Верхний ярус - Ричард Пауэрс

— Патологическая уверенность? — спрашивает Хранитель.

Вовсе нет. Я просто… я хочу узнать что-нибудь о тех, кто… кто верит, что…

— Что растения — тоже личности?

Адам смеется и тут же жалеет об этом. Это все высота.

— Да.

— Думаешь, что, сложив все результаты и проведя какой-то регрессионный анализ…

Женщина тыкает в лодыжку партнера. Тот сразу замолкает, одновременно отвечая на один из двух вопросов, которые Адаму хочется подсунуть в его анкету. Второй вопрос — как они испражняются друг перед другом, в семидесяти ярдах над землей.

От улыбки Адиантум Адам чувствует себя фальшивкой. Она на годы моложе его, но на десятилетия — уверенней.

— Ты изучаешь, почему одни люди принимают живой мир всерьез, когда для всех остальных важны только другие люди. Тебе бы изучать тех, кто думает, будто важны только люди.

Хранитель смеется.

— К слову о патологиях.

На миг солнце над ними замирает. Потом медленно сваливается на запад, обратно в ждущий океан. Полуденный свет омывает пейзаж позолотой и акварелью. Калифорния, американский Эдем. Последние клочки юрского леса, мир, как нигде на Земле. Адиантум пролистывает брошюрку вопросов, хотя Адам просил не подсматривать. Качает головой из-за какой-то наивности на третьей странице.

— Все это не даст тебе ничего важного. Если хочешь нас узнать, давай просто поговорим.

— Ну, — Адама мутит в гамаке. Он может смотреть только на страну площадью в сорок девять квадратных футов под ним.-*- Проблема в том…

— Ему нужны данные. Простые параметры, — Хранитель машет на юго-запад, а там пилами плачет песня прогресса. — Закончите аналогию: опросники для сложных личностей — то же самое, что канатная трелевка для…

Женщина вскакивает так пружинисто, что Адам уверен — сейчас свалится. Наклоняется на бок, пока Хранитель отклоняется в противоположную сторону для противовеса. Они и не замечают своих двойных маневров. Адиантум поворачивается к Адаму. Он так и ждет, что она сейчас спорхнет, как Икар.

— Мне не хватило трех кредит-часов для диплома по актуарной науке. Знаешь, что такое актуарная наука?

— Я… это вопрос с подвохом?

— Наука по замене всей человеческой жизни на ее денежную стоимость.

Адам выдыхает.

— А ты, не знаю, не могла бы присесть?

— Ветра же нет! Но ладно уж. Если можно задать один вопрос.

— Ладно. Только, пожалуйста…

— Что ты можешь узнать о нас через анкету, чего не узнаешь, глядя нам в глаза и задавая вопросы?

— Я хочу знать… — Это испортит опросник. Он будет подавать намеки, которые обесценят любые их ответы. Но почему-то здесь, на вершине этого тысячелетнего бобового стебля, ему уже все равно. Адаму хочется поговорить — хотя давно уже не хотелось. — Имеющиеся данные говорят, что преданность группе берет верх над здравым смыслом.

Адиантум и Хранитель обмениваются усмешками, будто услышали, что наука доказала: атмосфера в основном состоит из воздуха.

— Люди создают реальность. Гидроэлектрические дамбы. Подводные морские туннели. Сверхзвуковой транспорт. Попробуй против этого возрази.

Хранитель улыбается, устало.

— Нет, мы не творим реальность. Мы ее только избегаем. Пока. Разграбляя природный капитал и скрывая затраты. Но счет уже идет, и расплатиться мы не сможем.

Адам не может решить, улыбнуться или кивнуть. Только знает, что у этих людей — крошечного меньшинства, не подверженного общественной реальности, — есть тайна, и он должен ее понять.

Адиантум разглядывает Адама, словно через одностороннее стекло в лаборатории.

— Можно задать еще вопрос?

— Сколько угодно.

— Он простой. Как думаешь, сколько у нас времени?

Он не понимает. Смотрит на Хранителя, но мужчина тоже ждет его ответа.

— Не знаю.

— В глубине души. Когда мы раздолбаем все вокруг?

Ему стыдно за ее слова. Какой-то вопрос для студенческих общаг. Для баров в субботу вечером. Он упустил ситуацию из-под контроля, и все это — незаконное проникновение на частную собственность, подъем, расплывчатая беседа — не стоит двух дополнительных пункта данных. Он отворачивается, глядя на разоренные леса.

— Ну серьезно. Не знаю.

— Ты веришь, что люди расходуют ресурсы быстрее, чем мир их восполняет?

Вопрос настолько далек от реальных расчетов, что теряет смысл. Тут в нем сходит с места какой-то затор, и это как разослепление.

— Да.

— Спасибо! — Она довольна своим учеником-переростком. Он широко улыбается в ответ. Адиантум придвигается, топорщит брови.

— И как по-твоему, темпы нарастают или снижаются?

Он видел графики. Все видели. Топку только-только раскочегарили.

— Все так просто, — говорит она. — Так очевидно. Экспоненциальный рост в конечной системе ведет к коллапсу. Но люди не видят. А значит, авторитет людей несостоятелен. — Адиантум пронзает его взглядом, в котором сплелись интерес и жалость. Адаму просто хочется, чтобы его колыбель прекратила мотаться. — Дом горит?

Он пожимает плечами. Косо поднимает уголок губ.

— Да.

— И ты хочешь наблюдать за горсткой людей, которые кричат: «Тушите!», пока все остальные с удовольствием смотрят, как все полыхает.

Минуту назад она была субъектом наблюдательного исследования Адама. Теперь же ему хочется ей довериться.

— У этого есть название. Мы это называем эффектом свидетеля. Я однажды допустил смерть профессора, потому что больше никто в аудитории не встал. Чем больше группа…

— …тем труднее кричать «Пожар»?

— Потому что если бы проблема действительно была, кто-нибудь…

— …а многие уже…

— …пока остальные шесть миллиардов…

— Шесть? А семь не хочешь? Через пару лет — пятнадцать. Мы скоро будем жрать две трети чистой продуктивности планеты. Только за твою жизнь спрос на дерево вырос втрое.

— Нельзя ударить по тормозам, когда ты уже готов врезаться в стену.

— Проще выколоть глаза.

Далекий рев обрывается, снова слышимый в тишине. Все исследование начинает казаться Адаму баловством. Изучать надо болезнь невообразимого масштаба — болезнь, которую ни один свидетель даже не видит, не то что не признает.

Адиантум нарушает молчание.

— Мы не одни. С нами пытаются связаться другие. Я их слышу.

От затылка до копчика у Адама встают дыбом волосы. У него много волос на теле. Но сигнал невидим, потерян в эволюции.

— Кого слышишь?

— Не знаю. Деревья. Жизнь.

— В смысле, они говорят? Вслух?

Она гладит ветку как кота.

— Не вслух. Скорее как греческий хор в голове. — Адиантум смотрит на Адама — лицо простое, будто она только что предложила ему остаться на ужин. — Я умерла. Меня ударило током в кровати. Сердце остановилось. Я вернулась — и уже их слышала.

Адам поворачивается к Хранителю, чтобы убедиться в реальности. Но бородатый пророк только выгибает брови.

Адиантум стучит пальцем по анкете.

— Вот тебе и твой ответ. О психологии спасателей мира?

Хранитель трогает ее за плечо.

— Что безумней — когда растения говорят или когда люди слушают?

Адам не слышит. Он только что настроился на