Том 7. Это было - Иван Шмелев

Годы идут, многих из нас уж нет. Наша замена – дети, «племя младое, незнакомое»… – русское племя, наше, идущее нам на смену. Им мы должны вручить данное нам судьбой. Им мы должны отдать хранимую Россию, нетленный ее в нас лик. Не суждено будет нам – они вернутся. Если не сохраним мы их, мы не выполним долга нашего. Миллионы жизней истреблены; пролито русской крови без счета-меры. Сохранить России тысячи детских жизней – священный наш долг перед памятью миллионов убиенных. Мы не смеем забыть об этом. Мы обязаны сохранить России ее детей. Эти дети – особенные дети, «дети мира», новая поросль русская, знаменательная историческая поросль. Это не просто дети: это дети великих испытаний, прошедшие мир в невзгодах, ценнейшее достояние России, ее надежда! Дать России здоровое поколение, новое поколение, еще не известное в истории, возросшее у семи дорог, на семи ветрах, духовно не искаженное, не приученное клонить голову и принимать насилие, бесстрашное, прямодушное, великодушное, не потерявшее стыд и совесть, спаянное любовью к родине чувством родимой крови, не заушенное, не одичавшее до зверюг, а носящее лик российский, знающее родной язык, знающее языки мира, Бога не позабывшее, не утратившее добрых российских навыков и познавшее навыки: чужие, обогащенное миром, знающее истинную, а не искаженную злою ложью насильников, историю родины своей по крови… – самое важное, что должны мы сделать. Эти дети – надежда наша, наши истинные наследники. Это верная наша смена, та смена, которой суждено стать обок с достойнейшими из русского народа, с братьями по судьбе и крови – в строительстве будущей России. Этим детям выпадет долг и доля будить в народе сознание национальной мощи, помочь ему оправдаться перед миром и доблестно показать себя. России придется догонять мир. Зная ее историю, зная все, что она дала миру, что она вынесла и пережила, можно с верою говорить: Россия догонит и обгонит! И, может быть, скажет миру новое слово жизни. Нашему молодому поколению, этим вот нашим детям, эмигрантам-детям, с семи ветров, придется участвовать в этом чудесном беге – беге на силу и на ловкость, на геройство, на высокое, русское, гражданство, на достойнейшее, оправданное историей, место в мире – великодержавное!

Только имея смену, будем мы вправе верить, что не напрасно было наше здесь пребывание. Мы обязаны возвратить России малую каплю ее крови, живой крови, так беспримерно расточенной за эти годы великого русского погрома. Позор и проклятие на нас, если мы все забыли. Эмигранты-дети, всего лишенные, не узнавшие родины своей, без вины виноватые, жертвы ошибок и преступлений наших… – их мы забыть не смеем!

Мы должны отозваться на обращение к нам Детского Комитета Российского Красного Креста, в эту неделю помощи русским детям, 10–17 марта. Больше двух тысяч семейств русских эмигрантов состоят на учете Комитета. Надо дать Комитету средства – спасать детей, будить в их сердце образ великой Родины, закладывать в них основы достойной жизни – граждан-строителей России. Дайте же эти средства! Если бы захотели, помня и постигая все, мы могли бы создать не только «сад» и приют… Мы могли бы так сделать, чтобы ни один из детей не потерялся для Родины, не растворился в чужом, не сгинул, не остался России не узнавшим, России бесполезным: чтобы все были на учете, на заботе. Много доброго делает наша эмиграция по свету. Но в этом деле, в этом «детском» деле, в этом священном деле, мы должны отозваться так, так показать себя, чтобы и тени укоризны не осталось, что не все нами сделано. Много ошибок сделано, много вины на поколении «отцов», – мы знаем. Да не совершим же ошибок новых, не возьмем на совесть вины тягчайшей: забыть обездоленных судьбой, без вины виноватых, – детей безвременья! Это было бы преступлением.

Во имя России – дайте!

(Возрождение. 1929. 15 марта. № 1382. С. 3)

«Помни Россию»

Это письмо напечатано было в 1388 номере «Возрождения», 21 марта на 4-й странице, в нижнем уголке направо, мелким шрифтом. И приходит на мысль, что письмо это не все заметят, а заметить и запомнить его необходимо. Больше: все мы обязаны его запомнить. В письме этом, очень кратком, – к сожалению, имеются опечатки, и такого сорта опечатки, что могут подать любителям все вышучивать удобный повод и посмеяться, хоть нам и не до шуток.

