Мост через огненную реку - Елена Прудникова

– Уехать? – вдруг коротко засмеялась Сана. – Не обольщайтесь, милорд! Кто вам позволит?

– А кто меня задержит?! – вспыхнул Бейсингем.

– Те, кому положено, – равнодушно пожала она плечами. – Найдут и вернут. Несмотря ни на что, я неплохо отношусь к вам, герцог, поэтому хочу предупредить: даже не пытайтесь бежать. Вот эта штучка на вашей руке, – она слегка коснулась перстня, – ее обладателя можно найти, в какую бы щель он ни забился.

«Ага! Учту!» – подумал Энтони, опустив глаза, чтобы не выдать себя.

– Судя по тому, что вы не пытаетесь ее снять, вы уже пробовали? – спросила Александра.

Бейсингем молча кивнул.

– Где бы вы ни укрылись, вас найдут и вернут во дворец. И тогда в дверях ваших покоев появятся ключи – с наружной стороны, и в ваших комнатах будут всегда находиться люди, которые вам не слишком приятны. Так что не делайте глупостей. Ну что же, милорд? Я жду продолжения монолога об исканиях измученной души…

Энтони лишь рукой махнул и залпом допил вино.

– Похоже, я влип! – невесело сказал он.

– Именно так! – согласилась Сана.

– Но коль скоро так получилось… Леди Александра, объясните мне, во что именно я влип. Чего от меня хотят? Может быть, меня и стеречь не надо, может быть, мне все это понравится? Вдруг я именно в этом найду для себя смысл жизни?

– В самом деле? – снова усмехнулась Сана. – И пожмете руку тем, кто пытал вас?

– А почему нет? Если это было недоразумением… если мы больше не враги… если мы будем вместе – да! Я ведь благодарен врачу, который меня лечит, какую бы боль он ни причинял. Буду считать капитана Далардье доктором…

– Далардье – мразь! – презрительно поморщилась Сана. – Я не войду в комнату, где он побывал, пока ее не проветрят. Ну, а тем, кто приказывал Далардье, вы тоже пожмете руку, милорд? Тем, кто наблюдал за допросами, обсуждал с ним ваше состояние и способы пыток?

– Вашему отцу? Отчего же нет?

Энтони поднял голову, взглянул в глаза Сане, а отвернуться уже не смог – чуть сощуренные зеленые глаза не отпускали, просвечивали насквозь.

– Отцу? А кто вам сказал, что приказывал мой отец?

– Так кто?! – твердо воскликнул Энтони. – Скажите!

– Я! Далардье выполнял мои приказы! Давайте вашу руку, герцог!

Вот уж точно, всего не предусмотришь. Энтони вздрогнул от неожиданности, уронил стакан, осколки брызнули в разные стороны…

– Ну что ж вы? Где же ваша любовь к докторам? Где стремление к силе? Да уберите вы руку, у вас пальцы дрожат!

Бейсингем молчал, опустив голову.

– Ладно, я пошутила, – сарказм в голосе Саны снизился до градуса мягкой иронии. – Вам не надо знать, кто это был. В последний раз спрашиваю, герцог! И перестаньте врать! Чего вы хотите?

Энтони поднял на нее растерянные, несчастные глаза.

– Леди Александра, – тихо попросил он, – помогите мне понять, во что я впутался. Я не могу больше так жить.

– Почему вы спрашиваете меня? Спросите Элизабет! – уже мягче сказала Сана.

– К ней не подступишься. Да и потом: кто она – и кто вы…

– Что?!

– Это ваши слова. Вы их сказали тогда, в прошлый раз. А один человек во дворце слышал, как вы кричали на Элизабет, словно на служанку, а она молча выслушивала…

– Надеюсь, тот человек не болтает об этом на каждом углу? А то все же придется убрать его отсюда… – поморщилась Сана.

– Нет, он сказал только мне. Но все же, леди Александра, кто вы, и кто – Элизабет?

– Я – дочь герцога Монтазьена, – со смешком ответила она. – А Бетти – королева.

– Не понял… – удивился Энтони.

– Корону можно надеть на кого угодно, хоть на свинью, – снова засмеялась Сана. – А кровь не купишь. Мы с вами равны по крови – Бетти этого не понять, у нее и чувств-то таких нет.

– Так могу я надеяться на вашу помощь?

– Можете! – Сана Монтазьен поднялась с места, оправила платье. – В конце концов, вы все равно должны узнать это, милорд. Так почему бы и не от меня?

Через два дня, вечером, Сана появилась в его покоях. Налила вина, добавила что-то из небольшого пузырька, который принесла с собой.

– Что это? – спросил Энтони.

– Снотворное. Вам надо выспаться, иначе вы не выдержите нашей завтрашней прогулки.

Энтони кинул быстрый взгляд на стакан и непроизвольно коснулся цепи…

– Да не бойтесь вы за свои побрякушки! – нетерпеливо сказала Сана. – Этой ночью сюда никто не войдет. Или, если хотите, я могу забрать их с собой. Когда проснетесь, получите свое драгоценное солнце нетронутым и неоскверненным. Пейте, герцог, если хотите, чтобы я выполнила вашу просьбу.

Пришлось подчиниться. Энтони выпил, лег в постель и сразу же провалился в темную пустоту.

Мгновение спустя он открыл глаза. В комнате стояли сумерки. Над ним склонился лакей и бережно тряс за плечо.

– Милорд, проснитесь! Леди Александра просила передать, что вы должны быть готовы к восьми часам вечера. Вода согрета, цирюльник ждет, ужин будет через час…

– Ужин? Сколько же я спал?

– Сейчас шесть часов вечера, милорд…

Энтони повел плечами, потянулся – чувствовал он себя немного скованно, ну да это после ванны пройдет, а так был на редкость свежим и отдохнувшим. Ай да средство! Надо бы иной раз просить его у Саны…

…Когда часы пробили восемь, вошла Александра Монтазьен – минута в минуту. Усмехнулась, небрежно кинула на стол его орденскую цепь – все знаки были на месте.

– Можете больше не опасаться, милорд. Я говорила с отцом, он обещал, что вашим игрушкам ничто не грозит, даже если вы будете таскать с собой мощи Святого Ульриха… В конце концов, это умные люди понимают, что всякие там символы – ничто, а в вас особого ума еще никто не заподозрил…

Энтони передернул плечами, но смолчал. Они вышли из дворца и пошли по темным улицам к городской стене: два факельщика впереди, несколько смутных теней – сзади.

– Не обращайте внимания, герцог. Это наши сторожа… – Сана взяла его под руку. – Итак, вы хотите знать, куда вы попали. Но сначала ответьте на один вопрос. Вы ведь безбожник, милорд, не так ли? Зачем вам солнце?

– Не хочу, чтобы трогали мои ордена, – нахмурился Бейсингем. – Мне этот орден не любовница подарила. В отличие от маршальского жезла, кстати – вот если он пропадет, нисколько не расстроюсь…

– А я уж думала – не обратился ли лорд Бейсингем к Создателю…

– Вы имеете что-то против?

– Это было бы некстати…

– У нас нейтралитет: он сам по себе, я сам по себе. Сана отпустила его руку, чтобы перебраться через особо неудобную лужу, потом взяла снова, помолчала и вдруг спросила:

– Есть ли у вас мечты, герцог?

– Ну и вопрос, леди… Мечты… Когда я целый день в седле, то с утра мечтаю о дворцовом бале, днем – о какой-нибудь красотке, а к вечеру – об ужине и постели. А в Тро-гартейне или в лагерях мечтать некогда, и так есть, чем заняться…