Геносказка - Константин Соловьев

— Яблоки, — сердито бормотал он, увязывая все припасы в тюки и водружая их на узкую костистую спину Хромонемы. — Куда ни плюнь, кругом яблоки… Еще немного, и я их возненавижу.

Гретель рассеянно наблюдала за сборами. Свой контейнер с инструментами она упаковала первым делом. Вот для того геноведьмам и нужны старшие братья, подумал Гензель, затягивая на лошади старую потрепанную сбрую. Если бы Гретель потребовалось пуститься в долгий путь, она бы и не подумала озаботиться всем необходимым. Одеждой, провиантом и всем прочим, без чего дальний переход — самоубийство. Так бы и пошла вперед, прихватив лишь контейнер со своими образцами. У всех геноведьм — ветер в голове. Совершенно не приспособлены к обычным жизненным трудностям. И скорее всего, даже не подозревают об их наличии.

— Ты взял много всего, братец. — Кажется, Гретель все-таки соизволила заглянуть в реальный мир, и обнаруженное там весьма ее удивило. — Нас ожидает долгий путь?

— Как знать… — хмыкнул он, не прекращая погрузки. — Не исключено, что до зимы не вернемся. А зима в здешних краях — не самая приятная штука. Особенно в горах.

— В горах? — не поняла Гретель.

— Да. По правде сказать, я бы предпочел дождаться весны, но едва ли у нас в запасе есть столько времени. Кроме того, я вздохну свободно, когда мы наконец окажемся за городскими стенами. Ей-богу, от этого вездесущего запаха яблок у меня болит голова.

— Почему мы идем в горы?

— А отчего бы и нет? — не без злорадства ответил Гензель. — Сестрица, у нас с тобой наберется столько вопросов, что, получи мы за каждый из них по медяку, — уже могли бы обзавестись собственным королевством. Кто был тот тип, что вломился в нашу комнату ночью? В чем его интерес? Откуда он вообще узнал про принцессу? Какие у него планы на нее? Что случится, если Бланко отведает третье яблоко? Кто похитил ее из дворца? Но тебя почему-то интересует самый никчемный из них — почему горы?..

— Перестань, — сказала она, хмуря гладкий, не знающий морщин лоб. — Не искушай меня превратить своего брата в лягушку.

— Валяй, — хмыкнул Гензель. — Я слышал, зачарованных лягушек очень любят молодые девицы. Так и норовят поцеловать, чтобы снять проклятие.

— Как и прежде, ты слишком доверяешь старым сказкам. Единственный заколдованный геночарами принц, которого я знала, награждал поцеловавших его лишь кишечными болезнями. Что, впрочем, не уменьшало количества желающих…

— У меня тоже накопилось много вопросов, сестрица. Только ты не спешишь дать на них ответ.

— Про альвов?

— Про альвов. — Гензель взгромоздил очередной походный тюк на круп беспокойно перебирающей ногами лошади и принялся затягивать ремни. — А еще про принцессу, про цвергов, про короля… Но в первую очередь про альвов.

— Я отвечу на любые твои вопросы, — серьезно сказала она. — Но только когда мы окажемся за стенами города, идет?

— Боишься посторонних ушей? — не без иронии поинтересовался он.

Но Гретель осталась серьезной.

— Ты даже не представляешь, братец, в каких только местах не растут в наше время уши… Так отчего горы?

Гензель закончил с ремнями и принялся умело упаковывать мушкет. Хороший хозяин никогда не позволит мушкету болтаться на плече промозглой осенью. Гензель заботливо спрятал его в чехол, стянул завязки, еще раз убедился, что пороховница надежно защищена от влаги и набита битком, а мешочек с пулями имеет должный вес. К сожалению, сейчас этот вес успокаивал его меньше, чем обычно.

— Цверги водятся в горах, — скупо ответил он. — Поэтому мы идем в горы.

Его ответ не удовлетворил Гретель. Упаковывая мушкет, он даже спиной чувствовал ее взгляд, устремленный в точку между его лопатками. Внимательный, спокойный, не выражающий никакого интереса взгляд геноведьмы.

— Цверги? Ты собираешься охотиться на цвергов, братец?

— Я бы начал охотиться на горгулий, но, к сожалению, чертовски не люблю высоты, — буркнул он. — Должно быть, тоже акулье наследство…

Но сбить с толку геноведьму не так-то просто.

— Почему цверги?

— Потому что это единственная ниточка, которая ведет к принцессе.

— А как насчет кровожадных великанов?

— Ты слишком много времени проводишь с людьми, — проворчал Гензель, затягивая подпругу на Хроме. — Мне даже показалось, что я слышу сарказм.

— Цверги не могли похитить принцессу из ее покоев, — ровным тоном произнесла Гретель. — Цверги — примитивные плотоядные хищники, действующие сообразно своим собственным, и весьма условным, инстинктам. Довелись им встретить где-нибудь принцессу, они просто разорвали бы ее на части и утащили в свои норы. Проникнуть во дворец и похитить принцессу… Извини, братец, нет. Это им не по силам.

— Я слышал истории о весьма сообразительных цвергах, — не сдавался Гензель.

— А я слышала историю про излучающую тепло птицу, которая воровала у короля золотые яблоки, — с явственной насмешкой сказала Гретель. — Причем, если мне не изменяет память, именно от тебя.

И здесь яблоки… Гензель подавил желание сплюнуть на грязную лаленбургскую мостовую. Он раньше и не замечал, как часто яблоки фигурируют в сказочных историях.

— Они могли быть неголодны, — неуверенно предположил он. — К примеру, принцесса прогуливалась по саду, нюхала цветы, а они подобрались к дворцу, перескочили через ограду и…

— Похитили ее? Едва ли, братец. Цверги — простейшие биологические механизмы. Крайне простые, но, к сожалению, совершенно неконтролируемые. Они не умеют планировать действий, не умеют продумывать наперед, не умеют сознавать причинно-следственную связь. Единственное, что они умеют, — это убивать и пожирать свою добычу.

— Я слышал, особо они жалуют человечину, — криво усмехнулся Гензель. — Или врут?

Иметь дело с цвергами ему еще не приходилось. Те не особо жаловали оживленные тракты и окрестности больших городов. Беспощадно изничтожаемые егерями и охотниками, остатки их поголовья с годами все дальше уходили в глушь, находя пристанище в безлюдных горах. Когда-то Гензель даже полагал, что цвергов вовсе не существует, а рассказы об их нашествиях — не более чем выдумки строгих родителей, рассказываемые исключительно с целью напугать непослушных детей. До тех пор, пока они с Гретель несколько лет назад собственными глазами не увидели стоящую на отшибе хижину в деревне, где перед тем похозяйничали цверги. С тех пор он настораживался всякий раз, когда слышал это слово.

— Не врут, братец, — неохотно сказала Гретель, помогая ему навьючить на хромоногую лошадь еще один тюк. — Цверги при возможности охотно закусывают человечьим мясом. Более того, по какой-то причине мы оказались на привилегированном положении в их пищевой цепочке. Человечину они предпочитают всякому другому мясу.