Быть драконом - Андрей Стерхов

— Сильный ход — чужого погубить, чтобы своего зачать, — возмущённо заметил я.

На что Альбина сказала:

— Это только так говорится, Егор, что на чужом горе, своего счастья не построишь, а в жизни только так все и делают. Так уж устроен этот мир. — Подумала и добавила: — К сожалению.

— Но не на крови же счастье своё строить, — заметил я.

— На крови — можно, а вот на невинной крови — нельзя. На невинной — это сущий беспредел.

— Ладно, — сказал я, освобождаясь от объятий ведьмы, — полетел я.

И направился к выходу.

— Лети дракон, лети, — поддержала она мой порыв. — Лети и спаси меня.

— И тебя тоже спасу.

— А кого ещё?

— Как кого? Ребёнка.

— А-а, ну да, — хлопнула себя по лбу Альбина. — Ребёнка. — Помолчала секунду и тихо добавила: — Одного спасёшь, чтоб другой не родился.

Я замер в дверях и обернулся.

— Ну, ты, Альбина, и ведьма! Ну, ты и…

— Так уж устроен этот мир, дракон, — оборвала она меня. — Спасая одного, лишаешь жизни другого. Ничего с этим не поделать, так что не рви душу на части.

— Если бы кое-кто свои тетрадки взрывоопасные не бросал где ни попадя, — заметил я, — глядишь, и дракону не пришлось бы душу на части рвать.

Альбина смутилась (или — пойди, разберись — сделала вид, что смутилась), потупила очи и сказала:

— Прости, ради Силы.

— Ради Силы прощаю, — великодушно ответил я и направился в прихожую.

Альбина увязалась за мной.

Уже у двери я вытащил кольцо Танушо и отдал его хозяке.

— На, забирай.

Она зажала кольцо в руке и удивилась:

— Не использовал?

— Использовал, — признался я. — Но потом зарядил.

Альбина сняла с полки Шляпу Птицелова, а с крючка какую-то изогнутую шпагу и протянула всё это со словами:

— Тогда и ты забирай своё.

Шляпу я взял, а шпагу отпихнул:

— Не моя.

— Разве ты без шпаги пришёл? — удивилась Альбина.

Шутку юмора я понял (Михаила Афанасьевича почитываем), но ничего я в ответ не сказал, лишь оглядел с ног до головы молодое тело старухи, крадущей годы у своих клиенток, нахлобучил шляпу, лихо отсалютовал и вышел вон.

Когда дверь захлопнулась, я вздрогнул, словно от выстрела, и почему-то подумал в этот миг о ребёнке, рождение которого не должен был допустить.

Подумал и прошептал:

— Жить не хочется.

А потом проорал на весь подъезд:

— Не хочется, но надо!

Раскинул руки крыльям и, загудев на манер пикирующего бомбардировщика, понёсся вниз.

11

Добравшись до машины, я поставил диск Стинга с песнями из лабиринта и стал под сентиментальные мелодии бог знает какого века фильтровать полученные из разных источников сведения.

Картина складывалась следующая.

У дьволопоклонника со стажем Евгения Антонова есть боевая подруга Антонина (в том, что вороватая клиентка Альбины является подругой Демона, я не сомневался). Это раз. Сладкая парочка хочет завести ребёнка. Это два. Поскольку здоровья им Бог не дал, решили за помощью обратиться к Хозяину, то бишь — к Князю Тишину, а проще говоря — к той тёмной силе из Запредельного, что в народе зовётся Сатаной. Это три. Обратиться к Сатане, конечно, не просто (эсэмэской не вызовешь — факт), но возможно. Способов несколько, один из них — чёрная месса. Её и выбрали. И это четыре.

А дальше так.

Чтобы провести обряд чёрной мессы и получить всякие колдовские бонусы, в своём распоряжении, как известно, нужно иметь следующее: переклинившие мозги, надлежащие артефакты (ритуальную чашу, жертвенный нож, окровавленный церковный крест), а помимо — верное заклинание. Ну и новорождённого пацанёнка ещё нужно где-то найти для заклания.

С мозгами у них всё в порядке (в том смысле, что мозги у них давно уже набок съехали), артефакты собрали, заклятие у ведьмы своровали, осталось ещё ребёнка где-то утянуть.

«Впрочем, — соображал я, — вполне возможно, что уже утянули. А если это так, то жди в эту полночь беды».

В том, что они торопятся совершить своё тёмное дело, я был уверен — два трупа на них. Два трупа — это не шутка. С мозгами у ребят, конечно, не всё в порядке, но не совсем же дураки, должны понимать, что их уже ищут. Если даже не брать в расчёт (вряд ли труп уже обнаружен) убийство на улице Бабушкина, расстрелянного священника вполне достаточно. Это, как говорит упырь Воронцов, «общественно-резонансное преступление». Любому ясно: менты землю роют.

«Торопятся они, торопятся, — прикидывал я, барабаня пальцами по рулю в такт музыки. — Ещё как торопятся, просто дико торопятся. А раз они торопятся, значит, и мне медлить нельзя».

Теперь я был в курсе, кого искать. Понимал, что искать нужно срочно. Одного не знал — где искать.

Можно было бы, конечно, к тому же Воронцову обратиться, он бы организовал запрос, пробил бы по милицейским базам адрес ранее судимого Евгения Батьковича Антонова, но на это — с учётом чиновничьей волокиты — день, а то и все два уйдёт. Это меня не устраивало, ибо время — я это чуял копчиком — уже на часы пошло, а не на сутки.

К Архипычу я тоже обратиться не мог. Призвать в этом деле на помощь молотобойцев, автоматически означало подставить Альбину. Но я ведь ей слово дал. Поэтому: нет, нет и ещё раз нет.

Оставалось действовать в одиночку.

И я начал.

Вырубил музыку и позвонил своей неустрашимой помощнице.

— Да, — сонно пробормотала Лера.

— Разбудил?

— Да.

— Извини.

— Да.

— Помнишь, ты говорила, что кольцо тебе в пупок вставляли в каком-то крутом тату-салоне?

— Да.

— Что за салон?

— Да.

— Что — «да»? Я спрашиваю, что это был за салон?

Лера долго сопела в трубку, не понимая спросонья, чего я от неё хочу. Наконец очухалась.

— Вообще-то, пирсинг мне сам Доктор Пеппер делал, — сказала она не без гордости. — Лично. А зачем это вам, шеф?

— Хочу кольцо в нос вставить.

— Шутите?

— Отчасти. А кто он, этот самый Пеппер?

— Художник, приколист, друг Дюши.

— А кто такой Дюша?

Лера съязвила:

— Вы, шеф, как туполобый ламер, впервые попавший в Сеть. Бестолково кликаете по всем подряд ссылкам. Так нельзя.

— Это ты меня, своего шефа и работодателя, критикуешь, что ли? — изумился я.

— Типа да.

— Хана твоей квартальной премии. Та-та та-та! — штука баксов уходит в фонд развития.

— Ой! — вырвалось у Леры.

— Вот тебе и «ой», — рыкнул я. Но уже через секунду сжалился: — Даю возможность исправиться.

Тут Лера окончательно проснулась:

— Что, что, шеф? Что нужно сделать?