100 знаменитых памятников архитектуры - Елена Васильева

От площади фасад Цвингера отделен глубоким рвом. Такие рвы обычно служили защитой крепостных стен, но здесь его роль – чисто символическая: ров отделял земной и прозаический город Дрезден от Цвингера – царства Веселья и Удовольствия. Обширный двор Цвингера служил ареной для проведения пышных празднеств, парадов и представлений, а окружающие его павильоны исполняли роль своеобразных театральных лож.

Над каменной облицовкой рва протянулась застекленная арочная галерея, которую словно разрывает необычная башня Главных ворот Цвингера. Она увенчана медным куполом, внизу выгнувшимся как бы от тяжести распирающей его изнутри жидкости, а вверху сужающимся и перехваченным медными жгутами.

В сторону рва башня «открывается» двумя огромными, поставленными друг на друга арками. По бокам верхней арки парные колонны несут по половинке фронтона. Архитектор как бы демонстрирует зрителю, что раньше это был обычный четырехколонный портик, но каким-то невероятным, сверхчеловеческим усилием его удалось разорвать пополам, и обе половины раздвинуть в стороны. В нижней арке та же неведомая сила не только разорвала пополам треугольник фронтона, но вдобавок, будто из озорства, еще и перевернула эти половинки, обратив их наружными углами внутрь. Но, по-видимому, этой силы не хватило, чтобы поставить колонны на место, и они, как будто кем-то невзначай брошенные, остались стоять в случайном и неудобном положении – под углом к стене.

Арка ведет во внутренний двор Цвингера. Правда, это не столько двор, сколько целая площадь, окруженная прямыми и изогнутыми одноэтажными галереями и двухэтажными павильонами. И хотя кажется, что после причудливой башни уже ничто не может удивить посетителя надуманной сложностью архитектуры, но все же павильоны своей экзотичностью поражают воображение.

Стоит присмотреться хотя бы к одному из главных павильонов под названием «Кронентор» («Коронные ворота»), где размещалась ложа короля. Проход к нему ведет через легкий мостик, перекинутый через обводной ров. Павильон имеет форму ломтя, вырезанного из прямоугольника с неравными сторонами. Нижний этаж имеет шесть широких проемов; за ними видны великолепные лестничные марши с позолоченными коваными решетками и мраморными балюстрадами лестничных площадок. Каждый столб аркады первого этажа украшен человеческими фигурами: на крайних столбах по одной, на других – по две, а по бокам средней арки – даже по три. Фигуры как бы вырастают из плоских, сужающихся книзу выступов: нижние части их туловищ плотно вросли в каменную массу столбов, а верхние словно огромным усилием оторвались от них и оказались на свободе.

Создается впечатление, что скульптурам здесь мучительно тесно: они изворачиваются, изгибаются, принимают странные позы. Так, одна из них запрокинула назад руки, как бы стараясь сбросить груз; другая правой рукой подперла левую, чтобы помочь онемевшим членам; третья устало поникла головой. Всем своим видом фигуры как бы демонстрируют, как им трудно поддерживать тяжелые каменные завитки, сдавившие плечи, шею и затылок.

Второй этаж павильона представляет собой обширное помещение, залитое светом, который льется из окон и с неба, которое вместо крыши сияет между клубящимися облаками. Но самое удивительное зрелище – множество летящих по небу крылатых амуров, вооруженных воинов, белокурых красавиц. Некоторые из фигур как будто только что отделились от карниза, другие успели подняться ввысь и, наклонившись, рассматривают посетителей павильона, точно сожалея, что те не умеют летать.

Впрочем, все это только иллюзия. И небо, и фигуры написаны искусным художником на огромном холсте, натянутом на потолке зала. И даже опытный искусствовед не сможет сразу определить, где кончается реальное пространство и начинается нарисованное.

И все же самое фантастическое – это верх здания. Над пятью огромными арочными окнами павильона причудливо переплелись декоративные вазы, высеченные из камня гирлянды цветов, маски бородатых воинов в шлемах, фигуры гениев, античных божеств, очаровательных детей и крылатых львов. А в центре этого нагромождения окруженный замысловатыми каменными завитками высечен увенчанный короной герб, а над ним, на фоне неба, простирается огромная фигура Геркулеса, согнувшегося под тяжестью небесной сферы. Этот гигант, на которого опирается само небо, – символическое изображение Августа II, которому придворные льстецы дали прозвище Сильный.

