Быть драконом - Андрей Стерхов

Минуты две мы молча глядели друг на друга: ведьма не спешила начать разговор, а я не торопил.

Наконец она сказала:

— Тебе нужно сменить очки, дракон. Такие давно не носят.

— Поактуальнее темы нет? — хмыкнул я.

— Есть. Только не знаю, как подступиться.

— Говори, не бойся. Выслушаю и отпущу грехи.

— Про грехи, дракон, это ты в точку.

Ведьма вынула из кармана серебренный, украшенный рубинам портсигар, выбрала сигарету, прикурила от молнии, сотворив её между большим и указательным пальцами, сладко затянулась, выпустила дым и начала без обиняков:

— В мае, где-то между первым и девятым, пришла ко мне за помощью одна девица. Представилась Верой, на самом деле зовут Тоней. Разговоры начали разговаривать, выясняется: ребёночка родить хочет, да никак не может забрюхатеть. Вот такая вот, представляешь, проблема: хочет, а не может. К врачам уже вдоволь находилась, разуверилась, решила к ведьме обратиться. Знакомые знакомых ко мне прислали.

— Ну и как? — поинтересовался я, пока Альбина затягивалась. — Помогла?

— Пыталась, но… — Альбина развела руками, при этом пепел с её быстро тлеющей сигареты упал на ковёр. — Даже мне оказалось не по силам. Три сеанса провела по полной программе, а только никакого толку. Когда в четвёртый раз пришла, я не поленилась, глубже копнула. Тут-то вся правда-то и всплыла: дело, оказывается, не в ней самой (с ней как раз всё нормально), а в её мужике. Взялась я тогда через неё на него воздействовать. Научила всему, пантакль сунула, зелья проверенного отлила, но и тут… — Альбина горько усмехнулась. — Ладила, как говорится, баба в Ладогу, а попала в Тихвин. То ли она чего не так сделала, то ли мужик совсем никудышным оказался, а только не выгорело дело.

Альбина поискала глазами пепельницу, нашла на журнальном столике и поднялась из кресла. Расставшись с окурком, в кресло не вернулась, сложила руки на груди, поёжилась так, будто озябла, и стала ходить туда-сюда по комнате.

«Эка проняло тётку прожжённую, — удивился я. — Давно её такой не видел».

Только подумал, Альбина замерла и повернулась в мою сторону:

— Что?

Словно услышала мои мысли, да не разобрала.

— Ничего, — поторопился сказать я. — Просто не пойму пока, зачем ты мне всё это рассказываешь. К чему собственно клонишь.

— Слушай-слушай, дракон, сейчас поймёшь, — уверила она. Вновь заходила из угла в угол, рассказывая при этом: — Когда Вера-Антонина в очередной раз плакаться пришла, я ей и говорю: бери-ка ты, сердечная, мужика своего за хобот, да поскорее ко мне веди, сама его на месте поправлю. По-другому никак.

После этих слов Альбина остановилась около пальмы и замолчала. Будто вспомнила какую-то очень важную деталь и стала её осмысливать. Я немного подождал, но когда пауза затянулась, полюбопытствовал:

— И как? Привела Вера-Антонина к тебе своего мужика?

Альбина очнулась, посмотрела на меня так, словно видит меня впервые, потом некоторое время врубалась в суть вопроса, наконец ответила:

— Да. То есть, нет. Нет, не привела, а потом и сама куда-то пропала.

И дальше уже слова потекли из уст ведьмы, как вода сквозь дыру в плотине:

— Три месяца прошло, я уже и думать про неё, откровенно говоря, забыла, как вдруг вчера вечером явилась. Явилась, забодай её комар, не запылилась. Пришла вся такая всклоченная, начала плести что-то бессвязное, ересь какую-то, а потом вдруг бух — в обморок хлопнулась. Я её так, я её сяк, я её по мордасам, а она ни в какую. Не хочет в себя приходить и всё тут. Хоть тресни. Я бегом на кухню, воды набрала, нашатырь разыскала, возвращаюсь, смотрю — что за чёрт! — нет девахи моей. Смылась. Вот, думаю, актриса театра погорелого. Чего думаю, приходила? Что хотела? Ну, а вечером того же дня обнаружила, за чем она приходила, ради чего весь этот спектакль устроила.

Тут ведьма глубоко вздохнула, опустила взгляд долу и стала тереть ладонь о ладонь.

«Нашкодившая семиклассница в кабинете директора школы», — подумал я и подбодрил:

— Не бойся, Альбина, никому я твою тайну не выдам. Честное драконье.

Альбина кивнула — верю.

Потом сказала сама себе:

— Ладно. Будь что будет. А как иначе?

И удалилась в кабинет.

Пробыла там от силы секунды две и тут же вернулась.

Вернулась не с пустыми руками, с личным гримуаром — с толстенной и донельзя истрёпанной тетрадкой в обложке из грубо выделанной свиной кожи, куда всю свою сознательную жизнь записывает тексты приворотов, заклятий, призывов, анафем, а также колдовские рецепты, имена духов и порядок магических церемоний.

Старательно избегая моего взгляда, ведьма протянула заветный гроссбух и при этом сказала:

— Открой на странице шестьсот шестесят пять.

Всучив мне тетрадь, отошла к окну, и вновь закурила. По всему было видать, что сильно нервничает. «Хоть и баба-яга, а не железная», — сочувственно подумал я, разложил гримуар на коленях и раскрыл, где сказала.

— Видишь? — не оборачиваясь, спросила ведьма.

— Вижу, — ответил я.

Конечно, видел. Трудно было не увидеть, что сразу после шестьсот шестьдесят четвёртой идёт страница шестьсот шестьдесят семь. Лист с шестьсот шестьдесят пятой и шестьсот шестьдесят шестой отсутствовал, его вырвали, причём самым варварским образом.

На шестьсот шестьдесят четвёртой я обнаружил несколько полезных заговоров, в том числе и «Заговор для предотвращения случайного выстрела, когда вы заглядываете в ствол оружия», оказался прост, состоял всего из трёх слов — Пакс, Сакс и Саракс. Я на всякий случай запомнил, пробормотав несколько раз под нос: «Пакс, Сакс, Саракс», «Пакс, Сакс, Саракс», «Пакс, Сакс, Саракс».

И ещё один заговор меня заинтересовал — от зубной боли. Утверждалось, что зубы не будут болеть, если произнести в ночь убывающей луны «Аргидем, Маргидем, Стургидем». Лучше в ночь со вторника на среду или с четверга на пятницу.

Шестьсот же шестьдесят седьмую страницу занимала диаграмма соотношений двадцати двух Путей Таро. Знаю её наизусть, поэтому не стал рассматривать, так — скользнул взглядом. Есть и есть.

А вот какая информация хранилась на страницах вырванного листа, особенно на той, что нумеровалась Числом Зверя, — это был вопрос. Большой вопрос. И этот вопрос следовало задать.

Потрогав неровный край обрывка, я для порядка поцокал языком, пробормотал нечто вроде «Н-да» и обратился к Альбине:

— На шестьсот шестьдесят шестой было то, о чём я думаю?

— Да, — тихо-тихо ответила ведьма, помолчала и, будто злясь на саму себя за своё смущение, громко повторила: — Да. — А потом ещё и добавила: — И на старуху, дракон, бывает проруха.