути

Переградит тебе, чтоб ты не мог уйти.

Яви же перед ним отважное презренье,

Достойное любви и твоего рожденья.

Умри, коль смерть придет, как Рима гражданин,

И в смерти поднимись до мужества вершин!

Но знай, что пред своей я не смирюсь судьбою

И, коль погибнешь ты, уйду вслед за тобою.

Один и тот же рок судил нам смертный час.

Цинна.

Нет, даже смерть сама не разлучила б нас!

Позволь же думать мне, что подвиг этой чести

И друг твой и отец тогда увидят вместе.

Не бойся, ведь никто не знает из друзей

Ни замыслов твоих, ни чувств души моей.

О бедах Рима я им говорил немало,

Но мщенья замысел душа моя скрывала

Из страха, чтобы страсть, живущая в крови,

Не выдала им тайн столь пламенной любви.

Эвандру лишь о ней и Фульвии известно.

Эмилия.

Я к Ливии пошла б и ей призналась честно.

Она могла б легко, чтобы тебя спасти,

Своим влиянием на помощь мне прийти.

Но если в этом мне и дружба не поможет,

Не думай, что мой век спокойно будет дожит.

Примером станет мне великий подвиг твой —

Я иль спасу тебя, иль смерть приму с тобой!

Цинна.

Заботься обо мне, себя не забывая.

Эмилия.

Не забывай и ты, друг, что люблю тебя я!

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Август, Цинна, Максим, придворные.

Август.

Пусть все покинут нас. Одни поговорим.

Останься, Цинна, ты, а также ты, Максим.

Все удаляются, за исключением Цинны и Максима.

Власть повелителя над морем и землею,

Власть обладателя державой мировою,

Власть без границ и мой великий сан,

Который мне трудом, пролитой кровью дан,

Все то, что связано с высоким положеньем,

С докучным для меня придворных восхищеньем, —

Вот благо, издали пленяющее нас

И тяжкое, едва пришел свершений час.

Приятное душе, чего мы так хотели,

Уж нас не радует, коль мы достигли цели.

И так