100 знаменитых памятников архитектуры - Елена Васильева

Над огромной кроватью искусственный небесный свод венчают месяц и звезды, создавая полную иллюзию отдыха под открытым небом. На полу – белоснежный ковер, сотканный из лебяжьего пуха.

К спальне примыкает небольшая молельня Людвига II. Она посвящена французскому королю Людовику XIV, в честь которого и был назван баварский монарх.

Рабочий кабинет короля оформлен в романском стиле. Созданные известным немецким художником Йозефом Айгнером гобелены, филигранно вписанные в дубовую обшивку стен, иллюстрируют легенды о Тангейзере и состязании певцов в Вартбурге.

Обстановка рабочего кабинета столь же роскошна, как и строга. Все письменные принадлежности изготовлены из золота, слоновой кости и драгоценных камней. В качестве символических украшений – все тот же лебедь как воспоминание о вагнеровском Лоэнгрине.

Пышно украшенная гостиная с расположенным спереди так называемом «лебединым» углом тоже посвящена образу «лебединого рыцаря» Лоэнгрина. Большие панно художников Гаушильда и фон Геккеля изображают сюжеты из легенды о Лоэнгрине. Кроме того, лебединый мотив возникает в резных украшениях деревянной обшивки, в золотом шитье на шелковых обивках и портьерах, на изящных инкрустированных шкатулках и даже на посуде.

Для замка Нойшванштайн Людвиг II, обладавший великолепным вкусом, приказал заказать паркет ручной работы у австрийских мастеров, слава об искусстве которых уже тогда выходила далеко за границы Австрии. Специально для него был разработан абсолютно новый вид паркета с названием «Король» («Koenig» или «King»). По условиям договора, мастера не могли делать ничего подобного, пока король жив, и только после его смерти мастерская стала производить модель «King» для продаж по всему миру.

Людвиг заботился не только о роскошной обстановке, но и о приличествующей монарху комфортабельности жилья. Для этого мастера использовали все технические достижения того времени. В частности, король повелел провести в замок электричество, являвшееся тогда настоящим изобретением века. Нередко, приказав зажечь свет во всех помещениях, король отправлялся на мост, нависший над пропастью с бурным потоком, чтобы издали любоваться поистине сказочной картиной.

Кроме того, все здание было оснащено самой совершенной для XIX в. системой отопления, а на кухне функционировал водопровод с холодной и горячей водой.

При обозрении столь дивного замка-дворца невольно закрадывается мысль, что создавался он не столько для реальной жизни, сколько во славу великого искусства. Это еще раз подтверждает историческое исключение, при котором монарх может думать не только о славе воителя или тонкого политика. Наверное, поэтому по прошествии 120 лет король-романтик Людвиг II до сих пор остается популярнейшей личностью баварской истории. В пик сезона попасть в его любимый Нойшванштайн довольно проблематично. Необходимо отстоять в очереди не менее трех часов, и это при хроническом у туристов дефиците времени! Кстати, к замку ведет асфальтированная дорога-серпантин, по которой можно подняться пешком (минут 50). Можно воспользоваться и курсирующим здесь автобусом либо – чтоб уж совсем окунуться в давние времена – конной упряжкой.

Ежегодно замок принимает до миллиона посетителей. Их желания и чувства можно понять, ибо такого романтического уголка, пожалуй, больше не отыщешь даже в богатой архитектурными памятниками Европе.

Венский Бельведер

В первой половине XVIII в. Австрия переживала небывалый подъем во всех областях искусства, что поставило Вену в ряд самых блестящих европейских столиц. В свою очередь, это положило начало короткому, но яркому периоду, когда была создана архитектура так называемого зрелого венского барокко, наложившего отпечаток на весь облик города. Лучшим сооружением, созданным в этом романтическом стиле, стал знаменитый Бельведер – летняя резиденция принца Евгения Савойского, – наиболее совершенный в художественном плане из сохранившихся венских дворцово-парковых ансамблей.

Принц Евгений стал скупать участки на склоне холма, спускавшемся к городу, в 1698 году. Через два года здесь начались работы по разбивке регулярного парка на французский лад. И только в 1713 г. принялись за постройку Нижнего дворца, которая заняла три года. Главное здание – Верхний дворец – было сооружено лишь в 1721–1723 годах. До наших дней ансамбль дошел в почти неизменном виде, за исключением не существующих ныне зверинца в верхней части парка и оранжереи около Нижнего дворца.

