Дом корней и руин - Эрин А. Крейг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Братья, – наконец вымолвил Алекс. – У меня есть братья. Братья, которых ты от меня скрывал.
– Братья, от которых я скрывал тебя, – поправил Жерар. – Сложно представить, насколько ты зол на меня, Александр, особенно зная лишь их версию истории, но я поступил правильно. Я всегда буду настаивать, что поступил правильно.
Алекс разразился горьким смехом:
– Правильно? Ты избавился от собственных сыновей. Вы изгнали их. Собственных детей!
– Это чудовища, – возразил Жерар.
– Но они были совсем маленькими!
Жерар повернулся ко мне:
– Ты видела, на что они способны?
Я с неохотой кивнула.
– Тогда ты знаешь, что я поступил правильно. Я был прав!
– Но их создали вы, – начала я, пока ситуация окончательно не вышла из-под контроля. – Если вы считаете их чудовищами, то зачем продолжали свои эксперименты?
– Какие эксперименты? – пролепетал Жерар с невинным видом, но на лбу у него выступили капельки пота.
– Я была в той детской. Я видела тех младенцев. И Констанс, – мрачно добавила я.
Жерар бросил взгляд на Алекса, пытаясь оценить его реакцию. Наконец он очень сдержанно произнес:
– Я позаботился об этом до того, как она могла бы добраться до тебя.
– Я видела их.
– Видела? – На его губах заиграла довольная улыбка.
У меня внутри все сжалось от подступающей тошноты. Я только что подтвердила его догадки: я действительно обладала особенным даром, как он и надеялся. Как он мечтал. Мне хотелось скорее стереть с его лица выражение благоговейного трепета. Не успела я опомниться, как вскочила и уже была в другом конце комнаты.
– И это я тоже видела! – прорычала я, отодвигая фальшивый стеллаж, за которым скрывались ряды банок с младенцами.
В комнате воцарилась мертвая тишина.
– Что… – Алекс наклонил голову, пытаясь разглядеть образцы. – Отец, что это?
Он подъехал поближе к полкам.
– Александр, не надо! – запротестовал Жерар. Он вскочил с кресла, но не пытался помешать сыну.
Алекс взял одну из банок и осторожно повернул ее так, чтобы разглядеть ребенка внутри. Я увидела зубы и большое количество глаз, но тут же отвернулась.
– Как ты мог сделать такое, отец? – с отвращением спросил Алекс. – Как ты мог сделать все это?
Лицо Жерара выразило разочарование.
– Если бы я этого не сделал, – ответил он, копируя интонацию Алекса, – у меня бы не было тебя!
Алекс поставил банку обратно на полку, покачав головой:
– Я совсем не такой. Я не похож ни на одного из них.
– Ты прав. Ты лучше. Гораздо лучше. – Жерар с гордостью пригладил волнистые волосы. – Ты мое величайшее достижение, Александр. И ты даже не знаешь об этом.
Я покачала головой:
– Нет! Жюлиан… Виктор… У них есть особые таланты. А у Алекса…
– У Александра есть все, – сказал Жерар. – Трудно объяснить, каким ты был в детстве, мой мальчик. Ты был таким… таким…
– Золотым, – подсказала я, и желудок в очередной раз сжался от тошноты.
– Да! – Жерар одобрительно закивал. – Он был – и сейчас остается – таким… сокровищем.
Алекс опустил взгляд, словно пытаясь обнаружить какое-либо свое отличие от нас.
– Золотой. Сильный и стойкий. Я создал идеальный образец: доброта, ум с безграничным потенциалом, сердце, полное нежности и любви, выносливое и сильное тело. Я создал бога лучше всех тех, кто обитает в Святилище!
Алекс в ужасе уставился на отца:
– Отец!
