Макей и его хлопцы - Александр Кузнецов

Партизаны видели, как громадный самолёт, ударившись о землю, вдруг снова подпрыгнул, потом опять стукнулся о землю и покатился мимо них, неся на хвосте. крутившееся пламя огНя. В окне самолёта проплыло радостное лицо Макея. Он ещё не знал о надвигающейся катастрофе, против которой уже невозможно было бороться. Счастливый, улыбающийся он держал в руках жёлтый кожаный портфель. «Сколько будет радости хлопцам», — думал Макей, с нетерпением ожидая, когда остановится самолёт и он сможет пожать своим хлопцам руки. Вдруг машину тряхнуло. Лётчик крикнул:

— Прыгайте! Авария!

Лётчик видел, как на него с громадней быстротой неумолимо надвигалась стена леса, озаренная пламенем костров и освещённая фарами самолёта. В этот момент только он один из всего экипажа понял, что случилось непоправимое. Ему с трудом удалось нажать на руль высоты, самолёт оторвался от земли, но тут же повис на высокой сосне, которая с треском сломалась под ним. И не успели люди на земле ахнуть, как раздались подряд три оглушительных взрыва, потрясшие воздух и в. тёмное звёздное небо поднялся столб огня и черного дыма.

Партизаны бросились к горящему самолёту в надежде спасти Макея. Кругом всё горело и трещало, всюду валялись ручные пулемёты, винтовки, автоматы. Партизаны отбрасывали их в сторону, тушили горящие ложа оружия.

Портфель! — воскликнул Елозин и, схватив кожаную сумку, бросился с нею к Миценко. — Вот… портфель…

К ним подошли Бурак, Бабин.

— Что там? Что? — раздались голоса.

В портфеле оказался Указ Президиума Верховного Совета СССР, ордена и медали.

И вот нет больше Макея. Даша плакала, уткнувшись лицом в ствол белой берёзы. Плечи её вздрагивали. Около неё стояли с заплаканными глазами Мария Степановна и Катя Мочалова. Рядом, на большой, освещённой солнцем поляне, выстроились партизаны макеевского отряда. Даша слышит голоса командиров, строящих и подравнивающих партизан, и не понимает, зачем всё это. Наступила минутная тишина. Комиссар Хачтарян подошёл к Даше, взял её за плечи:

— Нэ плачь, дарагая. Успакойся.

А у самого большие коричневые глаза наполнены слезами.

На солнечной, пёстрой от цветов поляне стояли макеевцы с суровыми загорелыми лицами. На середину вышел высокий человек в военной форме.

— Слово имеет секретарь Барановичского подпольного обкома партии, — громко сказал начштаба Стеблев.

Человек в военной форме откашлялся и сказал,, что по поручению Советского правительства он зачитает Указ Президиума Верховного Совета СССР и вручит ордена и медали партизанам отряда имени Чапаева.

— Гулеев Михаил Ильич — орден Ленина, — сказал секретарь и взял со стола красную коробочку.

Из строя вышел Мцхась Гулеев. Чётким строевым шагом он подошёл к секретарю, стоявшему по ту сторону небольшого стола. Секретарь левой рукой протянул ему коробочку, а правую подал для рукопожатия.

-— Служу Советскому Союзу, — оказал глухим голосом Гулеев и, повернувшись, пошёл к строю. Товарищи тут же прикололи ему орден на грудь.

Вслед за Тулеевым получили ордена Красного Знамени Василий Коноплич, Юрий Румянцев, Иван Свиягнн, Иван Пархомец, Александр Догмарев, Митрофан Миценко, Клюков. Орденами Отечественной войны награждены были Бурак и Мария Степановна, орденами Красной Звезды — Шутов, Байко, Павел Потопейко, доктор Андрей Паскевич и многие другие.

Строй партизан сразу расцвёл нарядными муаровыми лентами, эмалью орденов, светлыми бликами медалей «Партизану Отечественной войны».

В заключение секретарь обкома партии сказал, что советским людям не свойственно падать духом, если даже их и постигает горе.

Однако партизаны тяжело переживали гибель Макея. Даже высокие правительственные награды не могли скрасить этот день.

Макея похоронили с почестями. На середину вышел комиссар Хачтарян.

— Имя нащэго любимаго Макэя вэчно будэт жить в наших сэрдцах, кацо. Мы атамстим за тэбя. Спи спакойно, друг!

