Семь грехов куртизанки - Селеста Брэдли

Бархатный футляр забалансировал в центре его ладони, а он не мог пошевелиться, не мог произнести ни звука. Пайпер затаила дыхание.

— Среди прочих захватывающих откровений, которые я почерпнула из дневников Офелии, я узнала, Пайпер, что это то самое кольцо, которое Малкольм двенадцать лет повсюду носил в кармане. Подозреваю, что гравировку он сделал позднее, возможно, даже после того, как они переехали в Бостон, поскольку слова отражают природу их любви друг к другу, доставшейся им так нелегко.

Мик и Пайпер молчали. Они только смотрели на коробку.

— Да открывайте же, ради бога!

Мик посмотрел на Пайпер, и та пожала плечами — она правда не знала, как поступить в этой ситуации. Мик взялся за крышечку и осторожно открыл футляр, бархатный верх и атласная подкладка которого потрескались от времени.

Пайпер шумно втянула в легкие воздух. Мик заерзал на кушетке. Внутри коробочки лежал великолепный овальный рубин в окружении более дюжины маленьких, но ослепительно чистых алмазов, посаженных на внушительную полоску розового золота. Это должно было стоить целое состояние.

— Клаудия, это невероятно предусмотрительно с вашей стороны, но речь идет о фамильной драгоценности и…

— Что? Оставить его на бархатной подушке за музейным стеклом, чтобы оно никогда уже не сверкало на пальце влюбленной женщины? Прежде чем отказываться, вспомните, что мне некому его передать. Пайпер, вы пролили свет на историю Малкольма и Офелии, и я прекрасно понимаю, что для этого потребовалась немалая отвага. Я не знаю другой женщины, достойной носить это кольцо, и, по правде говоря, мне кажется, что Офелия хотела бы, чтобы оно досталось вам.

У Пайпер низко отвисла челюсть, потом резко захлопнулась.

— Это чересчур, — сказала она. — Я польщена, что вы хотите отдать его мне, но…

— Я куплю его, — просто сказал Мик. — Назовите цену, и я заплачу.

— Мик…

— Нет, любимая. Клаудия права. Это кольцо должно быть у тебя.

— Но…

— Решено, — сказала Клаудия, поднимаясь, словно обсуждать уже было нечего. — Моя цена — доллар. У вас есть при себе такая сумма?

Мик рассмеялся.

— Эх, Клаудия, гулять так гулять, — сказал он.

Женщина запрокинула голову и расхохоталась.

— Вот и ладненько. — Она сделала пару шагов к дверям гостиной. — Вы, ребята, сидите здесь, сколько душе угодно. Мне нужно ответить на пару телефонных звонков.

Пайпер и Мик поднялись.

— Спасибо, Клаудия…

Пайпер даже не дали возможности закончить предложение. Клаудия уже была в коридоре. Мик с Пайпер несколько секунд молча смотрели на пустой порог.

Наконец Мик присвистнул и сказал:

— Мать моя женщина…

— …и отец мой мужчина, — добавила Пайпер.

Они ошалело посмотрели друг на друга.

— Что будем делать? — спросила Пайпер.

— У меня блестящая идея, — сказал Мик, протягивая руку к бархатной коробочке.

Он надел сверкающее золото с бриллиантами на самый кончик безымянного пальца Пайпер.

— Подожди! — воскликнула та.

— Ага, вывели тебя на чистую воду! — сказал Мик. — Что ты передумала: принимать кольцо или выходить за меня замуж?

Пайпер рассмеялась.

— Я просто хочу посмотреть, что выгравировано внутри.

— Точно.

Мик наклонился к лицу Пайпер и повернул кольцо внутренней стороной к свету.

— Латынь, — сказал Мик.

— Una in sublime ferimur, — прочла Пайпер.

Их глаза встретились. В этом взгляде Пайпер увидела все, за что любила Мика: его ум, чувство юмора, глубину понимания. Она знала, что на ее губах играет такая же широкая улыбка, как у него.

Когда Мик полностью надел кольцо на палец Пайпер, они хором произнесли английский перевод:

— Вместе мы парим.

Эпилог

В пабе «Мэллойс» бурлила жизнь. Команда телеканала «Компас» втиснулась в крошечный полукруг обеденного зала вместе со всеми своими штативами, камерами и бесконечными петлями проводов. Хотя Мику с трудом в это верилось, они начинали снимать стартовый эпизод уже пятого, юбилейного, сезона шоу «Охота на правду с Пайпер и Миком Мэллой».

Устроившись на привычных табуретах спиной к бару, Мик и Пайпер ждали, пока закончатся последние приготовления. Пайпер улыбнулась Мику, показывая, что пытается терпеливо сидеть и не мешать стилисту напудривать ей щеки, а гуру причесок носиться с ее длинным хвостом, перекладывая его то на одно плечо, то на другое. Потом ею занялся костюмер, который стал колдовать с булавками и липкой лентой в попытке закрепить ворот ее сорочки, который так и норовил оттопыриться.

Пайпер вздохнула.

— Не переживайте так, ребята, — сказала она стилистам. — Мои пышные телеса будет видно только по плечи.

— Таких пышных, восхитительных, сильно беременных женщин я еще в жизни не видел, — уверил Мик, опуская ладонь на ее круглый животик. — Вы чудесно выглядите, миссис Мэллой.

Пайпер рассмеялась.

— Расслабь булки, Магнус. Это семейное шоу.

Вдруг из-за бара выскочил Каллен. Он плюхнулся животом на стойку и втиснул голову между братом и невесткой. Потом поцеловал Пайпер в щеку.

— К нам очередь на полквартала, — сообщил он, сияя. — Сегодня будет рекордная выручка!

Брат Мика вернулся на свое место за стойкой — на центральную сцену, как он ее называл, — и принялся любезничать со всеми, кто попадал в поле его зрения. Как и в предыдущие годы, во время съемок Каллен упирал на свой ирландский акцент. Он утверждал, что его говор создает в пабе определенную атмосферу и что именно это помогло сделать «Мэллойс» туристической достопримечательностью Бостона. Впрочем, он великодушно признавал, что четыре сезона на кабельном телевидении тоже не были лишними.

Режиссер попросил всех приготовиться, и через считаные секунды камеры зажужжали.

— Спасибо, что смотрите новый сезон «Охоты на правду», — прочел Мик с телесуфлера. — Как обычно, мы с Пайпер отмечаем свое возвращение на родную землю короткой остановкой в пабе «Мэллойс» на Броад-стрит в Бостоне.

Это было знаком для Каллена войти в кадр, перебросить через плечо барное полотенце и поприветствовать зрителей с пинтой-другой в руках.

Потом пришел черед Пайпер.

— Для нас этот невероятный год был полон приключений, открытий и сюрпризов: Перу, Стамбул, заснеженные Швейцарские Альпы, Новый Орлеан, Макино[50], Мичиган — в этом сезоне мы исколесили много миль, и теперь нам не терпится показать вам, что мы затеваем.

Мик улыбнулся.

— Как мы повторяем каждый год, у нас лучшая в мире работа!