Жизнь Бальзака - Грэм Робб

Он немедленно приступил к необходимой корректировке. Поль де Манервиль впервые появился как второстепенный персонаж в «Златоокой девушке» (La Fille aux Yeux d’Or), а затем вышел на первый план в «Брачном контракте» (Le Contrat de Mariage). Но еще до завершения «Брачного контракта» Бальзак сделал неверную жену Поля, Натали, адресатом письма, которым начинается «Лилия долины». Любовник Натали, в свою очередь, неожиданно всплывает в «Брачном контракте». Бальзак постепенно переделывал свои ранние произведения, встраивая их в новую систему: «Загородный бал» был написан за шесть лет до первого появления Поля де Манервиля, но, когда Бальзак в 1842 г. вернулся к нему, Поль де Манервиль назывался одним из возможных поклонников Эмилии де Фонтане. Учитывая сходство Поля с младшим братом Анри, было бы любопытно узнать, что случится с ним после того, как он в 1827 г. уезжает в тропики; но Поль де Манервиль весьма кстати пропадает со страниц «Человеческой комедии», как Анри пропадает из поля зрения родственников. Более поздние упоминания о нем касаются лишь его жизни до 1827 г.

Как только почва была подготовлена, саженец бурно пошел в рост: двадцать три знакомых персонажа в первом издании «Отца Горио», сорок восемь в последующих изданиях652. Упрочились семейные связи (генеалогия персонажей Бальзака занимает три стены комнаты в его Доме-музее в Пасси). Год за годом он создавал свою вселенную. События и персонажи из других произведений все чаще становились точками сравнения, как если бы они были историческими фактами. Реальных людей подменяли такие же «реальные» персонажи, особенно в последней, крупномасштабной, правке его собрания сочинений. Виктор Гюго или Ламартин превращались в Каналиса, Делакруа становился Жозефом Бридо, и все это огромное превращение – одна из причин того, почему романы Бальзака можно читать до сих пор, не справляясь постоянно со сносками. Вопреки мнению Артура Конан Дойля, утверждавшего, «что он никогда не пытался читать Бальзака, потому что не знал, с чего начать»653, можно заметить, что каждый роман можно читать, не зная содержания других, и читать их можно в любом порядке.

Главное неудобство системы с повторяющимися героями (хотя само по себе оно представляет интерес) заключается в мелких несостыковках, сглаживать которые у Бальзака не хватило времени654: Растиньяк претерпевает существенное изменение характера между «Шагреневой кожей» и «Отцом Горио»; барон де Молинкур – родственник Поля де Манервиля по линии бабки – отравлен Феррагусом в середине 1819 г., но в ноябре того же года восхищается Растиньяком в обществе нескольких «видных выскочек»; Ла Пальферин родился через три года после смерти его отца. У некоторых персонажей от романа к роману меняется цвет глаз или волос, хотя, что характерно, физиогномические наблюдения Бальзака тяготеют к постоянству. Вначале Поль де Манервиль описывается как типичный остроумный денди. Он голубоглазый брюнет, как Растиньяк и де Марсе. В «Человеческой комедии» черные волосы и голубые глаза – признак решительного характера «хозяев своей судьбы». Поль тоже вначале тяготеет к успеху в обществе. В «Загородном бале» волосы у него уже белокурые, и эта несостыковка отражает перемену характера и статуса: светловолосые мужчины, как Люсьен де Рюбампре, отличаются отсутствием силы воли и обычно становятся жертвами деспотических персонажей. Например, у гнусной тещи Поля волосы черные, а глаза – карие655.

Крошечное количество ошибок, которые способны заметить лишь въедливые читатели, заведшие целую картотеку на персонажей «Человеческой комедии», однако, несущественно по сравнению с ошибками, которые можно встретить у других писателей. Это доказывает, что для Бальзака его герои были настолько же реальны, как если бы он наблюдал за ними наяву. Во всяком случае, преимущества его метода значительно превосходят недостатки. Мы узнаем знакомых героев точно так же, как узнаем живых людей – понемногу, постепенно, при личном знакомстве или по слухам. Мы узнаем об их детстве иногда через много лет после первой встречи (процесс, который Пруст назвал «ретроспективным освещением»)656, и оказывается, что мы уже знаем их друзей и родственников или выясняем, как они получили свое незаслуженное богатство. Иллюзия трехмерной реальности оказывается настолько убедительной, что, хотя некоторые читатели, как говорят, сомневались, существует ли на самом деле субъект по фамилии Бальзак, другие ходили осматривать дом Феррагуса на улице де Соли657, а одна англичанка (возможно, в поисках лекарства от легкого психоза) написала в Париж на адрес блестящего врача Ораса Бьяншона658, который появляется, в качестве главного или второстепенного героя, в тридцати одном произведении.

Обращаясь с персонажами как с людьми, которые меняются и стареют, Бальзак запустил роман в новое измерение – вре менно́е, где жизнь и смерть настоящие, но где сам писатель предлагает своего рода искупление. «Сказать ли вам кое-что странное? – спрашивает Горио у Растиньяка в романе, на страницах которого читатели впервые встретили уже знакомых персонажей. – Когда я стал отцом, я понял Господа. Он повсюду в своей бесконечности, потому что творение произошло от него. Таков же и я по отношению к своим дочерям. Разве что я люблю своих дочерей больше, чем Господь любит мир, потому что мир не так красив, как Господь, а мои дочери гораздо красивее меня»659.

В самом деле, можно определить точный миг, когда на Бальзака снизошло откровение. Лора утверждала, что открытие совпало с выходом в свет «Сельского врача». Значит, дело было в конце 1833 г.; но, поскольку «Отец Горио» – первое произведение, подчиненное новой системе, принято было считать, что Лору подвела память. Однако в «Сельском враче» таится важная деталь. Она вполне могла стать искрой, заставившей Бальзака выбежать на улицу.

Один обитатель деревни, исправленной Бенасисом, – человек по фамилии Гинесту. Гинесту – единственный, кто остался в живых из пятидесяти солдат, соорудивших мост, по которому остатки наполеоновской армии перешли Березину во время отступления из Москвы в 1812 г. Перед самым выходом романа Бальзак изменил фамилию персонажа на Гондрен. Может быть, именно тогда он вспомнил рассказ, который опубликовал в 1830 г., «Прощай» (Adieu), где вскользь упоминался единственный выживший после переправы через Березину. Он «живет или, точнее, страдает в деревне в полном забвении»660. Судя по всему, Гондрен и тот неназванный персонаж – одно и то же лицо.

Следовательно, можно считать, что Гондрен стал первым из 593 персонажей, многократно возвращающихся на страницы других произведений Бальзака. Начало туманное, но вовсе не недостойное, если средством, позволившим Бальзаку сплотить свою империю, стал невоспетый герой Русской кампании Наполеона. Кстати, оказалось, что на самом деле после переправы через Березину выжили два человека661. Значит, строитель понтонного моста Гондрен также стал звеном мостика между реальным и бальзаковским мирами.