И комиссар поднял свой пистолет кверху. Начштаба Стеблев в это время подал команду:

— Приготовиться! Огонь!

Сотни выстрелов в течение пяти минут гремели в лесу, и сверху на могилу Макея сыпались сбитые пулями ветки берёз и дуба.

К плачущей Даше подошёл Пархомец. Обняв за плечи, он повёл её от гремевшей выстрелами поляны по широкой просеке, озарённой, как и поляна, ярким солнечным светом.

В это время Броня жила под Москвой, работала машинисткой в одном военном учреждении. Сильно горевала и тихо плакала она, узнав о гибели Макея, который заменял ей отца и был для неё не только мужем, но и самым близким другом.

Только маленький Мишутка, сын Макея, попрежнему или сосал грудь матери, или, надрываясь, плакал, кричал во всю мочь, не давая покоя горем убитой матери.

В ночь на третье июля партизаны–макеевцы вместе с воинами Советской Армии участвовали в бою за освобождение города Клецка от фашистских захватчиков. Кровью были залиты улицы городка, дымящегося в развалинах. На всех перекрёстках улиц, опустив дула пушек, стояли обожженные немецкие танки, от них шёл чадный запах горелого человеческого тела.

На углу улиц Ленина и Советской, перед разрушенным двухэтажным каменным зданием стоит немецкий танк с перебитой гусеницей. Из танка идёт густой чёрный дым, а по броне его время от времени ещё пробегают красные языки пламени. Недалекр от танка, на каменной мостовой, лицом кверху лежит человек, широко раскинув руки и ноги. Лыжные штаны его, сшитые из плащ–палатки, залиты кровью, на зелёной армейской гимнастёрке, там, где лучится на июньском солнце серебряная партизанская медаль, кровоточат сккозньге рапы. Враги словно знали, что перед ними человек, от каменной груди которого отлетают обыкновенные пули, и потому, мстя ему за подбитый им их танк, ударили по смельчаку из крупнокалиберного пулемёта.

Подошёл комиссар, снял с головы кубанку. Перед ним лежал адъютант комбрига, большой, мощный, как дуб. Бледное лицо его было спокойно и величаво.

— Прощай, кацо!

В этом бою погибли хлопцы-макеевцы Прохоров, Иван Воронин, Кижаев, Серёжа Алиев, Потопейко. Вместе с воинами Советской Армии, павшими в бою, их похоронили на площади города.

Было раннее утро. Восточная часть неба над горизонтом покрылась лёгким багрянцем, а вокруг по всему небу растеклась густая желтизна, и по мере удаления к Западу краски темнели и, наконец, совсем сгустились в непроницаемую чернолиловую тучу. Там, на Западе, ещё ночь. А с Востока вставало солнце, и его лучи, выглянув из‑за горизонта, ослепительно брызнули, залив всё своим сиянием. И всё сразу ожило и заиграло яркими, живыми красками. На западной стороне неба, на его темнолиловом фоне вдруг поднялись гигантские ворота радуги, окрашенные в красные, оранжевые и зелёные цвета. Через эти ворота вместе с солнцем вторглись в пределы Западной Европы советские воины. Они несли на своих штыках и отблески солнца, и поднимавшийся новый радостный день, и свободу народам, изнывавшим под ярмом фашизма.

1944 — 1949 гг.

К читателю

Работа над книгой «Макей и его хлопцы» была начата мною еще в партизанском отряде.

Я не расставался с записной книжкой. В неё записывал всё, что относилось не только к жизни и боевым делам нашего отряда, но и то, что происходило более или менее значительного в окружавших нас деревнях, партизанских бригадах.

Записывал факты злодеяний фашистов, совершаемых ими на нашей территории, героическую борьбу советского народа против иноземных захватчиков, личные судьбы партизан и партизанок.

Всё это так или иначе нашло отражение в книга «Макей и его хлопцы». Таким образом, в её основу положены истинные факты. События и люди, о которых идёт в ней речь, были на самом деле. Разумеется, все имена героев книги, за исключением погибших, вымышлены.

Кроме того, автор оставил за собой право по своему усмотрению сдвигать во времени и по–особому группировать некоторые факты, если это не искажало жизненной правды.

Главная цель, во имя чего я взялся за перо — это описать жизнь одного партизанского отряда, который я хорошо знал и любил всем сердцем и хотел, чтоб его полюбили и другие.

Насколько я справился с этой задачей и достиг ли своей цели, предоставляю право об этом судить нашим читателям.

Автор