Зулус Чака. Возвышение зулусской империи - Эрнест Риттер

Мг'алаан был одним из самых мудрых зулусов своего поколения и хорошо понимал, что имеет дело с человеком незаурядным. Не случайно с самого начала и до последних дней царствования Чаки он оставался его главным врачевателем в военное время и укреплял его силы в мирное. А ведь ему приходилось иметь дело с чрезвычайно требовательным властителем! Чака признавал во всеуслышание действенность различных колдовских чар и зелий, но наедине с Мг'алааном издевался над его усилиями и поощрял их только потому, что они оказывали сильное психологическое воздействие на войско, верившее знахарям.

Поэтому, когда Чака спросил Мг'алаана, как ему поступать после затмения, врачеватель сказал:

— Не мне говорить об этом, но старые люди уверяют, что, когда солнце умирает, как оно умерло сегодня, это дурной знак. Он служит предупреждением, что целый год не следует предпринимать ничего важного.

Чака недовольно заметил, что в таком случае его армию, которая бездельничает и живет за счет государства, нельзя будет послать за рубежи страны. По сообщению хрониста, Мг'алаан ответил, что для прокормления армии следует ввести налог скотом. Численность же войска необходимо увеличить, так как на севере энергично действует предприимчивый Сикуньяна, сын Звиде; надвигается буря.

— Твои слова мудры, Мг'алаан, и я поступлю по-твоему. Они идут бок о бок со словами Мдлаки и близки моим собственным мыслям, которые, правда, иногда омрачаются при виде стольких праздных воинов. То, что я создал, желая достигнуть величия и могущества, ныне поедает меня. Мы поняли друг друга, и теперь ты можешь идти. Я не забуду, чем обязан тебе за сегодняшний день, — подожди, пока мы раздобудем скот и девушек.

—  Баба! Нкоси! Ндабвзита! (Отец! Король! Славный властелин!) —сказал благодарный Мг'алаан.

Весь 1825 год зулусская армия не проводила крупных операций и большую часть времени оставалась в больших военных краалях. Замечательно, что в противоположность войскам Наполеона[124] она совершенно не знала заболеваний.

Только на равнинах севера, где распространена малярия, зулусское войско несло опустошительные потери. В тех местах свирепствовала и дизентерия. Однако после возвращения в страну зулусов оставшиеся в живых обычно быстро выздоравливали. Частично это объясняется тем, что на протяжении многих месяцев, пока длились оба неудачных похода на север, воины очень плохо питались. Временами им приходилось терпеть настоящий голод, и это сильно подрывало сопротивляемость организма. В последней же кампании Чаки, которая развернулась в 1828 году в здоровой местности (на территории нынешней Капской колонии), больных не было совсем, хотя в ней участвовало двадцать тысяч человек.

Постепенно Чака собрал в Булавайо и различных военных краалях тысячу двести молодых женщин, которых звал «сестрами». Народ обычно именовал это сообщество «Большим домом». В трех милях от Булавайо Чака построил себе специальный крааль для отдыха и развлечений и метко назвал его «Эм-Тандени», то есть «Мостом любви». Там жили специально отобранные им женщины.

Здесь царила Мбузикази Ц'еле — бурная любовь Чаки, самозванная королева гарема, хотя краалем в целом правила не она, а суровая представительница королевского дома — дальняя родственница Чаки. Чтобы поддерживать порядок среди королевских наложниц, требовалась твердая рука: хорошие условия жизни, относительная праздность и властный голос природы, особенно сильный в этих ее детях, заставляли их идти на невероятный риск, чтобы заполучить себе мужчину.

У сторожей гарема — их называли «глазеющие на луну» — забот был полон рот. Зулусы не слышали о евнухах, а если бы и услышали, то, конечно, сочли бы кастрирование людей возмутительной гнусностью. Но Чака нашел другой выход из положения: он выбирал в сторожа гарема самых безобразных мужчин своего государства. Однако эти калибаны[125] вскоре обнаружили, что охранять гарем от вторжения мужчин извне — еще не самое трудное. Чем лучше они выполняли свои обязанности, тем большую опасность представляли для них самих истосковавшиеся по мужчинам праздные женщины. Бывали случаи, когда страсть настолько заволакивала очи этих нимф гарема, что они забывали об отталкивающей внешности своих сторожей и с надеждой подумывали о том, что благодетельная природа, наверно, нашла способ компенсировать их недостатки.

Поручая охрану гарема этим безобразным созданиям, Чака допустил важную ошибку: они ведь тоже страдали, вынужденные подавлять свои страсти, так как за пределами гарема незамужние женщины большей частью избегали таких мужчин. Фигурально выражаясь, Чака одних снабдил пищей без воды, а других — водой без пищи. Такое положение неизбежно вело к обмену. К тому же некоторые женщины гарема соблазняли сторожей, чтобы за эту взятку получить доступ к своим настоящим любовникам. Этим и бесчисленными другими способами находчивые наложницы почти всегда находили возможность перехитрить тугодумов-охранников.

Обычно женщин гарема разделяла смертельная вражда, вызванная большей частью ревностью, но в одном они неизменно стояли друг за друга: когда надо было скрыть вину товарки. В дневное время они пользовались относительной свободой: им разрешалось покидать крааль, чтобы принести воды, выкупаться или собрать топлива, не говоря уже об отправлении естественных нужд. Однако мужчинам под угрозой немедленной казни запрещалось заходить на участки, где они бывали. Следует подчеркнуть, что зулусские женщины обычно отличаются воздержанностью и, только попав в гарем (сераль) и совершенно лишившись мужского общества, годам к двадцати пяти начинали бунтовать. Чака же мог удовлетворить не более двенадцати и уж никак не тысячу двести женщин.

Натаниэль Айзекс, высадившийся в Порт-Натале после крушения брига «Мэри» 1 октября 1825 года, оставил дневник, где рассказывает о своем шестилетнем пребывании в стране зулусов. Ему было разрешено посетить гарем, но он чувствовал себя там неловко. Айзекс подтверждает показания зулусского хрониста о буйном характере гаремных женщин.

«Они окружили меня и принялись внимательно рассматривать, не считаясь с тем, хочу я того или нет, не думая о короле, который немедленно предал бы их казни, если б увидел в этот момент. Впрочем, женщины были очень осторожны — они знали, когда могут вольничать безнаказанно».

Чака имел обыкновение время от времени посещать Эм-Тандени. В эти периоды все, у кого были тайные связи, действовали с предельной осторожностью. Король же развлекался со своими фаворитками, и прежде всего с Мбузикази Ц'еле, которая умела заставить его забыть все на свете. Мбузикази обнаружила, что обладает особым очарованием и умеет удерживать Чаку, как это удавалось Клеопатре с Цезарем и Марком Антонием.