РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ И ЕЁ ВРАГИ - Доминик Ливин

Проблема Польши

К 1780-М ГОДАМ РОССИЯ УЖЕ, БЕССПОРНО, была великой державой. Этому благоприятствовали и ее геополитическое положение европейской окраины, и современная международная обстановка. Между 1688 и 1815 годами Британия и Франция были непримиримыми врагами: их соперничество означало, что они не только едва ли смогут объединиться против России (как случилось позже во время Крымской войны, имевшей печальные последствия для безопасности российской береговой линии), но и, наоборот, будут наперебой добиваться ее благосклонности. Традиционные соперники России в Восточной Европе - османы, шведы и поляки - пребывали в стадии упадка. В состоянии относительного упадка, в общем, находилась и Франция, но даже когда после 1789 года ее силы восстановились, Россия была отделена от нее целым континентом. Тогда как Австрия и Пруссия не только пребывали в опасной близости от Франции, но большую часть времени между 1740 и 1854 годами состояли либо ее злейшими врагами, либо весьма сомнительными союзниками, что в свою очередь заставляло их постоянно искать дружбы России, За годы екатерининского правления и Пруссия, и Австрия крайне нуждались в русской поддержке, причем Санкт-Петербург, бесспорно, получал более крупные дивиденды от союза с Веной. Казалось, что огромные завоевания Екатерины и неиссякаемые ресурсы захваченных территорий открывают широчайшие перспективы дальнейшего роста российской мощи. Кроме того, режим вполне эффективно справлялся со сложной задачей колонизации вновь завоеванных регионов (часто при помощи беглых крепостных), сочетая ее с неукоснительным сохранением в Центральной России консервативного социального строя, основанного на крепостничестве. Ко времени смерти Екатерины в 1796 году была практически сведена на нет давняя угроза внутренней российской стабильности - анархические восстания на слабо контролируемых пограничных территориях юго-востока. Казаки, к примеру, находились теперь под жестким контролем и обеспечивали имперскую армию превосходной легкой кавалерией. В начале 1780-х годов Екатерина была одновременно арбитром между Габсбургами и Гогенцоллернами в Центральной Европе и мощной поборницей международного морского права. Ни одному из российских монархов никогда не удалось и близко подойти к подобному положению.

За вооруженными силами в восемнадцатом веке уже стояли практически самодостаточная оборонная промышленность и крупнейшая в Европе металлообрабатывающая промышленность. Экспансия в плодородные черноземные зоны резко подняла объемы сельскохозяйственной продукции и благосостояние села, И без того обладая почти самым многочисленным населением в Европе и будучи самой большой страной по территории, Россия к 1800 году оказалась перед лицом бурного роста населения в девятнадцатом веке, которое должно было заполнить пустоты на завоеванных землях. Если Екатерина II за 34 года своего правления призвала в армию один миллион человек (чего не мог позволить себе ни один европейский монарх), то вынужденный непрерывно воевать с Наполеоном Александр I поставил под ружье два миллиона человек всего за 24 года.

В условиях того времени государство, способное набрать, экипировать и обучить офицеров для армии такого масштаба, само по себе выглядело угрожающим, хотя зачастую оно было довольно скудно обеспеченным и справлялось только с узким диапазоном функций. В первой половине восемнадцатого века армия практически сама занималась комплектованием личного состава и сбором подушного налога, но после улучшения провинциального гражданского управления во время губернской реформы 1775 года эти обязанности перешли к гражданским институтам. Сто лет спустя после правления Петра свыше 80 процентов налоговых поступлений приходило из четырех источников: налоги на соль и алкоголь, подушный налог и налоги с государственных крестьян. Впоследствии соляной налог постепенно потерял свое значение, а налоги с государственных крестьян становились все более и более существенной статьей государственного дохода, В 1750-х годах доходы России составляли только одну пятую от французских, хотя прямое сравнение здесь не совсем корректно. Набор русских солдат и содержание полков в значительной степени строились на принципах самоокупаемости или реквизиции продовольствия. Достаточно привести только один пример: в эпоху Наполеоновских войн полная экипировка кавалериста стоила в России гораздо дешевле, чем где-нибудь в Европе.

Если продолжить в будущее линию восхождения России, начавшегося со времени вступления на престол Петра I, до времени смерти Екатерины, то в 1796 году можно было, не слишком рискуя ошибиться, предсказать, чем будет Россия в девятнадцатом веке, И такое предсказание казалось сбывшимся, когда наполеоновская Великая армия была уничтожена на необъятных и негостеприимных российских просторах, а российская армия некоторое время спустя закончила свой поход в Париже. Однако в действительности девятнадцатый век оказался для России гораздо более трудным, чем восемнадцатый.

