Золотой город - Дуглас Престон

Наконец путники оказались на песчаном дне. Сквозь марево, рожденное падающей водой, они протиснулись между высоких стен к выходу и заскользили по долине, по-прежнему стараясь держаться в тени. Две косматые тени остановились рядом с первым членом экспедиции. Человек крепко спал, повернув к небу лицо, в лунном свете принявшее мертвенно-серый оттенок.

Запустив руку под меховое одеяние, один из незнакомцев извлек крошечный мешочек. Сшитый из человеческой кожи, под луной он словно испускал потустороннее, призрачное сияние. Развязав кожаную тесьму, незнакомец с великой осторожностью вынул два предмета — костяной диск и древнюю трубку из ивы, с проточенной по всей ее длине спиральной канавкой. Несколько раз он перевернул диск, тускло блеснувший в темноте. Затем, приложив трубку к губам, ночной путник нагнулся над спящим. Порыв ветра нагнал облака, пеленой закрывшие ночное светило. Два призрачных силуэта скользнули к стене и растворились в ее густой тени.

37

Питер Холройд внезапно проснулся от собственного кашля. Проведя рукой по лицу, он ощутил под ладонью сухую пыль. Наверное, ветром нанесло. А может, грязь, глубоко забившись в поры днем, выходит теперь, во время сна, вяло подумал Питер. Он сел и отряхнулся.

Но нет, его разбудила не только пыль. Сквозь сон Холройд слышал какой-то странный звук. Казалось, сама земля испустила слабый стон. Наверное, все-таки приснилось. Тем не менее странно, никогда раньше он не слышал ничего подобного. Его сердце до сих пор бухало в груди кузнечным молотом.

Он вылез из спального мешка и огляделся по сторонам. Месяц исчертил лагерь серебристыми линиями. Питер переводил взгляд с палатки на палатку. Все спокойно, несколько человек, спавших на земле в мешках, не шевелились.

Глаза его задержались на небольшом возвышении примерно в двадцати ярдах от костра. Обычно там устраивалась ночевать Нора. А теперь она уехала вместе со Смитбэком. Холройд сокрушенно вздохнул, думая о том, как здорово было бы оказаться на месте долговязого журналиста. О, он бы вдоволь наговорился с ней. Рассказал бы, как много для него значит эта экспедиция. И как много для него значит она сама, Нора. Впрочем, скорее всего, он бы так и не решился завести подобный разговор.

Питер сокрушенно вздохнул и залез обратно в спальник. Минувшим днем он страшно устал. Кажется, так он не уставал еще ни разу в жизни. Пожалуй, окажись сейчас рядом Нора, у него бы просто не хватило сил на разговоры, не говоря уже о чем-то другом. Вчера Слоан попросила расчистить песчаный нанос, образовавшийся у задней стены города, неподалеку от склепа, обнаруженного доктором Арагоном. Он так и не понял, зачем надо было копать именно в том месте, ведь объектов для исследования и без того более чем достаточно. В ответ на его вопрос дочь профессора пояснила, что на задних стенах поселений анасази часто находят интересные пиктограммы. Оставалось только удивляться, как быстро Слоан в отсутствие Норы приучилась отдавать приказы. Арагон, впрочем, не обращает на них внимания. Весь день профессор трудился на городских задворках и, судя по его мрачному и сосредоточенному лицу, сделал очередное тревожное открытие. Что до Блейка, то Слоан, судя по всему, действует на него особенным образом. Этот Стратиграф растратил весь критический запал и поспешно соглашается со всеми ее распоряжениями. Короче, с рассвета до сумерек Холройд не расставался с лопатой и граблями. А в результате проклятая пыль так набилась ему в волосы, рот и нос, что теперь, наверное, ему не отмыться дочиста, даже вернувшись в лоно цивилизации. Холройд поднял глаза к ночному небу. Во рту он ощутил какой-то странный привкус, и челюсти слегка ломило. Покалывание в висках угрожало перерасти в приступ головной боли. Отправляясь в экспедицию, Питер весьма смутно представлял, чем именно ему придется заниматься. В мечтах ему виделись некие пышные гробницы, которые он, возможно, откроет, и загадочные письмена, которые он сумеет расшифровать. С утомительной работой землекопа, взваленной на него в печальной действительности, все романтические фантазии не имели ничего общего. Но так или иначе, Питеру собственными глазами довелось увидеть фантастические руины загадочной древней культуры. Жаль только, для их исследования приходится ежедневно перелопачивать такую пропасть песка. Откровенно говоря, ему порядком надоело орудовать лопатой. И работать под началом Слоан также совершенно не понравилось. Молодая женщина раздражала его своей самоуверенностью. Она слишком хорошо знала, какое яркое впечатление производит на окружающих, и при помощи неотразимого обаяния добивалась желаемого. С тех пор как в пуэбло Пита между ней и Норой произошла первая стычка, Холройд в присутствии Слоан неизменно старался держаться настороже.

Он закрыл глаза. Боль все ощутимее сдавливала виски. Брюзжать, даже мысленно, Питер не имел привычки и обычно становился раздражительным, только когда ему нездоровилось. Холройд извернулся, отыскивая положение поудобнее. Слоан совершенно права, она вправе выглядеть привлекательной, а если ему не слишком нравятся женщины подобного типа, это, в конце концов, его проблемы. Конечно, копаться в земле и ворочать камни — занятие, далекое от романтики, но все это ерунда. Так или иначе, он попал в Квивиру, восхитительный древний город. Разве не редкостная удача для простого парня?

Питер широко распахнул глаза. Загадочный звук, разбудивший его, повторился.

Он приподнялся на локте и прислушался. Все стихло. Нет, вот он, опять раздался. Слабый рокот, напоминающий стон. Пожалуй, сквозь сон Холройд слышал нечто другое. Теперь звук стал намного мягче. Мягче и ближе.

Выкатившись из мешка, Питер зашарил вокруг себя в поисках хоть какого-нибудь оружия. Ни складного ножа, ни даже простой палки. В темноте пальцы наткнулись на фонарь. Он повертел его в руках, уже собрался зажечь, однако передумал. Питер поднялся на ноги, и его слегка качнуло. Вновь обретя равновесие, Холройд двинулся в направлении источника звука. Тополиную рощу вновь накрыло сонное безмолвие, однако Питер не сомневался — шум долетал из-за деревьев, росших неподалеку от ручья.

Осторожно обходя тюки и коробки, Холройд миновал лагерь и, пошатываясь, зашагал к воде. Луна, скрывшись за тучами, утопила долину в густом сумраке. Ориентироваться в темноте стало нелегко, к тому же он чувствовал себя далеко не лучшим образом. У него поднялся жар, головная боль усилилась, а стоило ему остановиться, как глаза тут же застилала мутная пелена. Даже заметив в стороне мантию друидов, чрезвычайно ядовитое растение, Холройд скользнул по нему глазами без особого интереса. Верно говорят, дурная голова ногам покоя не дает, с укором сказал он себе. И куда только его несет нелегкая.