Екатерина Великая (Том 2) - А. Сахаров (редактор)

– Правда твоя. Ты мне дай знать. Я тоже заеду на вечерок к ним, когда побольше игра там будет…

– Не премину, ваше превосходительство. Ваш слуга…

И с низким поклоном поэт вышел от фаворита…

Тяжёлые минуты пришлось пережить на другой день императрице, Зубову и всем обитателям столицы.

Около полудня какие-то отдалённые, глухие удары, словно раскаты далёкой грозы, стали доноситься до слуха всех, живущих в Петербурге и его окрестностях.

Заслышав бухающие удары, Екатерина вздрогнула, побледнела и подняла глаза на Зубова и других, кто сидел и стоял вокруг её невысокого стола, за которым совершала государыня свой малый туалет.

– Канонада! – едва могла выговорить Екатерина. – Так близко… Послать узнать: что такое?..

Несколько человек кинулось из комнаты.

Зубов тоже сделал было движение, но почувствовал, что ноги ему не повинуются, и стоял жалкий, позеленелый, с дрожащей нижней губой.

Другие тоже выглядели не лучше.

И вдруг, как боевая труба, прозвучал голос государыни, совершенно и быстро овладевшей собою:

– Да что вы, друзья!.. Я и забыла, мне нынче принц писал, что адмиралы мои победу готовят над шведским флотом, который умышленно ближе к берегам нашим подманили. Успокойтесь, принц вести пришлёт скоро…

И она приказала продолжать свой туалет как ни в чём не бывало и вышла потом к ожидающим её напуганным придворным, спокойная, ясная, даже весёлая, как всегда. И, глядя на эту удивительную женщину, все воспрянули духом.

Но испытание не кончилось. Прискакал с берега курьер. Ещё сама Екатерина только знакомилась с подробным донесением, а уж все близкие знали, в чём дело.

Принц Нассауский выслал разведочные суда своей гребной флотилии издали наблюдать за ходом морской битвы двух сильных флотов. Командир одного русского фрегата, не поняв сигнала, вышел из строя и сломал всю линию русских кораблей. Желая поправить дело, старик адмирал Крузе подал сигналы перестроиться. Вся русская флотилия круто повернула к берегу. Лодки принца приняли это за бегство. Дали знать Нассау, и тот послал гонца известить Екатерину. Подступ к столице мог оказаться незащищён, и государыня должна была принять меры…

Пока потрясённые этой вестью министры и сановники, военные и гражданские чины обсуждали, как поступить, на Выборгской стороне громко прогремела пушечная канонада…

– Шведы входят в столицу! – с ужасом пронеслось по всему городу.

Кто мог, бросились бежать.

Бледная, со слезами на глазах, Екатерина приказала немедленно узнать, что там происходит.

Прошло больше часу.

Молча сидели все и ждали. Из сараев уже выкатили кареты, вывели и заложили лошадей. Стали спешно собирать всё самое драгоценное и необходимое.

Наконец прискакал посланный гонец, за ним явились Архаров, и Рылеев:

– Успокойтесь, ваше величество. Врагов не видно… Это несчастье вышло небольшое. Видно, уж Господь попустил… В лаборатории, на артиллерийском дворе, огонь заронил кто-то… До пятисот бомб снаряжённых взорвало на воздух.

– А погреба? Порох там…

– Всё цело, государыня… И не убило никого. Один солдат сгорел. Видно, он трубкой огонь и заронил… Покарал его Бог… Всё цело. Стёкла повыбило… Дело пустое…

– Ну, слава Богу. Не попустил Господь. Что ещё там?

Бурей ворвался второй гонец:

– Бог милости послал, ваше величество! Прощенья просит принц. Не понял он боя… Напрасно потревожил своим донесением… Отбиты шведы. Флот наш под защитой своих батарей у Сескари стоит… Вот тут всё писано…

Офицер-моряк, полумёртвый от быстрой езды и волнения, подал пакет Екатерине.

Все вздохнули свободней.

Но после этого страха несколько дней были больны и государыня, и Зубов, и многие при дворе.

В близлежащих дачах запрещено было из пушек стрелять, как это случалось в торжественные дни. Фейерверков пускать нельзя было. Каждый выстрел или звук, похожий на орудийные залпы, слишком путал обитателей столицы и её дворцов.

На другой же день после канонады, так напугавшей столицу, пришли совсем добрые вести: Крузе соединился с флотом, стоящим в сорока верстах от Петербурга, в Сескари, а шведы очутились запертыми в шхерах близ Выборга и со дня на день могли ожидать полного разгрома.

Оправясь немного от своего нездоровья, Екатерина решила сама осмотреть флот и повидать своих храбрых моряков, отряды гвардии, которые так отважно делали своё дело.

