100 великих романов - Виорель Ломов

Тем временем в монастырь съехались посольства. С папской делегацией прибыл инквизитор Бернард Ги, с которым у Вильгельма были неприязненные отношения. Инквизитор, прибывший для срыва переговоров, объявил, что сам займется преступлениями и вообще всей дьявольщиной в обители. Он тут же задержал монаха, который собирался черным котом, петухом и двумя яйцами купить расположение крестьянки, тайком проникшей в монастырь. Монаха и крестьянку обвинили в колдовстве. Еще одного обитателя монастыря задержали на месте нового преступления. И хотя задержанный никого не убивал, чтобы избежать пыток, он навел на себя напраслину.

Вильгельму и Адсону все же удалось разгадать тайну библиотеки. Хорхе – главный хранитель библиотеки, а фактически глава монастыря, расставивший когда-то на ключевые посты – главы аббатства и библиотекаря – послушных ему исполнителей, ослеп много лет назад. Полагая, что не всем надо знать всю книжную премудрость, самые редкие апокрифы, эзотерические и еретические сочинения хранил в специальной комнате. Фолиантом, который искал Вильгельм, оказалась вторая книга «Поэтики» Аристотеля, посвященная комедии. Считая, что Христос никогда не смеялся, Хорхе запрещал монахам смеяться. Те и не смеялись, но очень хотели завладеть запретной книгой. И тогда Хорхе пропитал ее страницы ядом, чтобы запретное чтение приносило любопытным верную смерть. Монахи, найдя доступ к книге, перелистывая и смачивая палец слюной, гибли один за другим.

Хорхе предоставил возможность Вильгельму и Атсону почитать «Поэтику», из которой следовало, что Аристотель называл смех «доброй, чистой силой», отрешающей человека от страха. Хорхе всю жизнь боялся дать эту книгу людям, поскольку она могла научить смеху, тем самым лишив их всякого страха, даже страха смерти. Хорхе попытался скрыться с книгой в лабиринте, но из-за падения фонаря на пол начался пожар, который перекинулся на аббатство. Поняв, что ему не убежать, Хорхе порвал книгу и съел отравленные страницы. Вильгельму с Адсоном чудом удалось спастись. Через три дня аббатство выгорело дотла.

Детективная составляющая – одна из многих в этом романе. Она тесно переплетена с пародийной. Главные герои обязаны своими именами А.К. Дойлу («Вильгельм Баскервильский», применявший дедуктивный метод; Атсон, к которому обращены его рассуждения и фраза: «Элементарно, Атсон»). Хорхе – слепой библиотекарь – тезка писателя Хорхе Луиса Борхеса. Сама «найденная рукопись» происходит от «Рукописи, найденной в Сарагосе» Я. Потоцкого. И т. д. В своем сочинении Эко противопоставил два типа культуры, проводниками которых стали Вильгельм и Хорхе. Хорхе – неистовый апологет традиции, скрывающей от профанов истину, а Вильгельм – поборник свободы интеллектуального выбора. Как утверждают комментаторы романа, борьба вокруг «Поэтики» Аристотеля – есть борьба разных моделей мира, которая, «несмотря на трагическую развязку романа, ничем не кончается, она и не может завершиться, пока существует этот мир». Трудно сказать, чем больше насыщен роман: то ли сведениями о суровой средневековой культуре и теологии, то ли ироничной интертекстуальной игрой. Искушенного читателя может обеспокоить тот факт, что остроумные силлогизмы и глубокомысленные умозаключения Вильгельма Баскервильского не предотвратили ни одного преступления, а таинственная рукопись, поискам которой он отдал столько сил, сгорела синим пламенем. Это обстоятельство позволяет предположить (вслед за Ю. Лотманом), что Эко, как и некогда Дойл, высмеивавший в ряде произведений Шерлока Холмса, также высмеял и своего Вильгельма. Отзывов о романе и его интерпретаций не меньше, чем «прочтений». Да хоть этот: «Когда я читал книгу, меня веселила мысль, что Вильгельм Баскервильский цитирует Декарта и Людвига Витгенштейна. Ни один из критиков этого не заметил, настолько органично эти идеи смотрелись в схоластическом рассуждении».

По мнению специалистов, именно этот «роман стал образцом культурной парадигмы (в данном очерке не избежать умных слов! – В. Л.) в европейском сознании, получившей название «постмодернизм». В 1983 г. Эко выпустил книгу «Заметки на полях " Имени розы"» – своеобразный интеллектуальный комментарий к роману. В ней, в частности, он раскрыл и «тайну» названия романа – «Имя розы». Это выражение использовалось в Средневековье для указания на власть и силу языка, речи. Роман кончается фразой на латыни, что роза увяла, т. е. и роману конец.

