Демон движения - Стефан Грабинский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сплоченные Атаром братья притворно повиновались, раскаиваясь в лицемерном смирении, чтобы украдкой за спинами верховных жрецов продолжать удовлетворять чувственный голод разнузданных самок, пользуясь для этого любой возможностью.
Безнравственность в итоге приобрела угрожающий и преступный характер. Однажды в одной из палат нашли обнаженный труп сестры Фьямметты с пеной на губах. Следствие показало, что она испустила дух, заласканная
____________
* Огнепоклонничество.
- 384 -
до смерти одним из «распи», то есть помощником священнослужителей-жрецов.
Телесное наказание розгами в присутствии всей братии, назначенное виновнику по приказу Атхрарвана, не помогло: гебры продолжали следовать дальше ложным путем разврата. Тогда верховный жрец прибег к более суровым средствам: начал ограничивать свободу братьев, накладывал строгий пост, ввел бичевание. Чтобы подать им пример, он и сам не уклонялся от покаяния и с героическим самоотречением презрительно отвергал соблазны очаровательной Пирофилы, одной из запевал огненного хора. Поддерживал чистоту культа путем введения более частых, чем прежде, богослужений и жертвоприношений, возвышенную символику которых он объяснял в пламенных речах, исполненных религиозного пафоса...
Нынешний праздник должен был оказаться дважды торжественным: сегодня отмечали так называемый «день добрых стихий», который совпал с годовщиной смерти законодателя секты, Янчевского.
Поэтому приготовления превзошли едва ли не все, что доныне делалось для культа. Людзимирский хотел, чтобы нынче вечером во всей красе заблистал экзотический цветок огня и принес созревший, небывалый плод, точно тот чудесный куст из дальневосточной легенды, который раз в сто лет выбрасывает бутон и роняет наземь неслыханно душистый, единственный плод...
-------------------------
Раздался звук электрического звонка, означающий начало торжества.
По обеим сторонам длинных, выстланных коврами коридоров открывались двери, и из палат начали выбираться фигуры братьев, нетерпеливо спешивших на обряд. Все держали путь в центральный зал на первом этаже, который еще год назад превратили в святилище огня. Одни были облачены в оранжевые халаты восточных жрецов, другие нарядились в красочные фантастические одежды, полностью покрытые обрядовой символикой; несколько женщин появились в белых ниспадающих плащах римских весталок.
- 385 -
Завеса, отделявшая святыню от соседнего зала ожидания, раздвинулась в стороны и, пропустив толпу братьев в глубину санктуария, снова сомкнулась за их спинами...
Предивная картина развернулась перед глазами благоверных. В центре зала, от паркета до потолка обитого киноварно-желтой китайкой, под самую крышу возносился гигантский ступенчатый алтарь в форме пирамиды со срезанной вершиной, сделанный из кедрового дерева. Над балюстрадой верхней платформы нависал гладкий свод потолка, который с началом обряда развернулся вверх, открывая над головами гебров темно-синий, усеянный звездами небосвод июльской ночи...
Внезапно из золотой трапеции на вершине взметнулся в небо жертвенный огонь, зажженный рукой Атхрарвана; верховный мобед сложил руки на груди и всматривался в пламя жертвенной чаши, погрузившись в благоговейное сосредоточение. Одетый в широкий пурпурно-багровый плащ, с ритуальной повязкой фадам на устах, в мягком шафрановом тюрбане на голове, он выглядел словно воплощенный через века аватар одного из верховных жрецов божественного Агни. Его фанатичное лицо, резко очерченное в кровавом жаре алтаря, возвышалось над толпой, точно высеченный в мраморе лик восточного божества...
Под жертвенным столом, на ступенях пирамиды, в светильниках из драгоценных камней горели разноцветные огни, словно разбитые на семь полос всех цветов радуги. Зеленые языки пламени расцветали в висячих лампах, искусно вырезанных из изумруда, камня, защищающего от эпилепсии; нежные фиалковые — в чарующих аметистовых чашах; пунцово-багровые — в изящных ликлиносах из карнеола, покровителя свадеб и веселья, или из сердолика, помогающего при месячных недомоганиях. Темно-голубые или поблескивающие синевой языки дрожали в фиалах из сапфира и лампадах из бирюзы, вливая в напуганные и опечаленные сердца лекарство от тревоги и меланхолии; оранжевые — в сферах из топаза и турмалина, оберегающих от беспокойности и лунатизма; темно-желтые — среди извивов яшмовых раковин; ослепительно-белые — в жирандолях из агата, веселящего душу и врачующего скуку...
- 386 -
А среди этих пламен, брызжущих из драгоценных светильников, из алебастровых ламп и дивных фонарей, скользили точно на каком-то безумном маскараде фигуры безумных гебров в причудливых нарядах. И этот величественный огненный маскарад был словно смесью всех стилей; казалось, что все, испокон веков созданное человечеством в области обрядовой моды, сосредоточилось здесь, словно для исторического ревю.
Рядом с ниспадающими жреческими бурнусами жаркого Востока, сирийскими хламидами с изображением солнца, кричащими насыщенными красками плащами и тиарами служителей Изиды, Митры и Амон-Ра-Юпитера скользили как сонные видения, в дыму жертвенных кадил древнегреческие, незапятнанно-белые пеплосы и хлены, благородные римские тоги и далматики. Рядом с фантастическими одеяниями жрецов Брахмы, ритуальными одеждами священнослужителей Малабара и Цейлона в клубах сжигаемой на алтарях мирры виднелись христианские столы и орнаты, увешанные амулетами накидки индийских «лекарей», испещренные символическими знаками кожаные куртки негритянских чудотворцев...
На четвертом ярусе пирамиды под удивительной лампой в форме раскрытой чаши лотоса, в которой покачивались змеи ярко-красного огня, стоял один из распи, вещая громким голосом:
— Я Пламень, сын Огня! Я родился от Искры, его любовницы, в час любовного желания!
И выгибал тело в гибких, пламенных извивах.
— Сын Огня и Искры, я весь пылаю любовью и жаром вожделений. Подойди ко мне, застенчивая Сцинтилла! Обниму тебя сплетением моих огненных рук и брошу в пропасть сладкого забвения.
И обнял бледную стройную жрицу.
— Дамы и господа! — кричал какой-то громадный гебр, склонившись над жаром одного из дымящихся алтарей. — Сначала послушайте меня! Я Прометей! Тот самый, что в предвечные времена выкрал огонь у завистливых богов с вершины Олимпа и принес его на землю людям. Братья! Боги — это лжецы и подлые обманщики! Я сломил их
- 387 -
злобную мощь, сокрушил цепи, которыми меня приковали к скалам Кавказа.
Тут он поднял вверх ящик с папиросными гильзами.
— Но послушайте, братья гебры! — продолжал он приглушенным таинственным голосом. — Человечество на своем пути где-то потеряло Прометеев огонь, заменив его другим, который является лишь жалкой подделкой, бесполезной имитацией. И вот, мои любезные братья, я вновь сошел к вам с вершин, чтобы повторно даровать вам священную стихию. У меня есть еще одна искорка — я спрятал ее про запас в этой чудесной шкатулке, которая называется «нартекс»*. Вот она!
И с хитрой улыбкой на увядающих губах открыл коробочку. Изнутри вылетели несколько заключенных мух и с жужжанием полетели вглубь святыни.
— Это мухи, — презрительно надула губки какая-то черноволосая полуобнаженная гетера, поднимая вверх подведенные сурьмой брови.
— Это искра божья, любимая, — ответил Прометей, увлекая ее в темную часть зала, подальше от света с алтарей...
В