Разработать проект дворцового ансамбля и вести его строительство было поручено архитектору Иоганну Лукасу фон Хильденбранту, который в качестве военного инженера участвовал в итальянских походах Евгения Савойского. Задача перед ним ставилась четко: в архитектуре и в оформлении дворцов должны были воплотиться воинская слава и духовное величие знаменитого полководца и мецената.

По мнению современников, Хильденбрант блестяще выполнил свою задачу. Более того, кроме величавости, ансамбль Бельведер отличает завершенность, гармоническое соотношение обоих зданий друг с другом и с пространством парка.

Важную роль в ощущении единства ансамбля играют удачно рассчитанные расстояния. От одноэтажного Нижнего дворца более массивные формы Верхнего дворца видятся в воздушной дымке, на вершине холма, поднимающегося ступеньками террас, а сверху Нижний кажется легким садовым павильоном.

Между дворцами – сад с подстриженными кустами и низкими боскетами, по замыслу, деревья здесь не должны разрастаться и искажать вид. Архитектурное и пластическое начала выражаются в стене фонтанов, лестницах, бассейнах, вазах, статуях. Если здания, гармонически сливаясь с пейзажем, воспринимаются как его часть, то сам пейзаж, созданный и организованный, тоже является творением рук человеческих.

Нижний дворец парадным въездом выходит на Веннвег – дорогу, ведущую к центру города. За полукругом ворот, по бокам которых стоят два павильона, раскрывается сложной формы «почетный» двор, окруженный одноэтажными строениями дворца. Они очень просты, и поэтому центральная часть главного корпуса, слегка выступающая вперед и разделенная ордером, кажется особенно нарядной. Над тремя средними осями поднимается второй этаж с балюстрадой, украшенной статуями.

Почти такую же форму имеет и садовый фасад: здесь тоже несколько выдаются более высокий центральный ризалит и павильоны по краям (каждый под своей крышей). Мелкие изящные формы декора хорошо согласуются с плоскостной трактовкой всего фасада. Светлая стена дворца с легким рисунком орнамента и скульптурных групп, подобно декорации, замыкает сценическую перспективу, в которую входят зеленая трава, подстриженные кусты, бассейны со статуями.

В дом можно войти прямо из сада, а через центральный павильон пройти и во двор. Таким образом, в здание как бы включено окружающее пространство – это действительно летняя резиденция, дом среди природы.

Внутренние помещения дворца поражают своей чрезмерной пышностью. Наиболее впечатляет центральный Мраморный зал, занимающий два этажа и объединяющий две анфилады помещений. Здесь одним из ведущих мотивов декора стали военные трофеи, шлемы, мечи, щиты.

Линия карниза, симметрия дверей, окон, ниш с полуциркульным завершением в верхней части стены – все это конструктивно организует интерьер, создает определенный зрительный ритм. Ни один квадратный сантиметр поверхности не оставлен без украшений, плоскость стены все время нарушается, выпуклые детали – от тонких овальных рельефов до объемных групп (амурчик с трофеями и другие) как бы выдвигают ее вперед, а перспективная живопись уходит в глубину. Впечатление живого движения, проникающего все архитектурные формы, усиливается, если смотреть на потолок, где в самых смелых ракурсах громоздятся изображенные балконы и карнизы, уходя ввысь, в нарисованные небеса плафона.

В таком же стиле барокко оформлена и Мраморная галерея с ее четырехгранными пилястрами из красного мрамора, между которыми расположены белые плоскости с рельефами. Прихотливые изгибы обрамления создают волнообразное движение поверхности, а узоры и фигуры невысокого рельефа подхватывают, дробят это движение.

Зеркальный кабинет оформлен как помещение, в котором создается иллюзия расширения пространства за счет зеркальных отражений. Небольшой зал Гротесков наполнен причудливейшими извивами орнамента, будто пляшущего по стенам и потолку, сплетающего и расплетающего свои тонкие усики. В этом узоре порой можно различить фигурные изображения, но все же здесь господствует орнаментальное начало.

В интерьерах Нижнего дворца утверждается идея иллюзорности пространства, его неограниченности, непостоянства форм, переходящих друг в друга. Пышные украшения, отсветы мрамора, мерцание позолоты, золотистые, красноватые и голубые тона фресок ошеломляют зрителя, погружают его в нереальный, красочный мир, в котором язык аллегории, фантазии начинает казаться вполне естественным.