Книга, переведенная на многие иностранные языки, была удостоена нескольких престижных литературных премий, в т. ч. итальянской «Стрега» и французской Медичи.

На русский язык роман перевела Е. Костюкович.

Успешную экранизацию книги осуществил в 1986 г. французский кинорежиссер Ж.-Ж. Анно.

Владимир Алексеевич Чивилихин

(1928–1984)

«Память»

(1968–1984)

Русский писатель, журналист, сотрудник газеты «Комсомольская правда», Владимир Алексеевич Чивилихин (1928–1984) известен многими своими страстными публицистическими статьями и книгами, посвященными природе и природоохране, удостоенными Государственной премии РСФСР («Живая сила», «Светлое око Сибири», «Земля в беде», «Шведские остановки» и др.), литературной критикой, а также повестями «Серебряные рельсы», «Про Клаву Иванову», «Елки-моталки», за которые он первый из русских писателей получил премию Ленинского комсомола. Знаменитым сделала Чивилихина книга «Память» (1968–1984), удостоенная Государственной премии СССР, жанр которой сам писатель определил как роман-эссе.

Сам Бог велел закончить книгу «100 великих романов» очерком, посвященным «Памяти». Что, в конце концов, остается от всех нас – одни лишь памятники культуры да память о предках в будущих поколениях. Память принято называть благодарной, но к этому слову надо добавить еще одно – благородной. Благородно – когда потомки помнят своих художников и как куры не гребут на них и на памятники всякий мусор.

По мнению ряда литературоведов, «Память» – не роман, а «эссеистика в чистом виде», но все же в литературном мире принято соглашаться прежде всего с мнением автора, и поскольку Чивилихин не раз называл свое детище «романом-эссе», назовем его так и мы. Справедливости ради стоит сказать, что «Память» причисляли также к историческим романам, романам-синтезам, историческим повествованиям эссеистического типа.

Этому произведению писатель посвятил всю свою жизнь. По собственному его признанию, начав зарождаться у него «с мимолетных воспоминаний о детстве, отрочестве и юности», «Память» вобрала все его «раздумья о прошлом, настоящем и будущем Родины». Материалы к роману-эссе автор стал собирать еще в 1940-егг., а с 1968 г. чуть ли не до последних дней занимался написанием этой книги. Чивилихин был покорен грандиозностью своего замысла: «Работа моя разрастается, получается что-то невообразимо необычное для меня – чудовищно трудоемкое, обильное по материалу. Полез в домонгольскую Русь и даже до-варяжскую – душа горит, сколько за два века наворочено предвзятого и ложного, используемого даже сегодня в целях борьбы с моим народом». И в этой своей зачарованности писатель создал книгу, аналога которой не знает мировая литература. «Память – это ничем не заменимый хлеб насущный, сегодняшний, без которого дети вырастут слабыми незнайками, неспособными достойно, мужественно встретить будущее» – лейтмотив этого произведения.

Отрывки из «Памяти» были напечатаны в 1977 г. в варшавском альманахе «Жице и мисл» и в 1978 г. в журнале «Наш современник». В 1980 г. «Наш современник» опубликовал полностью вторую книгу «Памяти», а в 1983–1984 гг. – первую. «Память» тут же стала заметным, знаковым (к сожалению, не замеченным властями) явлением не только литературной, но и культурной жизни страны. Ею зачитывалась вся страна. Ведь масштабы Куликова поля и всей России были куда больше малогабаритных кухонь, на которых обсуждались произведения «самиздата». Апоскольку Чивилихин писал только о людях несгибаемой воли и мужества, об истинных патриотах своего Отечества – не обывателях, а гражданах в самом высоком смысле этого слова, это не могло не вытеснить самым естественным образом из круга обсуждаемых лиц тех персон, которые, не являя из себя ничего, глумились над великими.

Писатель переработал и творчески освоил громадный объем фактического, документального материала, в т. ч. и обнаруженного им самим. Его труд, хоть и стал последним аккордом в великой отечественной романистике, не пропал – из этой книги современники узнали и узнают о России больше, чем из всех остальных книг, особенно сегодня, когда история и литература стали настолько ангажированными и продажными, что их уже на телешоу стали называть «дешевками». Даже на телевидении начали понимать, что историческими и литературными «бестселлерами» нельзя больше никого «купить».