Свободные (СИ) - Эшли Дьюал

- Я прощаюсь.

- Нет, - Константин покачивает головой, - Зои, прошу тебя. Давай все обсудим! Я уже понял, мое мнение совершенно не важно, но…

- Важно!

- Недостаточно. Послушай, пусть дело Болконского – вопрос открытый, тебе здесь ничего не грозит. Теперь уж точно. Я найму людей, поставлю охрану…

- Не надо. Елена с ума сойдет.

- Она поймет.

- Знаю, - киваю и чувствую, как в горле застревает ком. Сложно смотреть на отца и держать себя в руках. Мы с ним, действительно, похожи. Глаза одинаковые!

- Позволь мне хотя бы довести тебя до вокзала. Я хочу лично проследить за тем, как ты сядешь на поезд и уедешь. Теслер будет ждать тебя там?

- Да. Машины у него нет. На мотоцикле далеко не уедешь.

- И куда направитесь? Что будете делать? Как же экзамены, институт…, Зои! Останься. Мы придумаем что-нибудь. Слышишь? Я был плохим отцом, раз позволил этому случиться.

- Нет, - порывисто покачиваю головой, - ты не причем. Просто так надо. И я была бы счастлива, если бы именно ты отвез меня.

Мы молчим. Смотрим друг на друга и цепляемся за тишину, как за последнее мгновение. Сейчас нам придется выйти из машины, затем расстаться, и эти минуты исчезнут из памяти, как исчезает все, что когда-либо с нами происходило. Удивительно, но мне сложно уходить. Кто бы мог подумать, что я привяжусь к человеку, которого раньше считала злейшим врагом? Наверно, так и должно было случиться. Одно заменяет другое. Моя мама погибла, но появился отец. Я вновь теряю семью, но убегаю с Андреем. Странная жизненная закономерность, с которой никто не может поспорить.

Собирая вещи, то и дело замираю. Осматриваю комнату и вижу ее совсем другой. Теперь это не чужая, холодная башня, где меня заперли за неповиновение. Теперь это уютно место, в котором я проливала слезы, смеялась и жила долгий месяц. Как же быстро летит время. Робко закрываю за собой дверь и кидаю взгляд в сторону Саши. Надо попрощаться, но сил нет. Что я ему скажу? Как посмотрю в глаза?

- Уже уходишь? – спрашивает брат, выросший за спиной. Я испуганно оборачиваюсь и вдруг понимаю: его глаза красные, будто он плакал. О, Боже – сердце замирает. Неужели отец звонил ему из участка? Неужели он обо всем знает? – Не забудь корсет и чулки. Я закинул их на верхнюю полку.

- Саша, я…

Парень проносится мимо. Шагает в свою комнату, а у меня в груди все разрывается на тысячи частей. Невольно бегу за ним. Восклицаю:

- Подожди!

- Нет.

- Пожалуйста, остановись! – ловлю его локоть и вспыхиваю. – Саша, прости, я не хотела, я не знала, как сказать!

- Что в этом сложного?

- Шутишь? Мне так плохо, и стыдно, и если бы ты только знал, как я желаю повернуть время вспять. Я бы выстрелила! Я бы больше не струсила! Я бы спасла ей жизнь!

- Что? – Брат замирает в недоумении. Его веснушчатый нос морщится, а я растеряно распахиваю глаза. – Что ты имеешь в виду?

- Я…, - горло сводит судорога.

Изучаю недовольный взгляд Саши и цепенею. О, нет. Черт! Начинаю покачивать головой, пятиться назад, однако брат не отстает. Идет следом. Собираюсь рвануть вон со второго этажа, но не успеваю. Он вовремя хватает меня за запястье.

- О чем ты говоришь?

- Ни о чем.

- Зои!

- О, нет, я не хотела, я…

Брат меняется в лице. Сдавливает свободной рукой глаза и едва слышно спрашивает:

- Ты о Соне? О ней?

- Я не…

- Отвечай!

Мне становится дико больно. Из глаз катятся слезы, и я киваю, сгорбившись в три погибели. Черт, как же невыносимо! Саша покачивается. Отводит взгляд куда-то вдаль и выглядит таким уязвимым, что каждая частичка моего тела воспламеняется. Никогда в жизни не испытывала ничего подобного.

- Я не мог найти себе места, - сбивчиво лепечет он, - я знал, что ты уйдешь, знал, что ты сбежишь и сходил с ума, разрывался от обиды, досады, а теперь…, - его лицо становится совсем другим. Незнакомым мне. Вместо доброй улыбки – звериный оскал. Саша смеется и дергано вертит плечами, - теперь я рад, что ты исчезнешь.

- Прости меня, пожалуйста, я не хотела! Я пыталась ее спасти, правда, но…

- Убирайся.

- Саша, я…!

- Зои, - он стискивает зубы. Поворачивается ко мне спиной и вопит, - пошла вон!

Зажмуриваюсь. Вытираю ладонями дорожки от слез на щеках и быстро плетусь в сторону выхода. Мне нечем дышать. Рыдания рвут на части грудную клетку. Спотыкаюсь, пару раз едва не валюсь вниз, но удерживаю равновесие и, наконец, оказываюсь на свободе. Свежий воздух помогает привести в порядок мысли. Глаза неприятно щипают от слез. Солнце играет в темно-каштановых волосах, но ничто не приносит столько же боли, сколько мысли. Интересно, они когда-нибудь оставят меня в покое? Унесутся вместе с ветром? Как можно дальше?

Отец ждет в машине. Когда я сажусь рядом, он недоуменно вскидывает брови, но ни о чем не спрашивает. Я искренне благодарна ему за это. Ценить в людях нужно не только умение красиво говорить, но и способность красиво молчать.

Мы едем по заполненным улицам Санкт-Петербурга. Я нейтрально слежу за слишком быстро сменяющимся пейзажем и нахожу его последним оружием против собственных мыслей. Сколько проходит времени? Понятия не имею. Я все смотрю в окно и летаю, летаю, летаю в облаках, пересекая границы вселенной; оставляя позади прошлое и его ошибки; забывая Диму, Соню, рыжеволосого парня, Сашу. Однако, как бы я не старалась, меня то и дело передергивает от воспоминаний о брате или блондине. И сердце все также болит, будто ему никогда не станет легче. Даже спустя много лет. Останавливаемся в пробке.

Я нервно прикусываю палец и вытягиваю вперед шею.

- Что там такое? – смотрю на часы. Я не должна опоздать. – Может, дойти пешком? До вокзала минут пять-десять.

- Во сколько ты должна быть на месте?

- К трем.

- Успеем.

Но я не хочу рисковать. Взволнованно постукиваю пальцами по приборной панели и верчу головой, пытаясь разузнать причину остановки. Проходит минут семь, а мы сдвигаемся на пару метров.

- Может, авария?

- Я не могу опоздать, - потираю скованные после слез ресницы и прикусываю губы. Отец вздыхает. – Что же там такое?

- Я проверю.

Константин выбирается из салона.

План Б – паршивый план. От него у меня бегут мурашки по коже. Что если ничего не выйдет? Любая мелочь перевернет все с ног на голову. И что потом? Что будет дальше?

Зажмуриваюсь: все будет хорошо, хорошо. Вы справитесь. Вы выберитесь отсюда!

Отец оказывается рядом слишком неожиданно. Я подпрыгиваю, а он дрожащими пальцами тянется за телефоном. Лицо у него бледное. Не понимаю, почему он испуган.

- Что-то случилось?