Владыка Севера - Гарри Тертлдав

— Ты позволишь нам, всем нам, войти на территорию храма, Ламиссио? Никто не собирается причинять какой-либо вред или что-нибудь красть там.

— Хорошо, — сказал священник, отчего несколько стражников взглянули на него с удивлением. — Как вы говорите, и чего я не могу отрицать, Байтон действительно в силах наказать этих чудовищ, если такова будет его воля.

— Конечно, в силах, — заверил его Джерин. — Ведь это он загнал их в подземелье, не так ли?

Он почти не лукавил. Однако не сказал, что загнать чудовищ обратно в логова, в которых те обитали сотни лет, совсем не то же самое, что уничтожить хотя бы пару из них. Если Ламиссио этого не понимал, что ж, его дело.

Двое стражников подошли, чтобы принять повозку и колесницу, которые подвезли Джерина и его спутников к обиталищу прозорливого бога. Ламиссио ввел Лиса, Силэтр, Вэна, Дарена, Джероджа и Тарму в пределы белых сверкающих стен, ограждающих территорию храма.

Никакие ужасные кары не обрушились на головы чудищ. Осознав это, Джерин облегченно вздохнул. Силэтр тоже вздыхала, но по другому поводу:

— Тут все как прежде. Как прежде. — В отличие от Джерина с Вэном, она не видела храм в ином состоянии.

Но как они и как Дарен, она и раньше видела те сокровища, что были выставлены возле храма. Бросив на них короткий взгляд, чтобы удостовериться, что все с ними в порядке, она вновь сосредоточилась на предстоящей задаче. А вот для Джероджа с Тармой как статуи из расписанного красками мрамора, золота и слоновой кости, так и бронзовые вазы на золоченых треножниках среди груд сверкающих золотых слитков были не только в новинку, но и в диковинку.

— Красиво, — промурлыкала Тарма голосом, несшим в себе нечто среднее между рычанием и воркованием, и впервые несколько стражников ей улыбнулись.

Сумев уговорить Ламиссио впустить чудовищ на территорию храма, Джерин надеялся и на дальнейший успех.

— Чем скорее мы спустимся в подземелье под святилищем, тем скорее сможем изгнать гради и их богов с северных земель, — сказал он.

В этом заверении содержалось достаточно немотивированных посылок, чтобы вызвать расстройство желудка у любого ситонийского логика.

Ламиссио оно тоже расстроило.

— Это невозможно, — заявил он. — Я ведь уже говорил. Разве вам изменил слух? Никому не дозволено спускаться в подземные ходы под святилищем, за исключением тех, кто хочет пообщаться с Сивиллой. А уж тем более мы никому не можем позволить как-то воздействовать на заклинания, которые удерживают чудовищ внизу. Мы не хотим, чтобы эти монстры вырвались наружу и заполонили наши края, как это случилось десять лет назад.

— Йо, такой риск существует, — пробасил Вэн, — но проклятые гради уже почти заполонили наши края. Может, у них и не такие острые зубы, как у Джероджа или у Тармы, но я вовсе не хочу жить бок о бок с такими соседями.

— Я ничего не знаю о гради и не хочу знать, — ответил священник. — Зато я знаю, что потребовалось личное вмешательство Байтона, чтобы загнать чудовищ обратно в их пещеры. Мне также известно, какой вред они причинили храму, городу и долине, и я не хочу, чтобы это повторилось.

Для него храм, городок Айкос и долина, в которой они располагались, представляли собой целый мир. Было бы там все по-прежнему, а то, что может случиться с остальной частью северных территорий, совершенно не интересовало его.

Для Дарена это было так же очевидно, как и для Джерина.

— Попробуй взглянуть за пределы долины! — сказал он Ламиссио.

Посмотрев на лицо евнуха, Джерин понял, что просьба была напрасной. Умственный кругозор Ламиссио имел строгие территориальные ограничения.

Что же теперь делать? Лис не мог отвести Ламиссио в сторону и попытаться подкупить его, хотя выход из образовавшегося тупика виделся ему единственно в этом. Но стражники были так же подозрительны, как и священник. Чудовища вновь могут вырваться наружу, говорили ему их глаза. И, насколько он мог судить, эти страхи были вполне обоснованны. Лис вовсе не был уверен в благоприятном развитии ситуации, несмотря на все заверения Бейверса. Единственное, что он знал наверняка, это то, что, пока можно хоть что-нибудь предпринять в борьбе против гради и Волдар, он будет стремиться к тому изо всех сил, а с последствиями разберется позднее.

Взять бы храм приступом, но Байтон того не позволит. Если Ламиссио останется непреклонным, все планы Лиса ждет крах. А Ламиссио был столь же непреклонен, как если бы представлял собой глыбу базальта, подобно древнейшему изваянию Байтона, возвышавшемуся под сводами храма.

Удрученный Лис уже собирался уйти, чтобы попытаться найти другие способы справиться с гради.

— Подожди, — вдруг не совсем своим голосом сказала Силэтр.

Джерин повернулся к жене. Глаза ее, широко раскрытые, смотрели словно бы сквозь него. Когда она заговорила снова, из ее уст полился густой баритон, который Джерину уже приходилось слышать ранее. Таким гласом Байтон обыкновенно вещал через своих Сивилл.

Путникам дайте в глубины дорогу,К сил потаенных глухому чертогу.Те, что свободны и что взаперти,Смогут ли вдруг к соглашенью прийти?Прежней Сивилле позволив вещать,Я разрешаю вам это узнать.

X

Когда бог оставил Силэтр, она покачнулась, словно оглушенная. Джерин обнял ее за плечи, придерживая, чтобы она не упала. Она с удивлением огляделась вокруг.

— Я что-то сказала? — спросила она. — Что именно?

— Это был прозорливый бог, — сказал один из стражников храма запинающимся от благоговейного страха голосом. — Не кто иной, как владыка Байтон.

— Байтон? — Силэтр вытаращила глаза. — Владыка Байтон вещал через меня? — Казалось, она производит умственную инвентаризацию. — Это возможно. Я чувствую себя так, как раньше после… — Она умолкла в замешательстве. — Но он не мог.

— Он это сделал, — сказал Джерин. На мгновение он сжал рукой ее плечо. — Мы все это слышали.

Его товарищи и стражники закивали. Он повторил стихи, которые произнесли ее уста, а затем добавил:

— К тому же их значение вполне очевидно.

Он смотрел прямо на Ламиссио. Из всех присутствовавших при магическом трансе, который охватил Силэтр, лишь священник Байтона все еще сомневался в его подлинности.

— Как может прозорливец вещать через сосуд, от которого он сам отказался? — спросил Ламиссио. — Как он может вещать через женщину, которая не девственна?

Но стражник, который первым признал, что Силэтр молвила голосом Байтона, ответил ему:

— Боги сами устанавливают правила и сами их нарушают. Именно поэтому они и считаются богами. К тому же принц Севера совершенно прав в том, что значение слов оракула нельзя не понять.