Первой главной проблемой, с которой столкнулся Санкт-Петербург после 1815 года, была Польша, присужденная Александру I Венским конгрессом. Польша всегда оставалась бельмом на глазу Российской империи, так же как впоследствии она стала одной из важнейших причин уязвимости послесталинской советской империи в Восточной Европе. Польская проблема заключалась отчасти в том, что Польша была слишком велика, чтобы легко поглотить ее, а ее элиты - слишком многочисленны, самоуверенны и слишком привязаны к героическим воспоминаниям о старом независимом Польском содружестве, которое окончательно распалось только в 1795 году и на короткое время возродилось при Наполеоне в качестве Великого герцогства Варшавского. Положение осложнялось еще и тем, что польские и русские церковь и государство с давних пор непримиримо враждовали между собой. Главный предмет соперничества между Польшей и Великой Русью составляли лежащие между ними земли, основная масса крестьянского населения которых была украинской или белорусской, а аристократия -польской. В последние десятилетия царскому режиму пришлось прикладывать значительные усилия, чтобы уменьшить польское влияние в этих пограничных регионах и утвердить их российскую идентичность.

Начиная с победы Петра I над шведами под Полтавой в 1709 году и до конца 1760-х годов Россия в значительной степени осуществляла непрямой контроль над Польшей: Россия была способна содействовать восхождению на престол дружественных ей претендентов, добиваться того, чтобы польская внешняя политика была пророссийской, беспрепятственно проводить российские армии через польскую территорию для участия в германских кампаниях и блокировать любые попытки, направленные на усиление польского государства и армии. Однако поддержание неформальной Российской империи в Польше оказалось непростым делом, поскольку та граничила с двумя другими великими державами, Пруссией и Австрией, и была к тому же традиционным союзником и сателлитом Франции. Пруссаки давно с вожделением присматривались к польским землям, а любое усиление Франции в Европе неизбежно приводило к попыткам восстановления польской независимости. Манипулировать в российских интересах польскими шляхетскими фракциями также представлялось непростым делом и всегда было сопряжено с риском вызвать обратную реакцию роста патриотических настроений. Цель России в разделе Польши состояла в том, чтобы избежать проблем с немецкими державами и попытаться остановить возрождение мощного реформированного польского государства - не говоря уже о профранцузских и проякобинских настроениях в Польше, которые начали поднимать голову в 1793-1795 годах. Кроме того, в продвижении российских границ на запад были стратегические преимуществ а, а в приобретении новых налогоплательщиков - фискальные,

В 1815 году в соответствии с традиционной стратегией русских самодержцев Александр I попытался укрепить российское правление в Польше союзом с местной аристократией. Отчасти для того, чтобы поднять российский престиж в Европе и поддержать свой собственный образ царя-благодетеля, Александр даровал полякам широкую автономию, сильный выборный парламент и гарантированные гражданские права. Подобным же образом он поощрял отмену крепостного права в балтийских провинциях. Казалось, Александр I считал Польшу более цивилизованной и развитой страной, где можно опробовать те реформы, которые он в дальнейшем планировал провести в России, Но после 1820 года, все больше и больше опасаясь революционных движений, Александр I постепенно переходил на более консервативную и авторитарную позицию. Его преемник Николай I, столкнувшийся при наследовании трона в 1825 году с неудавшейся попыткой дворцового переворота, совершенной радикально настроенными офицерами, инстинктивно придерживался еще более консервативных и авторитарных воззрений. Modus vivendi между Николаем I и националистическим, буйным и порой радикальным польским парламентом едва ли представлялся возможным. Первое польское восстание было подавлено в 1831 году, и за ним последовало несколько десятилетий сугубо авторитарного правления. А когда Александр II в 1856-1863 годах попытался восстановить modus vivendi с польским обществом, произошло второе польское восстание, гораздо более опасное для России, чем первое, поскольку поражение в Крымской войне обнажило перед всем миром ее слабость. В 1863 году временами казалось вполне вероятным, что Наполеон III решится оказать Польше военную поддержку, и это породило в России вполне обоснованные опасения по поводу неудовлетворительного состояния ее границ и границ ее иностранных союзников. Два этих восстания, по сути дела, уничтожили перспективы для новых попыток разрядки напряженности между царским режимом и польской элитой. Вместо этого была предпринята попытка завоевать доверие польского крестьянства, предложив польским крепостным существенно более выгодные условия выхода из крепостной зависимости, чем те, что были предложены российским. Однако настоящий союз между царизмом и польским крестьянством выглядел едва ли осуществимым, учитывая силу и влияние националистического польского духовенства. Кроме того, по мере передвижения крестьян в города и роста их образованности они начинали разделять общенациональное возмущение российскими притеснениями польского языка, культуры и свободы. С 1863 по 1914 год российское правление в Польше держалось только на устрашающих воспоминаниях о последствиях жестокого подавления неудавшихся восстаний, а также на продолжающейся репрессивной политике российских властей. Поскольку огромная русская армия по стратегическим соображениям так или иначе стояла в Польше, удержание страны в узде первое время не представляло большой проблемы. Но такое положение вещей недвусмысленно означало, что любое ослабление санкт-петербургской хватки -например, военное поражение от Австрии или Германии -мгновенно сделает этот регион неподконтрольным.