Зулус Чака. Возвышение зулусской империи - Эрнест Риттер

В составе экспедиции находились сводные братья Чаки — Дингаан и Мхлангана. Король считал, что Дингаан становится чересчур изнеженным и тучным, и, к крайнему неудовольствию последнего, отправил его в поход.

В Ликхуле, неподалеку от Ледибранда, произошло первое столкновение войск Мдлаки с нгваанами Мативаана. Вторая битва разыгралась при Колоньяме, где Мдлака захватил весь скот нгваанов — Мативаану пришлось бросить его, чтобы спасти свою шкуру. Однако этим он только выиграл время: зулусы продолжали преследовать его по пятам, пока он не переправился через реку Оранжевую у Аливал Норта. Тут Мдлака решил, что пора ему вернуться, ибо он отдалился на шестьсот миль от своей базы. На обратном пути он нанес дружественный визит Мшвешве в его крепости Табе Босиу и заверил короля басуто, что Чака и дальше будет оказывать ему покровительство.

Эта демонстрация военной мощи зулусов действительно уберегла Мшвешве от новых серьезных посягательств, и он смог создать нацию басуто. Позднее, правда, для его государства возникла угроза со стороны белых, но посредством хитроумной дипломатии Мшвешве сумел успешно пройти между Сциллой и Харибдой, в лице британцев и буров. Народ его и поныне живет в полунезависимом государстве Басутоленд, которое является британским протекторатом[126].

Говорят, что Дингаан и Мхлангана вернулись из похода с почетными шрамами от ран, что и объясняет снисходительное отношение к ним сводного брата, так как храбрость всегда служила ключом к сердцу Чаки.

Примерно в это время умерла Мтанийя — бабушка Чаки, дочь Маньелелы из клана Сибийя, которой было не то девяносто, не то сто лет. Чака очень горевал, и весь его народ в течение месяца соблюдал траур. Около двадцати человек были казнены за то, что не проявили достаточной скорби или нарушили запрет бриться и стричься.

Фин рассказывает, как велика была привязанность Чаки к бабушке. «Чака поручил мне лечить его бабушку, которая была серьезно больна дизентерией и лихорадкой. Я отправился к ней. Старухе было уже около восьмидесяти лет, а потому я не видел никакой надежды на выздоровление и прямо сказал королю о своих опасениях. Тогда он велел мне надеть на нее белую рубаху. Я так и поступил. После этого он горько зарыдал. Переводчик Джекоб сказал мне, что Чака очень любит свою бабушку. Навещая ее, король часто промывал ей глаза и уши, из-за ее преклонного возраста находившиеся в плачевном состоянии. Он сам подрезал ей ногти и вообще обращался с ней, как отец с дитятей. Нам было трудно поверить, что этот, казалось бы, черствый человек мог проявлять такую любовь и внимание к другим. Однако дальнейшие наблюдения убедили нас в этом».

Когда лейтенант Феруэлл и Г. Ф. Фин вскоре после смерти бабушки Чаки явились к нему, чтобы выразить свое соболезнование, король спросил их, нельзя ли приобрести эликсир, продлевающий жизнь. В то время матери его Нанди было уже около шестидесяти лет, волосы ее редели и седели, и Чака опасался, что годы отберут у него и ее.

Фин, который мог теперь объясняться с ним без помощи переводчика, ответил, что эликсира жизни у европейцев нет, но они обладают средствами для восстановления шевелюры и краской, способной вернуть волосам их цвет. Фин говорил по-зулусски еще не вполне свободно. Возможно, что Чака неправильно понял его, потому что он ухватился за такую возможность и воскликнул. «Как видно, это и есть эликсир жизни! Добудь мне восстановитель волос, и если он оказывает на тело такое же действие, как на волосы, — а я прикажу натереть им все тело моей матери, — ты сможешь потребовать себе любую награду. Даже если захочешь получить половину скота страны зулусов или все слоновые бивни — они будут твоими».

Есть версия, что Фин поддерживал веру короля в средство для ращения волос, руководствуясь низменными мотивами. Возможно, однако, что после того как Фин упомянул об этом средстве, а король неверно представил себе его возможности, Фин оказался в безвыходном положении. Если бы он попытался рассеять иллюзии короля, тот мог бы заподозрить белого в том, что он не хочет предоставить в его распоряжение чудодейственное лекарство. А перечить Чаке было опасно.

Как бы то ни было, Фин и его товарищи были вынуждены приложить все усилия, чтобы раздобыть бутылку восстановителя. Чака же предавался мечтам о том, какие перемены вызовет это средство в его матери и в нем самом.

Перспектива получения «эликсира» бесспорно принесла огромные выгоды всей колонии белых. Чака оказывал им всяческое содействие, особенно в строительстве нового барка. Он должен был доставить по назначению заказ на восстановитель, если, конечно, до его спуска на воду в гавань не зашло бы другое судно.

Эмкиндини — крааль Нанди — находился всего в трех милях от Булавайо и в двух от Эм-Тандени, и Чака частенько отправлялся к матери. Обретя надежду на получение «эликсира», Чака радостно поспешил к Нанди.

— Сакубона, маме! (Привет тебе, мама!) — воскликнул он. — У меня для тебя великая новость. До сих пор при всем своем могуществе я не мог помешать годам постепенно съесть тебя. Но теперь белые люди достанут мне волшебное зелье, которое снова сделает твои седые волосы черными. А там, где волосы поредели или выпали, они станут расти вновь. Это так. Потом мы натрем этим зельем все твое тело, на которое оно подействует так же благотворно, как на голову. И тогда ты снова станешь молодой и крепкой и проживешь много дольше обычного. Я тоже воспользуюсь этим средством, когда придет время.

Нанди поблагодарила сына, но весьма прохладно отнеслась к обещанию долголетия. И когда Чака спросил ее, чем она недовольна, снова завела разговор о браке. Чака выдвинул свои обычные аргументы в защиту холостяцкой жизни. Поняв, что у нее так и не будет внучат, Нанди расплакалась. Чака пытался утешить ее, но она еще больше рассердилась и упрекнула его за нелепое стремление держать в затворничестве тысячу молодых и неудовлетворенных женщин. Свою тираду она закончила смертельным оскорблением.

— Иногда, — многозначительно сказала она, — я думаю, что, когда пастушата насмехались над тобой, они, может быть, не так уж ошибались. А вдруг тебе и верно не хватает мужских достоинств?

Стрела попала в цель — Чака все еще страдал от этих насмешек. На мгновение лицо его исказилось от ярости.

После длительной паузы он стал прощаться:

— Будь здорова, мама, и не печалься.

— Счастливого пути, сын мой, — ответила Нанди и долго глядела ему вслед.

Вскоре, словно в ответ на оскорбление, Чака неопровержимо доказал, что он настоящий мужчина: Мбузикази забеременела. В этом не было ничего странного, за исключенном того, что беременность наступила так поздно. Мбузикази с самого начала решила во что бы то ни стало родить Чаке ребенка, но он с такой же решимостью принимал все предосторожности, чтобы не иметь детей. В конце концов победила Мбузикази. И когда на третий месяц фаворитка «не пошла к реке», и сама Мбузикази и представительница королевского дома, управлявшая краалем Эм-Тандони, знали, чего им ждать, и немедленно послали секретное донесение Нанди.