От богохульства Жерара по спине пробежали мурашки. Я снова услышала Косамарас так отчетливо, словно она только что прошептала свое пророчество мне прямо в ухо: «Вы с этим мальчиком сотворите ужасные вещи. Настолько ужасные, что погубите даже богов». Я подумала о том, что всего несколько часов назад мы с Алексом сгорали от вожделения, задыхались и стонали от удовольствия, сплетясь воедино. Мы наконец дали волю желаниям и насытились друг другом.
Теперь я ощущала во рту гадкий привкус пепла. Она имела в виду Виктора. Не Алекса. Не Алекса, в котором не было и следа сверхъестественных способностей! Не Алекса – теплого, родного и такого человечного. Молю тебя, Понт, только не Алекса!
Алекс поднял свою руку, изучая ее линии, как будто по ним можно было что-либо понять о его предназначении.
– Но… Я не могу делать ничего особенного, как мои братья. Какой силой я обладаю?
Жерар многозначительно посмотрел на его ноги.
– Что?
– Ты выжил, – чуть слышно прошептал он. – Ты не помнишь тот день, но… ты никогда не задумывался, с какой высоты ты упал?
– Несколько ступенек, две или три. Мама сказала, что я просто неудачно приземлился… Очень неудачно, и…
Жерар покачал головой:
– Александр, ты упал с балкона.
Алекс в недоумении уставился на него:
– Этого не может быть. Это не менее…
– Сорок футов. Даже сорок два. Я сам измерял. Ты упал с высоты сорока двух футов на мраморный пол. Я сам видел, как это произошло. Ты летел, как метеор, падающий на землю. Нам пришлось вырезать участок пола, на который ты приземлился: мрамор разлетелся на куски.
– Герб Лоранов, – пробормотал Алекс, поняв, о каком участке речь.
Я вспомнила розово-золотые плитки, из которых была составлена большая мозаика в вестибюле. Она резко выделялась на фоне холодного серого мрамора, как будто не входила в первоначальную задумку архитектора. Так и было!
– Мы не смогли найти подходящего камня, поэтому я попросил рабочих сделать на этом месте что-нибудь красивое. Каждый раз, когда я прохожу по этой мозаике, я напоминаю себе о том, что мой сын жив. Чудесным, невозможным образом жив! Благодаря мне. Благодаря тому, что я сделал. – Он сиял от гордости. – Я создал бога. Бессмертного.
На мгновение наступила тишина.
– А что с Жюлианом и Виктором? – спросила я, осмелившись прервать молчание. – Какими получились они?
У Жерара хватило совести отвести взгляд.
– Боюсь, нечто совершенно иное.
– Иное? – скептически прошептал Алекс.
– Жюлиан никогда не плакал в детстве. Ни разу. Он просто осматривал комнату огромными, ничего не выражающими глазами. Я уже не помню, сколько нянек сбежало от нас, испугавшись его пристального взгляда. Жюлиан начинал шевелиться, только когда у Виктора случался очередной припадок. Я слишком поздно понял, что происходит. Никто не ожидает от своих детей таких…
– Способностей? – предположила я.
– Отклонений, – поправил он. – Сам по себе Жюлиан безобиден, но с Виктором они могут довести друг друга до полнейшего безумия.
– В каком смысле? – спросила я и вспомнила, как они общались без слов, будто один разум обитал сразу в двух телах.
– Виктор всегда был вспыльчивым и агрессивным, склонным к приступам ярости и насилия. Однажды он поджег занавески в детской. Сначала мы подумали, что это горничная поставила свечу не на то место, но оказалось, что маленький Виктор захотел еще немного молока перед сном. – Жерар провел тыльной стороной ладони по лбу.
Я представила себе своего племянника Арти. Он был ненамного старше мальчиков, когда те были изгнаны из Шонтилаль. Если он не получал своего, его вопли разносились на весь Хаймур.
– Это же ребенок… Может, вам следовало объяснить ему, что не стоит использовать его… – Я старалась подобрать слово, которое не расстроило бы