Ранним июньским утром выехали из Царского Села открытые экипажи.

В первом сидела императрица, графиня Анна Петровна Протасова и Зубов.

Во втором – графы Ангальт и Безбородко с графом Валентином Платоновичем Мусиным-Пушкиным. В третьем экипаже ехали две дежурные фрейлины и одна из сестёр Алексеевых.

В Петергофе, куда направлялись экипажи, стояла наготове яхта, которая должна была отвезти государыню в Кронштадт. Там теперь стояли оба соединённые флота: адмирала Крузе и тот, который был у Сескари, не считая гребных судов флотилии принца Нассау.

Гладкая дорога, хорошее утро, счастливо миновавшая опасность – всё это располагало к бодрому, радостному настроению. И все спутники выглядели очень хорошо и весело.

– Видно, вместе с маем кончена наша маета, – заметила государыня, при случае любившая покаламбурить. – Шведы своими пушками заставили у меня в столице стёкла дрожать. Теперь пусть сами попляшут на воде без выходу… Говорят, все пути им принц своими лодочками отрезал… Боятся они этой флотилии после прошлогодней бани…

– А я слыхал, отозвался Зубов, – что принцем большие ошибки и тогда были допущены. Недаром в заграничных газетах шведский король такой обидной реляцией для нашего оружия свет удивил… Отвечать на всё можно. Не так уж ветрен король, чтобы зря писать. А теперь толкуют… я и от графа Салтыкова, и от иных слышал, совсем не дельно блокаду устроил принц. Генерал Салтыков берётся до последнего брёвнышка шведского весь их флот захватить, если бы ему поручили дело…

– То-то и есть, что он берётся, да ему не даётся. Можно ли принца обижать после всех удач его? И что за охота у моих генералов именно за те дела браться, на которых уже другие сидят? Как будто чего иного найти нельзя, если отличиться воистину охота моим генералам?.. Господи! Да будь я мужчиной… Уж сколько раз сказывала… Не стала бы под других подрываться… Сама бы столько отыскала подвигов для себя… Не слушай ты их, друг мой… Я знаю, ты считаешь себя обязанным графу Николаю Иванычу. Да и то помни: не без личных выгод он принял тебя под своё попечение. У каждого свой расчёт… А мне уж позволь самой думать, кто куда лучше подходит… Сколько лет этим делом занята была. Приловчилась, генерал. Верьте вы мне!

– Да я и в мыслях этого не имел, ваше величество…

– И ты на меня не обижайся за прямое слово. Дело сейчас не шуточное. Не время сахарничать… Вся империя в опасности. А на мне лежит ответ за благо моей земли, всех подданных моих…

– Да я и думать не посмел бы, ваше величество…

– Смел не смел, а вижу я, как ты сейчас нахмурился… Ты бы то помнил, что вся моя жизнь с первого дня царствования посвящена одному: чтобы росло величие России. Так и удивляться нельзя, что всякое горе для неё – двойное моё горе. Всякая обида, ей нанесённая, малейшая несправедливость для меня невыносимы бывают… Не могу молчать я при таком разе. Сил больше нет всё в себе таить, притворствовать, как до сей поры не раз случалось, ради осторожности и благоразумия, по тогдашним обстоятельствам и конъюнктурам. Но чем больше таить в себе злое чувство, тем оно сильнее закипает внутри… И я решила расправиться со шведами как можно лучше. Да и туркам спуску не дать. А в таком разе не свойство и кумовство в дело идут, а люди стоящие… Будешь это помнить, мой друг, сам поймёшь, за кого можно просить, за кого не стоит и время терять.

Наступило молчание.

– А не имел ли вестей от нашего храбреца чудака, от Александра Васильича? – спросила ласково государыня, видя, что строгая отповедь сильно повлияла на её любимца, и желая направить его мысли в другую сторону.

– Как же, ваше величество. Он просит повергнуть к стопам нашей матушки-государыни его благодарность за внимание и память… И что дочку не оставляете, «Суворочку» его, как он её зовёт.

– Премилая девочка. Скоро и невеста. Вот бы брату твоему посватать… Совсем хорошая партия…

– Конечно, Николай был бы счастлив, если бы ваше величество пожелали принять участие в этом, когда настанет время…

– С удовольствием… Я не забуду… Глядите, вон видны и корабли. Какие это?

– Должно быть, береговая охрана, ваше величество… Сейчас узнаем…

В этот день императрица успела осмотреть все морские отряды у Сескари и в Кронштадте.

Поблагодари адмирала Крузе за его распорядительность и уменье, за последнюю победу, раздав ряд наград, подарив милостивым словом осчастливленный экипаж, к вечеру государыня вернулась в Петергоф.