Джокертаунская комбинация - Виктор Милан

Бэт вошла, вскинув бровь.

– Добро пожаловать обратно, в мир живых.

– Я умер и попал в рай, – сказал Джерри. – Это стоит того, чтобы быть приверженцем епископальной церкви.

Бэт положила ладонь ему на лоб.

– Думаю, жар со вчерашнего дня спал. – Она потерла его руку, осторожно, чтоб не задеть место, где игла входила в вену. – Тебе повезло, что ты не потерял палец. Кость была сильно инфицирована.

Джерри приподнялся на локте.

– Почему ты решила переспать со мной? Мы ведь ни разу не говорили об этом.

Бэт села в кресло рядом с ним.

– Потому что ни один другой мужчина не мог заставить меня перестать думать о тебе. Подобного не случалось с тех пор, как я познакомилась с Кеннетом. Не знаю, что есть такого в Строссах, должно быть, хорошая наследственность. Я хочу, чтобы ты был частью моей жизни, Джерри.

– Я тоже, – сказал он. – Очень.

– Тем не менее я собираюсь обратно в Чикаго. Теперь я в этом уверена. Этот город сошел с ума. В нем все сходят с ума. – Она взяла его руку. – Я хочу, чтобы ты поехал со мной, только сначала подумай об этом. Я хочу быть уверена.

– Со всей уверенностью, какая у меня есть, – Джерри посмотрел ей в глаза, – я навещу тебя очень скоро. И может быть, решу остаться навсегда.

Бэт встала и легонько поцеловала его в губы.

– Отдыхай. Тебе не нужно ничего решать сегодня. Я не уеду, пока ты полностью не выздоровеешь.

Джерри закрыл глаза. Он слишком устал, чтоб беспокоиться об этом. Он лучше побеспокоится об этом завтра.

Завтра будет новый день.

Стивен Лей

Искушение Иеронима Блоута

VIII

– Моя армия собирается, принцесса, – сказал я ей. – С тех пор как мы вступили в схватку с пришельцами из большого города и победили, все больше и больше людей прибывает сюда. Это джокеры преимущественно, но есть среди них и тузы.

– Их слишком много, – прошептала она в темноте, – здесь теперь слишком много народу. Так говорит мне Самозванец. Он говорит, что до битвы в вашем разделенном королевстве и так было немного земли, а новые пещеры небезопасны для его людей. Он говорит, что нет нужных условий для тех, кто их заслуживает. Он говорит, что у джокеров слишком много денег и они занимают слишком много места. Он ненавидит вас, всех вас, и происходящее злит его. Он говорит о тебе ужасные вещи.

– Самозванец глупец, – выпалил я, хотя меня беспокоили те же вопросы. – Я не боюсь его слов.

– Если его слова тебя не пугают, то почему ты не освободишь меня, любовь моя? – Ее мягкая печальная улыбка вынула – но не вполне, не вполне – жало из ее слов. – Я полностью в твоих руках, Изгнанник. У тебя власть, у меня – ничего. Я верю тебе. Я… я люблю тебя. Пожалуйста, пожалуйста, забери меня отсюда.

Душа моя болела. Дыхание замирало в горле. Я гладил мягкую кожу рук принцессы, впиваясь взглядом в сырые решетки и камни, удерживавшие ее, как будто мог разбить их одной своей волей и желанием. Земля под моими ногами стонала и сотрясалась в унисон с моим гневом.

– Ты знаешь, что я сделаю это, когда смогу, принцесса, – сказал я ей. – Ты знаешь, я испробовал несколько способов, чтобы освободить тебя. Дважды мне казалось, что я нашел дорогу. Оба раза мне помешали. Это не так просто. Я должен быть уверен, что ты будешь в безопасности и мои люди также будут в безопасности.

– Но когда?

– Скоро. Верь мне. Я найду путь. Я должен быть осторожен. Ты знаешь, как могущественен Самозванец. Если он узнает, что я был здесь сейчас, он пошлет своего Молчаливого Слугу. – Я почувствовал, как дрожь страха прошла сквозь нее, и тот же холод коснулся меня.

Но она была права. Я не мог больше выносить ее мучений. Мягкая выпуклость ее живота под платьем была обвинением. Я сказал себе, что найду способ, какие бы препятствия Самозванец ни чинил на моем пути.

– Сила внутри тебя, – сказала она мне. Я хотел бы, чтобы это было действительно так.

– Я больше не позволю им причинять тебе вред, – прошептал я ей, принцессе с лицом Келли. Я произнес слова, и они стали клятвой, решением. – Я выведу тебя на свободу. Верь мне.

Прежде чем она успела ответить, раздался звук отодвигаемых засовов. Я почувствовал порыв паники. Прежде чем устремиться от нее в темноту катакомб, к длинным лестницам разрушенного замка, я поцеловал кончики ее пальцев. Я начал долгое восхождение обратно к солнцу.

С каждым разом подъем становился труднее и труднее. Коридоры катакомб сжимались, сдавливаясь внутрь. Казалось, что я стал тяжелее и гораздо больше. Мое тело с трудом протискивалось в проход. Камни рвали мой кожаный наряд, сдерживая меня и затрудняя движение в скрученных поворотах лабиринта.

Истощенный и окровавленный, я остановился передохнуть там, где щель вела к пещерам. Щель стала шире, поскольку сами катакомбы уменьшились. Теперь ход был достаточно велик для меня. Я изучил пещеры снаружи – там была фигура. На мгновение я решил, что это было жабоподобное воплощение Самозванца, и мое сердце ударило в ребра, а дыхание стало резким и быстрым. Я поднял факел выше, позволяя свету дробиться в кристальных стенах. Вынул рапиру из ножен.

Пингвин рассмеялся надо мной.

– Тебе это не нужно, толстяк. Какой же ты трусишка.

– Я не боюсь, – сказал я ему. – Изгнанник никогда не боится.

– Да. Верно. Вот почему твоя принцесса так долго сидит в темнице. Вот почему ей заделали ребенка. Вот почему ты всегда пытаешься свалить свою грязную работу на кого-то другого. Ты напуган, иначе ты бы сделал хоть что-нибудь. – Пингвин кивнул мне головой. – Ты собираешься выходить оттуда или боишься темноты?

Презрение пингвина заставило меня нахмуриться. Я пролез через щель в скале в прохладный воздух каверн. Тени бежали от света моего факела. Пространство было обширно. Я не мог видеть ни потолка, ни дальних стен. Темнота обещала тайные тропы и новые пещеры.

– Что это за место? – спросил я.

– Это твой сон. Так что скажи мне, мать твою, сам. Все, что я знаю, оно большое, и тут есть места, где я не рискну оставаться, а иные настолько красивы, что заставляют меня плакать. Это место. Все. Достаточно большое для всех, способное вместить все кошмары и всю красоту, о которых Рокс может только грезить.

Пингвин странно посмотрел на меня.

– Так когда же ты собираешься что-нибудь предпринять?

– Когда время придет.

Пингвин прочистил горло и сплюнул смачно под ноги. Многоножки сбежали со стен, к пятну влаги.

– И снова дерьмо собачье. Время пришло.

– Самозванец все еще слишком силен, даже после смерти Повелителя.

– Нет. Это ты слишком слаб. Время расти, толстяк.

Эти слова могли бы принадлежать моему отцу.

– Заткнись! – закричал я в ответ. Тени двигались в темноте, будто слова мои вызывали к жизни неведомых существ. – Что ты, черт возьми, знаешь?