В письме «к русским медонцам» заключается призыв к жертве, к маленькой жертве во имя большого, во имя святого дела, во имя долга, – перед Россией долга. «Жертвуйте в фонд „Помни Россию“», передавая деньги в распоряжение генерала А. П. Кутепова, принявшего на себя из рук почившего Великого князя Николая Николаевича, вместе с его предсмертным заветом ко всем нам – «помните о России, русские люди!» – славное и тяжелое бремя заботы о русской чести и доблести, бремя охраны здорового русского ядра – русских военных сил – белой российской Армии. Жертвуйте, хотя бы малым, но все, русские, жертвуйте, не забывайте, не имеете права забывать, не смеете забывать! – вот о чем говорит письмо, письмо «к русским медонцам», – письмо ко всем. В этом письме, говорю я, есть досадные опечатки: конечно, не «если бы несколько десятков русских людей твердо решили бы уплачивать хотя бы по нескольку франков в месяц»… а… «несколько десятков тысяч – только десятков тысяч», хотя нас, «медонцев», не десятки, а сотни тысяч!.. И, конечно, не… «от нас сейчас требуется малое – несколько франков в месяц…», а – от каждого из нас должны поступать в фонд «Помни Россию» франки и франки, каждый и каждый месяц, а от кого и десятки, и сотни, и тысячи франков каждый месяц… и тогда… Тут уже необходима вера, горячая вера в великое из великих дело – спасения России.

Не ко всем, о, далеко не ко всем, следует обратиться еще и с таким напоминанием…

Помните времена былые, времена процветания и могущества России, утерянной, когда многие-многие российские интеллигенты и полуинтеллигенты, и интеллигенты высокой марки, и миллионеры-фабриканты, сознательно или по малости духа своего и своего разумения, давали с великой верой и гордостью, словно свечи перед иконой ставили, – давали на… разрушение России? Ведь давали! Теперь-то мы ясно видим, что давали в фонды, имя же им, – незнаемое? – было: «Забудь Россию», «На погибель России», «На пролитие российской крови». Правда, тогда обэтом не думали, думали, что дают на освобождение России от… «сапога жандарма», от «кнута царского», от «опричнины». Помните вечера и концерты с неведомым назначением денежных сборов с них? Помните мохнатые шапки и фуражки, ходившие по рядам в университетских аудиториях? Помните – миллионы даже, отпускавшиеся «на дело» каявшимися в чем-то фабрикантами, которым тесно и скучно становилось в родимой жизни? Я помню. Я, зеленый, и сам совал с бьющимся глупым сердцем полтинники и двугривенные в лохматую фуражку, воровато таскавшуюся по рядам-коленкам. Совал – и гордился, глупый! Так вот, на эти-то полтинники и рубли, стекавшиеся со всей России, на эти накоплявшиеся миллионы, на миллионы, украденные у России, миллионы, у ней ограбленные, с пролитием крови охранявших ее солдат, покупались люди, покупались динамиты и бомбы, кинжалы, револьверы, маузеры и пулеметы, чтобы с Россией кончить, – с Россией исторической, великодержавной, славной, с нашей Россией. С Россией кончили. Не непосредственно нашими полтинниками с ней кончили, но и не без этих «полтинников» тут было, хотя бы и не вещественных. Наши нравственные, так сказать, полтинники очень и очень помогали. Ну, и пострадали же даватели, жертвователи всяческим. От слепоты своей, от скудности своей душевной и духовной, – тогдашней, – пострадали. Но из-за этого-то вся, вся Великая Россия – страдает уже двенадцать лет. И как страдает! Вот какие последствия «малых дел».

И вот, письмо к «медонцам»… Оно тоже говорит о малом. Но оно говорит открыто: «Помни Россию»! Оно говорит о долге, который мы все, все не имеем права не сознавать, в котором мы все уже не можем ошибаться: все знаем, что с Россией теперь, под каким сапогом она. Под сапогом действительным, лежит и не дышит вот уже сколько лет. Вспомним нашу историю, наших «нижегородцев», нашего мясника Кузьму, нашего князя Пожарского… Тогда «нижегородцы» ведь не повинны были ни в чем, а дали веру слову Кузьмы, отдавали последнее. Государственнее ли нас были? Любили больше? Любили больше, и больше верили. Поучимся же у них – и любви, и вере мы, медонцы.

Март, 1929 г.

Севр

(Возрождение. 1929. 24 марта. № 1391. С. 3)

«Гг. офицеры»