Из павильона дверь ведет на террасу на крыше галереи, тесно заставленную фигурами. С края террасы открывается вид на как бы специально спрятанный от глаз уголок. Это – знаменитая «Купальня нимф», которая представляет собой нечто вроде прямоугольного дворика, окруженного стеной. Наверху на террасе бьет фонтан. Вода с шумом переливается из одной чаши в другую, а затем по лестнице из обломков скал, пенясь и играя, как водопад, низвергается вниз, в дворик. Здесь в массивной стене ряды тесаных камней чередуются с камнями, имеющими грубо обработанную, как бы «рваную» поверхность. Это придает стене суровость и какую-то скрытую силу, с которой контрастируют мраморные статуи изящных морских богинь – нимф.

И если фигурам на фасаде павильона тесно, то фигурам в «Купальне нимф», наоборот, слишком просторно в широких нишах. Они как будто замерли на сцене театра в момент исполнения неведомого танца. Их жесты полны нарочитости и жеманства, головки кокетливо склонились набок, а одежды развеваются причудливыми складками.

В таком же стиле созданы и расположенные друг против друга два изящных сооружения – «Павильон на валу» и «Павильон с колокольчиками» (получивший такое название из-за часов из саксонского фарфора с колокольчиками, которые играют каждые четверть часа). Павильоны буквально тонут в пышном декоративном убранстве. Их нижние этажи украшены фигурами гримасничающих атлантов, а карнизы верхнего этажа, кажется, готовы обрушиться под тяжестью статуй, декоративных ваз и цветочных гирлянд. Но весь этот обильный декор только подчеркивает легкость конструкции павильонов.

Причудливый и фантастичный мир Цвингера с его игривыми фигурами, украшающими фасады и ниши, фонтаны и каскады, не только восхищает, но и развлекает своей замысловатостью, беспрерывной сменой зрительных впечатлений. Недаром этому саксонскому сооружению в свое время завидовала вся Европа.

В 1719 г. по случаю бракосочетания наследного принца с герцогиней Жозефиной Австрийской в Цвингере прошли поистине королевские торжества, но после этого знаменательного события ансамбль стал постепенно утрачивать функции центра бурной светской жизни. В 1728 г. была ликвидирована оранжерея, а в опустевших павильонах разместились библиотека, математический кабинет, кунсткамера, богатейшие коллекции гравюр и фарфора.

Следующая страница истории Цвингера датируется серединой XIX века. К этому времени факт, что изначально Цвингер строился только для королевских увеселений, уже имел второстепенное значение. Да и любители искусства неоднократно указывали властям города на необходимость сооружения нового здания для размещения картинной галереи, поскольку в здании так называемых «Конюшен» на Юденхофе, где с 1722 г. хранились полотна знаменитых художников, давно уже не хватало места для картин. Кроме того, в «Конюшнях» не было отопления и необходимых условий для ухода за ценнейшими сокровищами искусства. В 1847 г. наконец было решено построить новое здание для картинной галереи на северной стороне Цвингера. Осуществить эту идею поручили архитектору Готфриду Земперу.

Строительство продолжалось восемь лет, и было закончено в 1855 году. Тогда же в галерею перевезли картины, и с тех пор она служит хранилищем одной из богатейших в мире коллекций живописи. Одни имена чего стоят – Тициан, Джорджоне, Корреджо, Веронезе, Ван Дейк, Рубенс, Рембрандт, Гольбейн, Кранах, Пуссен, Дюрер, Рибера, и конечно же, «Сикстинская мадонна» Рафаэля. Кстати, по-немецки Дрезденская картинная галерея называется «Alte Meister» («Старые мастера»).

Коллеги Земпера высоко оценили его работу по сооружению нового здания галереи. В частности, член Берлинской Академии искусств, советник архитектуры Э. Кноблох писал в 1856 г. в журнале «Практическая архитектура»: «Построить это новое здание было чрезвычайно трудной задачей, т. к. его внешний вид должен был соответствовать хранящимся в нем произведениям искусства, а его формы и декор – отвечать нашим вкусам и взглядам на архитектуру. Кроме того, оно должно было гармонировать, во-первых, с высокопарным и богатым стилем барокко, в котором построен Цвингер, частью которого оно должно было стать, и во-вторых, с театром, католической церковью и дворцом, на которые выходил его задний фасад. Гениальный Земпер… смело принял на себя эту задачу и выполнил ее так, что ему на все времена обеспечен самый высокий ранг среди мастеров архитектуры».